– А сто тысяч дашь? – Быстро спросил он.

Да ты, Авангард, сбежать хочешь, понял я. Надоела жизнь эквилибриста на проволоке. Сто тысяч, плюс примерно столько же у тебя скоплено. Сам понимаешь, что этого хватит только на то, чтобы уйти. А там надеешься на талант, молодость и образование. Может быть. Вот только от них так не уходят. И ты знаешь, прекрасно знаешь, что единственный для тебя вариант, чтобы твоя информация, в конце концов, помогла их свалить. И не просто свалить, а уничтожить. Иначе никакие деньги тебе сбежать не помогут.

– Дам пять, – предложил я. – Это ровно в десять раз больше обычного. И то, только потому, что эти носороги могут быть причастны к моей Золотой рыбке. Тем паче, что и прошу-то я не о многом. Скажешь, что какие-то «быки» повадились заходить. Посетители пугаются. Хочешь узнать, можно ли связи в полиции подключить, чтобы их отвадить. И ведь это истинная правда! Твои посетители, как этих в похоронных костюмах увидят, вмиг разбегутся.

Как только разговор пошёл о конкретной сумме Альберт немного успокоился, это было заметно. Да и подать дело под предложенным мною соусом казалось реально безопасным. Ведь в том числе и по таким «мелочам» ему предложено было обращаться к Большим дядям. Не первый год я с ним работаю.

Собственно и познакомились мы с Альбертом-Авангардом здесь же. Тогда он ещё студентом был. Работал по вечерам и ночам. Вот я его и спросил: а кто ж курсовые за тебя делать станет, коль ты, мил человек, всё внеучебное время в баре работаешь? Так спросил, просто, под «пьяную лавочку». А он мне и выдал (неопытный ещё был), мол, я тут такую деньгу зашибаю с одних чаевых, что покупаю курсовики на раз! А по предметам, говорит, хожу только на языки и экономику. Единственное, что в жизни пригодится. Вот тут я его на заметку и взял. Любит деньги. Готов использовать других ради достижения собственной цели. Но не чужд и образованию. Не дурак, одним словом. Хоть и был он тогда не такой культурной умницей. Молодость, гормоны. Зато, каким стал!

– Серёжа, – Альберт начал составлять договор, понял я, – если ты завтра не появишься, то понятно. Вернее, не понятно и знать не желаю. Дело твоё. А если появишься с ними? Не при них же расплачиваться станешь! А потом вы уйдёте.

Бармен сделал трагическую паузу.

– Ну и, – подбодрил я его.

– И не вернёшься. Твою крутизну я знаю, но тех ребят – нет. Не хотелось бы остаться без постоянного, хоть и редкого посетителя и без денег одновременно.

Вот жучара. Хотя смысл в его словах очевиден.

– Прости мой французский, Альберт, – всё-таки я был уже немного пьян от такого количества выпитого пива, – но если я не вернусь, то тебе и делать ничего кроме выставления стола не придётся.

Тут я допустил ошибку. Чёрт бы побрал это пиво да на вчерашнее. Он обиделся. Скорее сделал вид. Но по существу, если Альберт получал задание, и соглашался его исполнить, то исполнял вне зависимости от изменения внешних факторов. За то его особенно ценили. В том числе и я.

– Ладно, прости, – я примирительно поднял руку. Со стороны могло показаться, что я прошу налить мне ещё. – Часть я готов заплатить прямо сейчас. Но не половину и не треть, – спешно поправился я, заметив, как заблестели его глаза.

– Сколько?

– Тысячу. Согласись, если я завтра вообще не появлюсь, она достанется тебе просто так. Ну, разве что за вынос стола.

Я знал, что он согласится. Обычно за информацию, которая того стоила, он получал сотню. И только за Них – пятьсот. Тут вознаграждение увеличивалось даже не за информацию о Них. А за информацию для Них.

– Остальное при передаче сведений? – Всё же уточнил Альберт.

– Именно, – подтвердил я, – ну ты же меня знаешь не первый год.

Привычка отсчитывать деньги в кармане пальцами из пачки весьма полезна. Далеко не всегда и не всем стоит лицезреть, какое количество дензнаков вы имеете при себе. Я отсчитал десять сотен и аккуратно вытащил их из-под резинки, дабы не порвать. Положил купюры на стойку вроде и небрежно, будто расплачиваясь за выпивку. Но одновременно прикрывая их ладонью. Даже сидящий рядом не смог бы понять, сколько именно бумажек я передаю бармену. Что уж говорить про камеры наблюдения.

Совсем уже собираясь спрыгнуть с табурета слишком высокого для моего роста, я вдруг услышал как всегда приятный голос Альберта:

– Серёжа, ты, наверное, просто забыл заплатить за своё пиво!

Забыл, да. А он не включил мою мелкую забывчивость в свою предоплату. Это ставило наши отношения на новый уровень. Я попросил его слишком о многом. Он это сделает. Но мы больше не можем быть даже относительно друзьями.

И тут из-за стола с большим трудом поднялся тот самый иностранец. Намалёванная девица с охами и ахами принялась, поддерживая его то с одной, то с другой стороны, подталкивая мужика к выходу. С трудом, но ей удалось выпихнуть его через узкую дверцу.

Та самая накрахмаленная донельзя девица, оказавшаяся, как и следовало ожидать, тёткой не первой молодости, вернулась к стойке бара и что-то быстро затараторила на каком-то странном языке. Альберт что-то ей сказал, и женщина перешла на английский.

Лично для меня между английским и китайским разницы не было. Желают добраться до наших богатств и наших баб, пусть учат русский язык. А там и посмотрим, кто кого дальше по матери отправит.

Я так разошёлся, что не сразу воспринял какое-то клокотание слева от себя. В это время тот пьяный гость уже дважды успел споткнуться о порог и упасть. Женщина подлетела к нему и помогла подняться. С улицы донеслись приветственные возгласы его соплеменников, или просто праздношатающихся интуристов.

Проводив взглядом его и даму, я обратился к стойке бара. Однако бармена за ней не нашёл. Звуки похожие на куриный клёкот раздавались откуда-то снизу. Перегнувшись через стойку, я обнаружил Альберта сложенным пополам, как после удара под дых. Но его не били. Бармен с трудом старался не заржать во весь голос. Он двумя руками зажимал рот, и всё равно давился смехом.

– Ты меня пугаешь, – честно признался я.

Это вызвало у парня дополнительный приступ смеха. Теперь уже любопытно стало и мне самому.

– И что эта лахудра тебе сказала? – Поинтересовался я.

Пришлось ждать ещё минуту, пока Альберт смог распрямиться. Смеяться он при этом не переставал.

– Серёжа, ты не поверишь, – с трудом выдавил он из себя.

– Сегодня я поверю во что угодно.

– Нет, – по-моему, он икнул, – она действительно его жена! Они из Южной Африки. Спрашивает, какие заговоры русских ведьм ей на ухо шептали наши официантки!

И мой Авангард снова сложился пополам.

Жаркое лето невыносимо в новостроечных кварталах. Сплошной бетон и не капли прохладного тенька. Квартиры конечно да – огромные. По кухням можно на велосипеде ездить. Но уют старенького московского двора не заменит ни что. Пусть кухня пять квадратов, пусть комната шестнадцать. Но много ли человеку надо, если рассудить? Вот на кладбище нам и вовсе хватает двух квадратных метров.

Чагой-то мне про кладбище подумалось, удивился я, усаживаясь на лавочку в тени тополей своего двора. Предчувствие что-ли?

Кейс с деньгами я занёс сразу в банк. Говорить, что именно в нём, разумеется, не стал. А то повяжут свои же! Просто купил сейф и там оставил. Пару пачек предварительно вынул. А то с чего бы я платил Авангарду?

Теперь было интересно. Очень я надеялся на то, что давешние «носороги» появятся здесь, у моего подъезда. Тут бы мы с ними и пообщались тет-а-тет. Родные стены, как говорится, помогают. Любопытно же узнать, кто они такие. СБР теперь можно исключить. А вместе с ними и все прочие органы многострадального тела нашей Родины. Значит ребятки частные. А это уже совсем интересно. Что за контейнер такой, за который СБР пол лимона баксами предоплаты даёт? И не торгуется.

Мелькнула лихая мысль. Контейнер-то я найду. А стоит ли отдавать? Можно же бывшей супруге в лицо не одну, а несколько пачек зелёных кинуть. Если за него готовы выложить такие деньги. То и больше дадут. Кинуть их и свалить хоть в Англию. И умереть не доплыв. А чего? Большой и сладкий на вид кусок торта всегда лежит между челюстями самого большого капкана. Но на то она и приманка, что схватить её очень хочется.