— Так надо, — кратко отвечаю и поворачиваюсь всем корпусом к Соне. Ее взгляд наполнен почти, что кожей ощутимым волнением.

— Что происходит? Ты узнал, где Лиза?

— Она у Щербицкого как я и предполагал. Но сейчас не об этом. Сегодня вечером состоится бой, — Соня хотела что-то возразить, но я перебил ее, крепко ухватив за руку. — Всё очень серьезно, даже слишком, но у меня есть план. Ты должна мне просто довериться, ничего другого не остается. Сегодня я сделаю всё, чтобы покончить с этим кошмаром. Но если не получится, то, — я вытащил бумажник из кармана джинсов и протянул Соне деньги. — Просто уезжай домой, если со мной что-то случится, тут для тебя будет небезопасно.

— Макс, — она обреченно выдохнула мое имя.

— Просто запоминай, ладно? Если всё будет в норме, я свяжусь с тобой, а если нет, то свяжется мой человек.

— Но…

— Так надо, — твердо ответил я, понимая, что сантименты сейчас лишние. — Просто знай, что я тебя люблю. И… Я ни разу не пожалел, что тогда в клубе набрался смелости подойти к тебе, хотя признаюсь, дико трусил. А теперь иди, тут для тебя сейчас безопасней всего.

Соня ничего не ответила. Спрятала деньги, нервно закусила нижнюю губу и посмотрела на меня так, что хотелось задохнуться. Я всё прочел в ее взгляде, тут уже никакие слова не нужны. Она верила в меня, любила меня, боялась за меня. Я быстро ее обнял, поцеловал, куда пришлось — в висок и выпустил из машины.

Адреналин в крови зашкаливал, когда я готовился к грядущему бою. Удивительно, но Щербицкий не лгал, когда говорил обо всей серьезности нынешней ситуации. Этой ночью кого попало, в клуб не пустили, и ставки сегодня делали не обычные зрители, извращенные подобным видом отдыха, а явные представители бандитских кругов города. Я краем глаза видел, как один из сегодняшних зрителей на стол буквально вываливал из спортивной сумки кипу денег. Они сыпались, падали на пол. Не знаю, сколько было поставлено на кон, но, по мнению Щербицкого именно за такую сумму я должен был сегодня умереть.

Страх отсутствовал, даже несмотря на то, что сейчас я имел все шансы отправиться на тот свет без возможности вернуться. Противника мне не показали, поэтому я мог только догадываться, с кем именно сегодня сойдусь на ринге. Меня немного трусило, но это скорей от переизбытка эмоций. Чтобы справиться с этим диким шквалом, я начал разогреваться, молотя грушу, а в перерывах, принимая позицию лежа и отжимаясь на кулаках.

Преподаватель из университета готовиться к ожесточенному поединку. Это даже в голове не укладывалось. Слишком уж полярные занятия уместились в одном предложении. Я настраивал себя, пытался думать о лучшем, но, не забывая, что возможен любой исход. Сейчас стакан чего-нибудь покрепче вполне мог быть справиться с дрожью, которая иглами пронизывает мое тело. Но я понимал, что сегодня как никогда прежде моя голова должна быть чиста.

— Волнуешься? — в тренировочный зал вошел Щербицкий.

— Не дождешься, — огрызаюсь.

— Помни, твоя задача — проиграть. Возможно, бог тебя пожалеет и не примет к себе раньше времени, — он насмешливо улыбнулся, я улыбнулся в ответ. Думает, что контролирует меня? Пусть пока всё будет выглядеть именно так.

— Возможно.

Решающий момент настал ровно в тот момент, когда меня вызвали на ринг. В зале стаяла непривычная тишина. Обычно галдеж возбужденной публики так и разрывает барабанные перепонки, но не сегодня. За столиками сидят молчаливые зрители, у кого-то рядом с бокалами пива даже лежит пистолет. Гости более чем серьезные.

Захожу на ринг, где меня уже ожидает противник. Он вдвое крупнее меня, высокий с безумным взглядом темных сверкающих свирепостью глаз. Похоже, его не раз как цепную собаку кидали на ринг. Шрамы на лице и груди всего лишь подтверждают мою догадку. Моим же преимуществом остается только прыть. Шансы объективно неравны.

Окидываю быстрым взглядом темное прокуренное помещение клуба, вижу Щербицкого, подсевшего вероятно к какому-то бандитскому авторитету, Андрея нигде нет.

— Раунд! — внезапно пробасил наш судья и меня тут же оторвали от пола и резко сбросили вниз.

Из легких вырвался рваный хрип, а по телу пронеслась горячая волна боли. Только секунду спустя, я понял, что громила не церемонясь со мной, начал свой план по уничтожению.

Это был ад. Настоящее пекло. Меня буквально швыряли и кидали как куклу из одного угла ринга в другой. Казалось, что мои мозги в черепной коробке превратились в желе. Всё это происходило не умышленно. Противник во много раз превосходил меня по силе, и я банально не успевал прийти в себя, когда он наносил всё новые и новые удары. Единственное, что меня поражало в тот момент, как это я еще не вырубился к чертовой бабушке?

На самом деле ответ был. Я просто не имел права сейчас упасть в нокаут. Пока не увижу Андрея, пока не пойму, удалось ему задуманное или нет, я обязан находиться в сознании. Кровь нещадно заливала глаза из разбитых бровей. Всё под ногами до тошноты кружилось и качалось. Я видел хищные взгляды зрителей, видел их первобытное желание крови, дикий граничащий с ненормальностью азарт. Всем им хотелось смерти моей или моего противника — неважно, просто хотелось чьей-нибудь смерти. И это выглядело жутко.

Шум заполнял уши. Очередная череда ударов пришлась мне на лицо, и я упал на спину, пытаясь избавиться от развода цветных кругов перед глазами. Судья, который в нашем виде развлечения выполняет только роль более глубокого погружения в атмосферу, склонился надо мной и похлопал по щекам.

— Нормально? — доносится до меня его тихий голос.

— Да, — я сплюнул кровь и медленно поднялся.

Я не чувствовал ничего, кроме бесконечно прибывающего металлического привкуса крови. Зрение начало нещадно подводить, и я мысленно ругал себя, молился и проклинал за это.

Времени с момента начала боя прошло не так уж и много, даже наоборот — смехотворно мало. Две минуты. Две, мать его, минуты, казались мне длиной в бесконечность. Хватало сил только на то, чтобы уклоняться от новых ударов. Именно в момент моих увиливаний и блокировок я и заметил Андрея. Его силуэт растекался в багровых подтеках крови, капающих мне на веки, но я видел лицо и этого достаточно.

Краткий кивок. Мне нужен был только его краткий кивок. Не знаю, каким образом он это сделал, как воплотил в жизнь мой отчасти безумный план, но Андрей сделал это. Я сплюнул темный сгусток крови с куском отломанного зуба. Пытаясь собрать свои разваленные мысли в кучу, я переключил всё свое внимание на противника.

Меня пошатывало, но я не обращал внимания. Я просто хотел свободы. Обычной человеческой свободы. И это желание оказалось таким же животным и диким как желание зрителей увидеть смерть одного из нас. Не знаю, что со мной случилось, будто тумблер переключился, и я со слезами злости и счастья напал на противника. Я бил, буквально выгрызал свое место под солнцем и место для моей сестры и любимой девушки, которой, если мне удастся сегодня выжить, обязательно сделаю предложение.

Соперник не ожидал активного наступления. Он быстро выдохся, а у меня не было шанса использовать свою силу раннее. От ударов у меня хрустели кости, и ломило руки, но я наплевал на всё. Не знаю, как я вообще свалил этого бугая с ног, у меня на секунду рассудок помутнел. Когда очнулся — противник, тяжело и прерывисто дыша, отхаркивал собственную кровь, а потом потерял сознание.

Зарычав до болезненной вибрации в груди, я повернулся к зрителям. Меня переполняла лютая ненависть к ним всем, за то, что они сталкивали людей лбами только для того, чтобы повеселиться.

Щербицкий от шока даже привстал со своего места. Наши взгляды встретились. Я улыбнулся ему своим окровавленным ртом. Этот говнюк даже не подумал о том, что я не собираюсь сегодня проигрывать.

Шатаясь, я покинул приделы ринга. Аркаша смотрел на меня взглядом полным ненависти, злости и яда. Но мне было плевать на него и на деньги, которые я вроде бы, как и выиграл, но вряд ли эти бандитские рожи мне их отдадут. Да и не надо они мне. Не хочу новых обязательств перед зелеными бумажками.