Вместе с ним это сделают еще трое батабов. Они ждут ваших указаний.

— Как ведет себя Тутуль-Шив? Догадывается ли он о заговоре?

— Как вы и предполагали, о мудрейший, Ах-Суйток-Тутуль-Шив собирается в Чичен-Ицу на праздник Нового огня. Кин Йоки уверяет вас в том, что халач-виника не знает о готовящемся восстании.

— Встань, Чимиль, — Ош-гуль, казалось, остался доволен принесенными ему новостями. — Тебя ждет щедрая награда за твою преданную службу. Что случилось с твоим лицом? Мне доложили, что на тебя напали?

— Примерно в трехстах шагах отсюда на меня набросилась какая-то птица, я даже не успел понять, что произошло, повелитель.

— Подойди ко мне, Чимиль, — приказал Ош-гуль. Он внимательно осмотрел рану на лице гонца. — Мне знаком этот след, — мрачно произнес он. Рана на щеке карлика налилась багрянцем, а поврежденное веко задергалось в нервном тике. — Прости, верный Чимиль, и поверь, мне нелегко это сделать, но он мог даже против твоей воли заставить тебя следить за мной.

Тело гонца вдруг обмякло. С недоумением и болью смотрели его глаза на своего повелителя. Еще некоторое время, цепляясь за плащ Ош-гуля, будто от этого зависела его жизнь, верный слуга, глотая воздух, пытался что-то сказать, но вскоре силы покинули его и, бездыханный, он осел к ногам своего господина. В руках Ош-гуль держал окровавленный нож. Даже не удостоив взглядом тело своего преданного слуги, он, перешагнув через труп, стал пристально всматриваться в верхушки деревьев.

— Почему ты не убил его сразу? — шептали губы карлика. — Раньше ты никогда не оставлял следов, что же изменилось? Известие о том, что гонец ранен, вынудило меня покинуть свой стан и допросить его здесь, вдали от магического кольца, которое охраняет лагерь от твоих чар. Зачем тебе это нужно, желтый маг, чего ради ты прибегнул к этой хитрости? Ведь тебе и без того все известно.

Тутуль-Шив увидел, как вдруг глаза Ош-гуля округлились, потом налились яростным огнем ненависти и злобы.

— А может, ты хотел, чтобы это услышал кто-то еще?

Как же я сразу не догадался? Сведения из уст врага никогда не подлежат сомнению, желтый чародей?! — прорычал он в черный лес. — Огня! Больше огня! Спустить в лес охотничьих собак. Каждый, кто убьет орла, который сидит где-то здесь на ветвях, получит право на выращивание одного дерева какао! Рядом с ним должен быть попугай, он нужен мне живым! — карлик орал до исступления, бегал, подпрыгивал на месте, размахивал руками, разбрасывал головешки. Перепуганные до полусмерти воины кинулись выполнять волю повелителя.

— Нам надо возвращаться, — прошептал орел попугаю.

Стараясь производить как можно меньше шума, они поднялись в воздух, но тут одна из собак учуяла их и, задрав морду, залилась звонким лаем. Ош-гуль выхватил у одного из воинов лук и в отчаянии наугад пустил стрелу. Она почти достигла своей цели, слегка оцарапав левое крыло Тутуль-Шива, и вновь нырнула в густую листву. Птицы покинули ее спасительную тень уже вдалеке от передового отряда. Всю обратную дорогу Тутуль-Шив пребывал под впечатлением странного видения. Почему ему приснился давно ушедший из мира живых наком Ош-гуль, о каком заговоре он говорил и что еще за желтый чародей? За этими размышлениями дорога назад пролетела быстро, он и не заметил, как перед ним во всем своем великолепии предстал город его предков — главный церемониальный центр и столица страны Пуук — Ушмаль. Улицы, по которым бегал маленький Тутуль-Шив, стали неузнаваемы, город вырос, раздался вширь. По приказу молодого халач-виника сотни каменотесов возводили здесь новые храмы, дворцы, пирамиды, памятные стелы и общественные здания.

Изменилась и пирамида Кукулькана с главным святилищем на вершине. Теперь она возвышалась на пятьдесят локтей. Во время ее реконструкции Тутуль-Шив нарочно не пытался добиться сходства с пирамидами, которые воздвигались в честь богов в других городах. По его замыслу, необычная форма и в то же время традиционные черты его пирамиды должны были продемонстрировать не только величие правителей народа шив, но и их прогрессивные взгляды. Судя по всему, замысел ему удался. Пирамида была со сглаженными, будто отполированными морской водой краями и с вытянутым в форме овала основанием. Тутуль-Шив и здесь не оставил без внимания наставлений своего мудрого учителя: вместе с прежней формой пирамида утратила и своего грозного покровителя Кецалькоатля. Теперь пирамиду украшали маски бога Чаака. Некогда мудрый прорицатель Кукульцин приоткрыл маленькому мальчику занавес, за которым хранились секреты мироздания. Тогда же Тутуль-Шив с усердием приступил к изучению мира цифр, при помощи которого познал движение небесных тел — богов, воле которых было подвластно все, что окружало людей. К тому времени, когда он в совершенстве овладел искусством письма, знал законы движения небесных тел и мог без труда по одному расположению в небе звездного скопления Цаб определить наступление праздника Нового огня, Кукульцин открыл ему еще одну тайну. Она не только ставила его на одну ступень с учителем, но и передавала жизнь жреца в полную зависимость от скромности мальчика. Это была тайна ордена желтых магов.

— Как ты уже знаешь, — говорил Кукульцин, — созданных богами первых несовершенных людей вскоре смыла вода. Их предки превратились в обезьян, и лишь по прошествии этих двух эпох в эпоху третью боги создали людей из маисовой муки. Это произошло около семнадцати бактунов[12] назад, именно в это время начинается история ордена желтых магов. Не всем богам пришлись по нраву новые люди, но больше всех недоволен был Кецалькоатль. Он решил отомстить Создателю Ицамне, который гордился своим новым творением.

Причем отомстить руками этих новых людей.

— Простите, мудрейший учитель, что перебиваю вас, но в «Пополь-Вух» говорится…

— Знаю, юный Тутуль-Шив, — Кукульцин по-отцовски ласково посмотрел на мальчика. В его широко открытых глазах читалось удивление, смятение и любопытство.

«Неужели все, чему учил Великий предсказатель, неправда?» — будто бы молча спрашивал Тутуль-Шив своего учителя. — Настоящая Книга Советов была не так давно переписана грозным правителем Толлана и твоим предком по линии отца Кецалькоатлем. Он взял себе это имя, чтобы везде, куда бы ни пришел он со своими воинами, его бы почитали как бога.

Дальше будущий правитель Ушмаля узнал, как в одной из своих ипостасей бог Чаак помог разоблачить вероломного Кецалькоатля. Его город Теотиуакан был предан забвению, а сам он изгнан. Но на этом история со строптивым богом не закончилась. Кецалькоатль пообещал возвратиться, чтобы вернуть себе власть и отомстить Ицамне. Уцелевшая каста жрецов, черных магов, воздвигла другой город — Толлан. Всюду прославляя своего бога, «посвященные» сеяли смуту, на земле возобновились войны и пленных воинов снова стали обращать в рабство, чтобы приносить в жертву кровавому божеству. Ицамна, не пожелавший больше вмешиваться в дела людей, отвернул от них свой светлый лик. Однако в противовес черным колдунам из Толлана он создал не менее грозную силу — орден желтых магов, отныне люди сами должны были творить свою судьбу. И 4-го Ахав 8-го Кумху[13] на Земле наступила новая эпоха, ознаменованная противоборством двух могущественных орденов, — желтого и черного, светлых и темных сил.

Еще мальчик узнал, что его отец Ах-Суйток-Шив, несмотря на то, что тоже является «посвященным», никогда не расскажет об этом своему сыну-полукровке. И теперь будущий правитель страны Пуук должен для себя решить сам: станет ли он бороться со злом на стороне светлых сил или будет равнодушно взирать, как уничтожаются ценнейшие знания, когда-то дарованные майя богами, будет сторонним наблюдателем того, как бесславно гибнет народ его матери.

Тогда Тутуль-Шив сделал свой выбор…

Что же касалось настоящего времени, то Кукульцин и его братья по ордену были уже давно мертвы, и, хотя по окончании праздников тела Ош-гуля в груде трупов не обнаружили, все, включая и самого Тутуль-Шива, были убеждены, что черный колдун не выжил после падения.