— Если бы я мог, я бы каждый день покрывал поцелуями твой животик, вот так, — и в подтверждение слов последовала череда горячих и страстных поцелуев. Мой живот еще никогда не был так обласкан, как сейчас. Громов гладил его, целовал, обнимал. Но страх и обида внутри меня все равно были… Я боялась сейчас как никогда! Боялась поверить в счастье, боялась довериться ему…

— Гад ты, Громов! Пользуешься тем, что мои гормоны сейчас беснуются! И не думай, что мы тебя уже простили! Мы все еще злы на тебя!

Он засмеялся, но голову от моего живота так и не убрал.

— Мы?

— Да, мы с малышом считаем, что ты сильно накосячил и тебя нужно наказать!

— О, моя дорогая, я готов искупить свою вину, — в подтверждение своих слов, он поцеловал меня в шею. — Я же на верном пути?

— Возможно, — выдохнула я от удовольствия.

— Отлично, сейчас проверим!

С этими словами, Громов стал покрывать меня поцелуями, но уже не так жадно, а медленно и очень сладко. Пока его губы изучали мои, я отвечала на его ласку, от чего он довольно рычал и улыбался. Его руки изучали и мяли мое тело, словно пластилин. Губы спустись на шею, и медленные поцелуи перешли на ключицу. Тело пылало, я уже не могла смирно лежать, пыталась извиваться и постанывала. Не заметила, как его губы уже терзали мою грудь, а руки сжимали другую. Губы схватили за вершинку и потянули, отчего тело выгнулось дугой. Поцелуи становились все ниже, прошли по животу еще ниже. Хотела свести ноги, не дали. Приятный смех, и вот крепкие руки разводят ноги шире. Я смущаюсь и заливаюсь румянцем, казалось, он уже все там видел, но не могу по-другому. Смотрю, как довольный Громов устраивается между моих бедер.

— Посмотрим, насколько ты сладкая, и, возможно, мое наказание не будет таким жестоким, — и темная макушка склонилась над моей женственностью. Горячий и влажный язык стал медленно вылизывать самое сокровенное место. Молчать не получалось совсем, как и лежать на месте. Но крепкие руки удерживали, а жадный язык стал не просто вылизывать, но и скользить по набухшим складочкам, дразня, но и входить в меня.

— А-а-а-а прошу, хватит, — стонала я. Как можно вообще вынести такую сладкую муку.

Но меня словно не слышали, продолжали терзать тело, которое уже пылало. Меня уже стало трясти, и что-то вот-вот взорвется во мне. Сильные руки приподняли бедра еще выше, а язык проник еще глубже и стал чаще входить и выходить, при этом теребя комочек нервов. Не выдержав такого напора, закричала от наслаждения, накрывшего меня. Тело било в конвульсиях. Но мне было все равно на руки, что запретили опускать, по телу растекалось тепло, и странная усталость накрыла меня.

— Какая ты сладкая, малышка моя, и такая чувственная, — его губы накрыли мои, и поцелуй получился с моим вкусом. Горячее тело придавило меня к постели, но эта тяжесть была приятной.

— Я на верном пути к прощению?

— Однозначно!

Еще никогда ночь не была такой длинной, а рассвет таким приятным…

Просыпаюсь под горячими лучами полуденного солнца, которые бьют прямиком мне в лицо. Нехотя переворачиваюсь на другой бок и отмечаю пустую, но смятую постель, которая еще хранит тепло. Ну вот, опять его нет… Ушел — первое, что возникает в мыслях. Я подпрыгиваю, садясь на кровати, немного дезориентированная, мотаю головой из стороны в сторону, а потом замечаю небольшой листочек на тумбочке. Тянусь к нему, придерживая простынь, и с блаженной улыбкой ложусь на подушки, потому что сердечко на бумаге выглядит более чем многообещающе. Дрожащими руками раскрываю листочек и читаю всего несколько строчек, от которых тут же по телу разливается приятное тепло, заполняющее меня изнутри, и улыбка появляется на моем лице.

«Малышка, я уехал с твоим отцом по делам. Не стал тебя будить, хотя соблазн был велик. Ты такая сладкая, когда спишь, м-м-м. Отдыхай и набирайся сил, до вечера. Целую! Твой Громов».

Я улыбаюсь и окончательно расслабляюсь, блаженно падаю обратно на подушки и глажу свой живот:

— Твой папочка такой неугомонный и ненасытный. Но тебе об этом еще рано знать! — и рассмеялась своим словам.

Лежу на кровати еще минут двадцать, нежась на приятной шелковой постели. Мысленно прокручиваю в голове весь вчерашний день и всю ночь. Я по нему так скучала. И сейчас, когда он рядом со мной, чувствую себя наполненной, счастливой и влюбленной. Обижалась ли я на его слова? Да, но он умеет убеждать! И то, что мы с малышом ему нужны, а ощутила в полной мере. Теперь я точно знаю, что он нас не оставит. Хотя доля неуверенности все-таки еще у меня была… Быстренько отгоняю от себя плохие мысли, поднимаю листочек на уровень глаз и снова перечитываю то, что на нем написано. С дурацкой счастливой улыбкой встаю и иду в душ. Сегодня хочется выглядеть красиво, для себя и для моего мужчины. Хочу, чтобы он сходил по мне с ума так же, как и я уже схожу. Вчера он так и не сказала эти три слова, но я верю, что дождусь их. Приняв душ и закончив завтрак, иду одеваться. Сегодня я выбрала белый вязаный топ, что идеально подчеркивает мою уже пополневшую грудь, и белую длинную юбку в пол, а волосы заплетаю в косу. Косметикой я перестала пользоваться, так как считаю, что сейчас моему телу нужно отдохнуть от всего этого, нужен только свежий воздух, солнышко и чистая вода. Единственное, я не могу отказать себе в удовольствии пользоваться туалетной водой для тела. Такой легкий, ненавязчивый запах. Очень мне нравится, даже успокаивает.

Приведя себя в порядок и наведя красоту, спустилась вниз, думая, чем порадовать сегодня своих мужчин. «Мои мужчины», уже этот факт вызывал у меня улыбку. Во так, припевая, все еще улыбаясь, я приготовила вкусный обед. Напекла пирогов с мясом и капустой на перекус. Салат из свежих овощей, на горячее — рыбу, на гарнир — рис. Так увлеклась, что время пролетело незаметно. От жары хотелось постоянно пить, и я решила еще сварить компот из свежих фруктов. Божественно! То, что нужно в такую погоду. Пока я готовила, на телефон прилетела пара сообщений. Из банка — об одобрении кредита, из больницы — нужно приехать сдать анализы и записаться на прием. Мысленно сделала себе пометку, что нужно позвонить психологу. Она уже стала для меня как подружка, с которой можно поговорить. Подруга… воспоминания о Яне нахлынули на меня. И я больше не могла себя мучить. С твердым намерением решила выпытать у Громова все, что можно, о ней и ее состоянии. Я хотела позвонить Аполлону, но мне не хватило духу. Сначала нужно узнать, что меня ждет… Я трусиха. И еще одно сообщение от Андрея.

Черт, Андрей! Он спрашивал, как у меня дела или все ли у меня хорошо. Звал опять на день рождения. Я не стала ничего отвечать, но про себя все-таки подумала, что нужно ему обозначить степень нашего общения, мне не хотелось ссориться с Лешей из-за этого. Если наше общение встанет между нами, я буду себя чувствовать виновато… Хм, посмотрела на часы, почти четыре часа, а их до сих пор нет. И опять от него тишина. Наверное, я превращаюсь в назойливую женщину, но я хотела, чтобы он мне позвонил… А позвоню сама, почему нет? Плюнув на все, схватила свой телефон и стала звонить. Через пару секунд пошли гудки, и я услышала звук телефона. А все ясно, он забыл его в кабинете. Взяла телефон в руки, хотела его выключить, когда на дисплее увидела неотвеченное сообщение. Черт, это неправильно, но руки сами потянулись. Знаю, что пожалею об этом, но все равно сделала это. Открыв его, потеряла дар речи… Рукой взялась за живот и прошептала:

— Черт, я убью твоего отца!

Наконец-то, я уже держусь из последних сил. Еду домой, к моей девочке и нашему малышу. И мне кажется настолько это все правильным, так, как и должно быть. Я так соскучился и вчера сорвался, не было уже никаких «Против», только «За». Внутри меня все ликовало. Она — моя! И я понял, что хочу, чтобы она стала ей. Во всех смыслах этого слова! Не только душой и телом, но и законом!