– Обер-офицер, его разжаловали в рядовые за какой-то дисциплинарный проступок. За что девок привлекли к ответственности в сей бумаге не указано. – уточнил для Сашки Фигнер.

И в самом деле чего особенно горевать? Один черт, направят провинившегося прямиком обратно в ряды великой Армии, куда его еще денут, не на галеры же сошлют в гребцы за пьянку и промотание на этой почве казенного имущества? А там он или снова выслужит себе офицерский чин или голову сложит, но ведь то же самое ждет и почти всех остальных участников так называемых "наполеоновских войн", или пан или пропал.

Посмотрев вместе с остальными парижанами на жертв местной юстиции Фигнер и Сашка не спеша двинулись дальше, "дискотека" в Опере начнется после обеда и времени у них еще вагон и маленькая тележка. Новое же обличье выгодно отличалось от старого в том плане, что "блузник" в отличие от "клошара" уже мог не вызывая ничьих косых взглядов заглянуть в любую кофейню и там посидеть с газетой за чашкой ячменного напитка – суррогатного кофе, или просто перекусить наскоро. В те годы подписка на различные периодические печатные издания была доступна только обладателям тугого кошелька, простые смертные обычно прибегали к услугам разного рода публичных библиотек и читален. Владельцы различных уличных забегаловок для привлечения клиентов всегда выкладывали на столы подшивки, обычно к услугам посетителей был один голимый ура-патриотический "официоз" и нередко недельной давности. Впрочем, остальную, так называемую "свободную" прессу Наполеон сразу же после захвата власти прибил почти полностью, закрыв более 60-ти из 80-ти издававшихся в начале века французских газет и бог знает сколько журналов. Иначе нельзя – пишут там всякие вольнодумцы чего-то крайне сомнительное и за всеми цензура уследить не успевает.

– А ну посмотри-ка товарищ сюда, папа Жозеф не дремлет оказывается! Словили на днях очередных покусителей-злоумышленников, да еще и с поличным. – напарник протянул Александру подшивку относительно свежего "Монитора".

Однако, оказалось вдруг, что у того по части французского "грамотность" хромает на все четыре ноги, вывески читать уже может без затруднений, а вот до газет и книг еще далеко. Пришлось Самойловичу перевести, а затем и объяснить кое-что своими словами. Хоть полу-официальное сообщение и содержало массу всяческого пустословия и похвальбы в адрес императора и его полиции, но тем не менее кое-какую полезную информацию о деятельности "конкурентов" оттуда почерпнуть все же удалось. Что там было? Молодежь северной Германии с негодованием переносила то ярмо, какое надел Наполеон на их родину, страдала от унижений, какие терпела их страна, и в тайных собраниях изыскивала способы освобождения своей родины. В конце 1809-го года, один из них – Фридрих Штапс чуть было не убил Наполеона на параде в Шенбрунне, когда тот был окружен своей гвардией. Смелость признания его, презрение, какое он питал к смерти, его заявление, что, если его простят он обязательно повторит покушение, – все это было так необычно, что выходку сочли за прискорбный единичный факт, как следствие увлечений нездорового ума. Но эта "болезнь" могла быть заразительной и для других патриотов своего отечества. Двое молодых людей из лучших семей Саксонии отправились в начале 1812-го года из Лейпцига с твердо предпринятой целью исполнить в Париже то, что не удалось провернуть в Шенбрунне студенту Штапсу. Один из них раскаялся, а точне заложил оккупационным властям сообщника и вернулся домой "героем". Другой заговорщик, де Ласала, в Страсбурге сошелся с каким-то военным комиссаром, который довез его до Парижа, где злоумышленника и "приняли" агенты Фуше. Могли бы и не спешить, поскольку второй несостоявшийся "террорист" к тому времени почувствовал "угрызения совести" и сразу же донес министру иностранных дел при короле саксонском, де Шнефу о задуманном ими плане. Де Шнеф срочно отправил в Париж курьера с секретным донесением для Фуше, а ведь мог бы и не спешить с докладом… Бони ему как бы не "отец родной", а захватчик и оккупант, весьма грубо "нагнувший" недавно родное отечество. Доверенное лицо и заместитель министра полиции – герцог Бассано получил депешу в полночь, сообщил своему шефу и сразу же отдал приказ задержать заблаговременно взятого ранее под наблюдение подозрительного иностранца. Той же ночью наряд полиции нашел саксонца в отеле и арестовал его. При нем нашли пистолеты, кинжал и "злодейские планы", как уж без них, особенно без планов и кинжала, странно, что еще и "замыслы" заодно с "чорным" плащом не обнаружили сыщики? Пока злоумышленника объявили ненормальным и заключили в тюрьму Венсенн. Скорее всего его, как и предшественника, потом расстреляют – по крайней мере автор газетной статьи на это "верноподанно надеялся".

– Да уж, бараны еще те! Хоть вроде и немцы, или Саксония – это все же поляки? На двух заговорщиков – три предателя и опять они собирались Его благородно "режиком заножить". Всех рэ-э-эзать да, мать их… дикари какие-то… – высказал свое мнение Сашка, в кофейне посетителей почти не было и можно поговорить открыто, без риска попасть "на крючок", прячущемуся под личиной какого-нибудь мелкого ремесленника, агенту полиции. Времена, когда во Франции государственного деятеля такого масштаба любая безмозглая курица могла заколоть кухонным ножиком, купленным на распродаже за два франка давно канули в лету. Странно, что соседи-немцы этого никак не поймут, а ведь и стрелки там у них хорошие найдутся, у народа и винтовки приличные наверняка есть.

Только теперь он полностью оценил прозорливость напарника, сумевшего найти рациональное "зерно" в форсайтовском "Шакале". Всех кто хоть отдаленно смахивал на "офицера с денщиком" тайная и обычная полиция сразу же брали "за жабры", а вот на "чернь" у них просто ресурсов не хватает. Все же "верные люди" и "друзья России" из списка Барклая, как и в случае с саксонцами наверняка давно "засвечены", перекуплены или добровольно сотрудничают с тайной полицией, помощи от них ждать бессмысленно. Лишь благодаря принятому методу маскировки, они с Фигнером относительно неуязвимы и "вскрыть" их агентура Фуше сможет не ранее самого момента проведения террористической акции, как собственно было и у "англичанина" в той книге.

– А про наших отечественных скотов ничего французы не пишут? – не удержался Александр, нет-нет, да подобная тема всплывала и на страницах европейской прессы, очень уж удобный предлог пнуть лишний раз восточного соседа.

– Есть, да тут бог мой, уже и политика пошла и не малая… Эх не те времена, лет сто назад бы без лишнего шума твоему Пферду голову оттяпали, или вздернули на первом же суку… да.

Нашлась целая статья, нет скорее серьезный обзор, даже удивительно как в "Мониторе" это пропустила цензура, может уже окончательно пошли на конфронтацию с Россией и теперь дозволены столь "сильные" материалы? Судя по стилю, глубине владения информацией и оборотам не борзописец-журналист на этот раз излагал свои мысли, а как бы не дипломат, или даже не разведчик ли, хорошо знакомый с текущими российскими реалиями. Пока они с Самойловичем добирались до Парижа банальная уголовщина успела вырасти до масштабов большой политики, неприятно – но факт.

Автор газетной статьи рассматривал сложившуюся ситуацию, как развитие давнего конфликта двух влиятельных придворных партий – "московской" и "питерской". Первая представляла интересы крупной аристократии и соответственно помещиков, а вторая объединяла в основном чиновников и военных. Обе политические группировки были по сути своей глубоко консервативными, но тем не менее между ними издавна шла "холодная война" за влияние на царя, а вот теперь, после известных событий в Сосновке, началась и "горячая". В нескольких словах было сказано и о главном фигуранте скандального уголовного дела, привлекшего внимание самого императора. Мелкий землевладелец, родом из Курляндии, он за несколько лет сколотил крупное состояние сомнительным путем, обычная для России история, но тем не менее сумел забраться необычайно высоко. Личность, оказывается, в российской империи весьма известная, калибра конечно же не "змия" Аракчеева, но где-то на уровне "больного на голову" генерала Ростопчина, московского главнокомандующего и официального лидера "патриотического" направления. В кавычках – потому, что как к народу, пребывавшему у них в рабстве, так и к России эти "господа патриоты" не имели ни малейшего отношения, они отстаивали интересы только своего сословия, да и то не всего дворянства, а лишь небольшой его части.