Сладкие мечты.
К моим ногам подкатился мяч. Мальчишки мгновенно замерли. На их лицах легко читался страх. Что сделает сейчас этот дядька? Разразится матом? Зашвырнёт мячик куда подальше? Эх, в моём детстве не было такого недоверия взрослым. Я пнул мяч прямо в ноги ребятам, и пацаны разом закружили вокруг него.
Играйте ребятки. Завтра вполне может быть дяди Серёжи Маслова уже не станет на этом свете. Тьфу ты, дьявол, что за мысли. Как говорил, умирая от кровопотери, мой командир роты: «Мы ещё поборемся, сержант».
Да что ж меня всё на смерть тянет! И погода хорошая, и мальчишки вот в футбол играют. И птичка, зараза, на мою машину опять нагадила. Хорошо ей там. Уселась на проводах и опорожняется!
Нет, ну что же это такое? Какой идиот нацепил провода прямо над дворовой стоянкой автомобилей? Вряд ли он сам здесь машину ставит. Ага! Попробуйте оттереть птичью каку, пришкваренную летним солнцем к лобовому стеклу вашей машинки. Потратите литр воды и тряпку. А если ворона, то два литра воды и две тряпки.
Вот за такими рассуждениями я и проводил оплаченное клиентами время. Где-то глубоко внутри меня щёлкал древний таксометр. Учитывая размер предоплаты, я установил его на экстремальный режим. Теперь он тикал быстрее, чем вращались колёса такси.
А самое интересное в этом заказе, под который я-таки подписался, было то, что заказчик знал как минимум квартал, где искать. И это был правительственный квартал. Детектор запищал едва я въехал в пределы садового кольца. И окончательно он сошёл с ума рядом с Большим Черкасским переулком. Попробуйте ощутить себя куском мяса, который на крюке суют в пасть акулы. Очень дорогим куском мяса. А примерно так пока всё и выглядело. Вот только правильно этот суетливый на меня поставил. Я очень вредный и трудный кусок мяса.
«Носороги» зацепили меня на «Площади Революции». Теперь всё понятнее. Чьи-то жабры я конкретно прижал. Кто-то совсем перестаёт глотать кислород при одной лишь мысли обо мне. Сидя в тени тополей на обычной дворовой лавочке я набрал привычный номер. Рассчитывая, что там ребята ещё не записали меня во враги народа.
Ответил Пудель. Это мы так его между собой называли за обширную шевелюру. Теперь он был уже майор и стригся коротко. Хотя, сдаётся мне, прозвище, невзирая на все усилия, осталось в обиходе.
– Физкульт привет, – я попытался быть радушным.
– Серёга, – ответил мне голос в трубке, – велено с тобою не общаться. Ладно, я – уже почти на пенсии. Молодых хоть не подставляй.
Пенсия в сорок пять за выслугу это наш полицейский приз. Правда, меньше всего он беспокоился о молодых. Однако информация про то, что со мною не велено общаться сама по себе многого стоила. Игра, получается, шла совсем высоко. Тогда понятно, откуда такие деньги.
– Один вопрос, – произнёс я самым невинным голосом.
– Один? – Подозрительно спросил он.
– Только один, – подтвердил я. – Записи с камер у моего подъезда за последние сутки. И тоже самое, у подъезда моей бывшей.
Долгое молчание стало мне ответом. Потом Пудель решил на некоторое время стать честным ментом.
– Тебе сколько дали?
– Сколько дали, все мои, – огрызнулся я.
– Вот бери их и сваливай! Дурак.
Живописные тополя, превращающие двор в подобие рощи вдруг показались мне завядшими. Если они частным порядком достали даже до моей прошлой работы. И зачем? Прикрыть мне возможность получения дополнительной информации. Вот зачем. А я и за дело-то предоплаченное ещё толком не брался.
– Так серьёзно? – Поинтересовался я.
Он положил трубку. Значит серьёзно.
Я честно прождал ещё пару часов. Никто не проявил ко мне, сидящему на лавочке под деревом, никакого интереса. «Носороги» так и не появились. И мне вдруг вспомнилась одна компьютерная игра, в которой «стражи» могли действовать только в определённых границах своей зоны. Вроде, как собака на цепи в деревне. Интересно будет тогда определить длину сдерживающей их шлейки.
Заниматься чем-то ещё под вечер практического смысла не имело. Да и план на завтра я менять не собирался. Теперь хотя бы стало ясно, что приклеились именно ко мне, а не перепутали с кем-то. И всё это связано с моим «саркофагом». Скорее всего. Фактического подтверждения этому пока нет. Но, согласитесь, какой из разоблачённых мною на измене буржуев в состоянии надавить на Пуделя?
Нет, сначала поспать. В нестиранной постели спится только после ста грамм. И ещё ста. Их я и принял. И спал без снов. Может они, и были, но я их не запомнил. Один знакомый медик сказал мне, мол, это признак здорового отдыха мозга, когда не помнишь снов. Какой здоровый сон после водки?
Проснулся попривычке рано утром. Летом в Москве без часов тяжело определить время суток за окном. Ибо темнота наступает после десяти вечера и отступает уже около четырёх утра. Ложишься – светло. Встаёшь – опять светло. Ночи вроде, как и не было. Промыл заспанные глаза. Почистил зубы. Может быть в последний раз. Тьфу, на меня снова три раза!
Если бы не профессиональная привычка замечать малейшие детали я мог бы на него наступить. Прямо у порога лежал квадратный конверт. На бомбу он не тянул. Это только в кино парой граммов можно дом взорвать. И я его поднял.
Внутри покоился диск. И никаких записок или просто привета в виде отпечатка пальца. Просто диск даже без надписи типа «прочти меня».
Любопытно. Мой ноут, над которым съедено столько бутербродов, ещё сможет мне помочь? Я набрал в лёгкие воздух и сдул с прибора всё что смог. В стороны разлетелись не только хлебные крошки, но и какие-то бумаги. Наверное, важные.
Загружаем. Отвечайте. Здравствуй – это я!
Рано я Пуделя в противники записал. На диске оказалось то, что я у него и просил. Записи со всех доступных камер в моём дворе и дворе жены. По мере просмотра я даже с удивлением обнаружил, что после смерти своего бандита она спит одна. Совсем одна. Тьфу, опять глупые мысли в голову лезут. Нет уж, умерла, так умерла! Пока не получит пачкой денег по наглой рыжей морде!
Но кроме этого любопытного факта одиночества моей жены ничего большего я не обнаружил. Никаких «топтунов», никакого присутствия «носорогов». И всё же что-то меня дёрнуло. Сначала не сильно.
Я просмотрел диск снова. Там было всё вплоть до моего вчерашнего сидения под тополями. Вроде бы всё нормально. И тут меня опять дёрнуло. Да что это такое? Валерьянку пить надо. Говорят, помогает даже от судорог.
Нет, ребята, если опера «дёргает», значит, что-то мы упустили. И я отмотал запись обратно на два дня.
Тополя, лавочка. Вот соседский пацан неумело целует девчонку. Она немного смущается, но затем показывает ему, как это правильно надо делать. Вот две бабули. Одна с первого этажа, вторая с седьмого. На той же лавочке. Помню, я ещё ребёнком был, а они так бабулями там и сидели. Сколько ж им лет? Или бабки приподъездные бессмертны? Вот дворничиха распоряжается своими таджиками. Там подмести, тут вынести. Те покорно кивают. А дай волю, голову ей отрежут, а из остального плов сварят. Вот уже вечер, ночь.
Стоп! А где же мои гости?
Вот чего меня так торкало. Нигде на записи нет моих давешних заказчиков. Не приезжали, не входили, не выходили. Никаких следов парочки с «дипломатом» денег.
Может запись подтёрли?
Я вновь просмотрел всё шаг за шагом. Никаких разрывов не обнаружил.
Камеры стационарные. Разумеется, можно удалить минуту записи и никто не заметит. Кроме меня. Листик на веточке колеблется под лёгким дуновением ветра. Сосредоточься на нём и заметишь момент, когда резали. Хоть минуту, хоть секунду.
И я сосредотачивался раз за разом. И ничего. Запись не прерывалась ни на миг. Я даже забыл про «носорогов». Так интересно стало, откуда же появились мои заказчики?
Чисто теоретически они могли пройти через чердак. Поднялись в соседнем подъезде, а спустились уже в моём. Теоретически. Ничего, что мой опытный глаз не обнаружил ни на одном из них лишней пылинки? Попробуйте полазить по чердакам. Да так, чтобы и руки мыть не надо было. А руки у них были чистыми. Да и зачем им лазить по чердакам.
