– Это ты хорошо придумал, конспиратор! От имени Глюка. У тебя что, есть его паспорт?!

Фред не успел подтвердить догадку, да и не торопился с этим.

Раздался вызов на коммуникатор Боцика – он, слегка изменившись, заметно напрягся, стал заверять кого-то, что он успеет на экстренное совещание, проводимое перед приездом в Центр комиссии Министерства обороны. Было что-то ещё, но разговор был на беглом английском, Фред не мог уловить всё со своим слабым знанием разговорного языка. Дружески-деловая встреча завершилась этим звонком. Не откладывая, ещё до ухода Фреда, Боцик заказал билеты на ближайший авиарейс турецкой компании, в Штаты.

По дороге домой Фред, слегка поддатый и наполненный эйфорией от баснословного барыша, чуть было не погиб, хотя так и не узнал об этом. На остановке общественного транспорта стоял щуплый лопоухий юнец в яркой модной рубашке и шортах. Тонкие кривоватые ноги его были густо покрыты слоем шерсти – будто обведены черным контуром. Его вид был забавным и немножко необычным. Такие фенотипы необычны для страны и появлялись откуда-то с южных, да ещё, наверное, горных краёв.

Сам Фред был достаточно стеснительным в юности и практически никогда не носил шорты в городе, только при выезде на море, в жару. И это притом, что его ноги, если сравнить, были много «приличнее» по форме и «покрытию». Любопытно разглядывая парня, Фреда внезапно разобрал зуд юмора. Подойдя к индивиду, он вежливо поздоровался и начал говорить что-то вроде того, что сейчас следует опасаться браконьеров и что в последнее время зимние шапки делают из чего угодно. Спустя некоторое время, когда незнакомец начал понимать шутку, явно попадающую в разряд «кровного оскорбления», делающую самого объекта заложником «справедливого ответа по достоинству», даже ценой своей запрограммированной на этом жизни, кровь прилила к лицу Каэна.

Он предусмотрительно отвернулся, сняв и расстегивая рюкзак и нащупывая ручку ножа в нем. Процесс прошёл некую стадию эмоциональной необратимости, доминирующую над ситуативной оценкой.

Разрядившийся за это время и довольный своей шуткой Фред уже вошёл в прибывший транспорт. Ему повезло – рюкзачок туго развязывался, и это сэкономило несколько таких дорогих для Фреда секунд. Только оглянувшись, он увидел лицо примата и понял, что избежал, возможно, чего-то непоправимого. Так, беспечно насмехаясь и веселясь, он мимоходом нажил себе потенциального убийцу. Пока! Впрочем, это чувство быстро улетучилось – ведь ему предстояло сделать приятный выбор. Цифры на его аккаунте увеличились более, чем на порядок, – можно, наконец, выбрать и приобрести себе шикарный, такой желанный электрокар! Сегодня вечером он должен сделать этот выбор и, возможно, осуществить заказ! По пути он купил продуктов, как на праздник – без оглядки на цену, и целых 20 натуральных шоколадок для любимой племянницы. Очередная светлая полоса жизни оказалась изумительно яркой.

Придя, домой, он включил свой компьютер на время готовки – просто музыка, похоже, тоже Апокалиптика. Фред решил сначала приготовить праздничный стол для себя и сестрички с племянницей. Оставив основной продукт – сёмгу – запекаться в автоматическом режиме, он прилёг на кресло, запрокинув голову и глядя в потолок. Да, этому Боцику повезло.… И всё благодаря мне, такому щедрому другу, – подумал Фред. Повезло, потому что он оказался его другом и физиком по образованию, соответственно – мог легче понять и представить для финансирования этот суперпроект. Ему, Фреду, наверняка не удалось бы получить его, ведь нужно было выслать список публикаций по специальности. А их-то как раз и не было. Фред не мог знать, что именно публикации Боцика стали когда-то основным его препятствием, а точнее – задержкой к допуску, по счастливой случайности преодолённому. Трудночитаемый текст Манускрипта, оставленного его предшественником на этом месте работы, нечаянное наследие Иноха дэн Фоникена, бесследно исчезнувшего за пару лет до его трудоустройства, вспомнился ему, тогда ещё только начинавшему свою работу, и напрягавшемуся где надо и где не надо. Фреду приходилось делать даже некоторые записи, чтобы, перечитывая адаптированное изложение, лучше понять и связать написанное в этом документе. У него уже давно появилась идея собрать воедино всю информацию по этой теме. Когда Энн с дочкой вернулась домой после своих дел, она застала Фреда уснувшим на кресле в прихожей.

– Тсс!.. Не буди его, – полушёпотом сказала Энн дочери. – Сейчас отнесёшь и оставишь свою причуду в коробочке, а потом – мыть руки, хорошо помыть, с мылом!

Возвращаясь домой, Элл попросила маму задержаться у двери дома, юркнула куда-то между газоном и зданием, через минутку-вторую вернувшись уже заметно более радостной – в руке она что-то держала.

– Что ты там нашла? – с тенью недовольства спросила её мама. – Ну-ка, показывай!

Элл раскрыла кулачок и показала… всё тот же, слегка смятый пустующий кокон. Глазки её светились радостью. Видя реакцию дочери, Энн не стала бранить ребёнка, но не могла не отреагировать:

– Что за ребёнок! Другие девочки, как девочки – играют с куклами, хорошими игрушками. А ты! Какие-то жуки и тараканы, и котёнок тебя на прошлой неделе поцарапал!

– Это моя куколка! Под нашим окном, это ты её выбросила? Она моя, она мне нузна! – ответила Элл, когда они уже вошли в лифт.

Быстро юркнув в свою комнатку, Элл положила подмятый кокон в коробочку. Одноусого таракана тоже не было. Форточка была открыта.

– Может, убежал? А может…

Вернувшись в прихожую, она громко спросила:

– А куда девался мой таракан?

Дядя Фред зашевелился, подняв голову.

– Привет, а я вот вас дожидаюсь.

Элл вспомнила, что таракан-то был дядиным и не стала больше вспоминать о нём – вдруг догадается! И… отправилась в ванную, мыть руки.

Ужин был прекрасным, дорогим и изысканным как никогда. Энн рассказала брату о звонке Гены, о его успехе. Проект по азофиксации было решено проводить на двух ключевых объектах – папоротнике и грибах. (До поры до времени никто не должен был знать о третьем, секретном проекте под кодовым названием «Дерево жизни»).

Оба объекта обладали очень эффективными системами спорообразования; наличие одной структуры сформированной органеллы в споре решало глобальный вопрос.

– Ты у меня молодец, братишка, очень помог Гене. В его прежнем институте сплошные сокращения и люди рады уже только тому, что остались на работе.… Даже с такой мизерной зарплатой.

– Ха! Что там Гена!.. Ты помнишь Боцика? Ты с ним знакомилась возле кинотеатра – такой высокий, крупный мужик. Так он, благодаря мне, уехал в Штаты и… – тут он вспомнил убедительную просьбу не болтать об этом никому. – В общем, – через некоторую паузу продолжил Фред, – у него тоже получилось всё «тип-топ».

– А, это тот, у которого влажные руки и всегда красно-свекольного цвета? Помню, помню!.. Он, кажется, физик?

– Да, это я с ним встречался сегодня. Он уже, наверное, летит в Штаты.… Или даже долетел, – посмотрев на часы, сказал Фред. – С моими бумагами, он попал в какой-то секретный проект. Просил никому не говорить об этом. Так что ты тоже смотри, не проговорись! Он мне денег дал, больше, чем обещал. Но это секрет! С меня причитается – выберешь себе хаб, «кактус» например! Может и тот, который показывала, с наращиваемыми флэшками – будет покруче моего! Бубл, по-моему, называется. Или велик?

– Знаешь, мы с Элл собираемся махнуть к Гене, там что-нибудь и подберём, а пока ничего не нужно. Я вот полночи читала твои бумаги – есть даже новое что-то по Гениной теме. Сегодня выслала ему копии электронкой. Ты много работаешь, и мне пригодились твои бумаги, однако, боюсь, это много шире темы кандидатской. Надо уже ограничивать себя, а то сразу докторскую получу, – улыбнулась она.

– Ладно, оплачу тогда твою дорогу к Гендосу и подарок, который сама выберешь. Только смотри, не очень, – чуть погодя, уточнил Фред.

Элл, доев мороженое, взяла тарелочку с орешками и ушла к себе. Сегодня она слушала разговоры мамы с дядей Фре и думала о том, какую куколку ей купит или привезёт отец. Сегодня её новая знакомая из сводной группы рассказывала, как она с мамой наблюдала балл двух мотыльков со своего балкона. Элл сразу поняла, что это, наверное, была её бабочка. А Вовка, когда её куколка опустела, пропала и показать её было уже нельзя, назвал её «вруха» – и было обидно до слёз!