— О, так это замечательно! — хлопает в ладоши отец. — Поможешь мне с одним делом!

— Что?! — я только и успеваю выдыхать. А эти двое уже спелись! И когда только успели?

— С радостью. Тем более, у меня тут тоже одно важное дело! — и смотрит на меня выжидающе, прожигая своими глазами.

Да, а мои гормоны разыгрались не на шутку. Он такой красивый и сексуальный, что я невольно сглатываю, представляя себе, как его руки сжимают меня, притягивают к своему накачанному телу, а его губы целуют… Боже, дай мне сил! И как удержаться от соблазна? Но я все еще на него обижена!

Мы расселись за столом и принялись за ужин. О, как я люблю поесть, последнее время это мое, наверное, самое любимое занятие. Мясо получилось на ура! Мы с малышом в полном восторге. А десерт просто божественный! Или я просто такая обжора, что у меня сейчас любая еда вызывает, самые что ни на есть, положительные эмоции.

Весь ужин я чувствовала на себя взгляд Громова. И никуда ведь от него не деться.

— Дочь, а зачем приходил наш сосед? — отец, уплетая очередной кусок, как бы невзначай спросил про Андрея. А я уже и забыла. Все мое внимание привлекал другой мужчина, который бессовестным образом сейчас закатывал рукава на своей рубашке, обнажая руки, отчего мне становилось дышать все тяжелее и тяжелее.

— А, Андрей, да вот приглашал в кино. И да, у него день рождения, ты же не против, если я пойду?

Но не успел отец что-то сказать, как у него зазвонил телефон, и он, извинившись, удалился к себе в кабинет.

Мы остаемся вдвоем. И я слышу его приглушённое дыхание, а потом звон. Вилка летит на стол, а Громов нависает уже надо мной.

— Ты никуда не пойдешь! — кричит он, упирая руки в стол с двух сторон от меня.

— Тебя сюда никто не звал! — в тон ему отвечаю я.

— Какая же ты упрямая! Но ничего, я упрямее. Иди-ка сюда!

— Что ты делаешь?

— Я тебе говорю, но ты меня не слушаешь! Я соскучился, безумно! Не могу больше себя сдерживать, — с этими словами он сгребает пеня в охапку и сажает к себе на колени. От его движений мой сарафан задирается, обнажая бедра. — Маленькая моя, — шепчет он, обхватывая мое лицо одной рукой, второй зарываясь в волосы. И целует, жадно, как изголодавшийся путник, который наконец-то нашел свой оазис. Я не могу противиться, ведь я тоже скучала. И мы целуемся, жадно, страстно, неистово, как будто в последний раз. Я стону от удовольствия и сминаю руками его рубашку, цепляясь за шею руками. Мне мало, я хочу большего. Словно прочитав мои мысли, Громов отстраняется, смотрит в мои глаза. Поправляет прядь волос, которая упала на лицо.

— Малышка, — шепчет он, глядя на мои губы. — Если мы сейчас не остановимся, то я возьму тебя, прям тут, на этом столе. Идея мне безумно, конечно, нравится, но твой отец думаю, не придет в восторг от увиденного.

— Громов! Прекрати! Это все неправильно!

— Я чувствую твое желание! И потом, я не могу! — шепчет он, глядя в мои глаза

— От тебя очень тяжело оторваться!

— Ну, у тебя же это как-то получилось. Вон, сколько не приезжал!

— Хм, язвочка моя! Я это заслужил. Ты права! Но позволь тебе все объяснить!

Только я хотела ему ответить, как услышала голос отца из коридора. Блин!

— Дочка! Ты меня слышишь?

Я быстро слезла с ног Громова, отошла, поправляя платье. Как раз вовремя, отец, все еще разговаривая по телефону, зашел к нам.

— Что? Прости, я задумалась! Ты что-то говорил? — расправляя платье, смотрю на отца. А у самой щеки залились румянцем. Черт, он точно догадался, чем мы тут занимались.

— Я говорю, постели нашему гостю в гостевой комнате, сегодня уже поздно. Капитан сегодня останется у нас!

Черт! И как я переживу это…

Да уж, папочка умеет удивлять и преподносить сюрпризы. После ужина я убрала со стола и приготовила гостевую комнату на первом этаже. После вернулась к себе. Моя комната находится на втором этаже. Я выбрала ее, потому что мне нравится вид на горизонт из окна. Вечером я могу смотреть на закат, а с утра наблюдать рассвет. Красивое зрелище. Природа, она всегда вдохновляет и приносит умиротворение.

Спальня отца находится на первом этаже рядом с его кабинетом. Когда я спустилась вниз, мужчины что-то бурно обсуждали и смеялись. Я не стала нарушать их идиллию. Надо же, так быстро нашли общий язык, даже удивительно! Хотя чему я удивляюсь, Громов кого угодно очарует. Эх! Молча, взяла книжку и пошла к себе. Приняв душ, надела легкую хлопковую ночную рубашку, правда короткую, и завалилась на кровать читать свой роман. По старой привычке я всегда закрывала двери. Не знаю, не могу уснуть, когда дверь открыта, вот и сейчас не стала ей изменять.

Читая роман, где описывалась сцена признания в любви главного героя, мыслями вернулась к своему капитану. Эх, как бы мне хотелось точно так же, как тут. Наверное, я очень увлеклась своими греховными мыслями, раз не сразу услышала шорох за окном, а затем и стук, тихий-тихий. Я вскочила с кровати и аккуратно подошла к окну. Рукой тихонько отодвинула занавеску и подскочила. На карнизе, держась одной рукой за край крыши, стоял мужчина. И не нужно даже было говорить, кто это был! О Боже! Открыв окно, я зло прошептала:

— С ума сошел?! Ты же можешь упасть! Второй этаж!

— Переживаешь? Приятно! Впустишь меня, солнышко? — улыбаясь, спрашивает меня этот очаровательный нахал.

— И не подумаю! Слезай так же, как и поднимался!

— Я не уйду, пока мы не поговорим, я же тебе сказал!

— А что, через дверь уже нельзя прийти?

— А она разве открыта?

— Конечно, нет! И вообще, надо было приходить раньше!

— Вредина!

— Я сказала, уходи, — закрываю окно перед самым его носом и задергиваю штору! Вот нахал, знает, как вызвать улыбку на моем лице! Ради меня еще никто такие подвиги не совершал. Я уже хотела лечь обратно в кровать, когда услышала это:

— Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях, встретимся с тобою?

Он поет! Этот гад решил разбудить всех в округе?

Резко отдернув занавеску, открываю окно и шиплю на него:

— С ума сошел! Ты сейчас перебудишь всех соседей!

— Тогда пусти меня! Я не уйду! Буду петь и дальше! — смеется он и действительно собирается продолжать.

— Стой! Ладно, входи!

Он спрыгнул с окна и прошел внутрь комнаты, осматриваясь.

— Миленько, это ты? — он схватил фотографию с полки и стал рассматривать ее.

— Это ты, узнаю твою миленькую пижаму!

— Поставь быстро на место! Ладно, что это за дело, которое не может подождать до утра?

— Дело? — он схватил меня за руки и притянул к себе, опуская свое лицо мне на шею. — Очень важное!

— Я слушаю… — еле выдавливаю из себя, так как его губы уже стали целовать мою шею, опускаясь к ложбинке на груди в вырезе моей ночной рубашки.

— Дорогая, знаешь, мне нравится твоя ночная рубашка, — шепчет он, руками приподымая подол к верху, сжимая бедра.

— Перестань… пожалу-устаа… — неуверенно стону я, отвлекаясь на его губы, которые уже прикусывают мою кожу, а руки по-хозяйски блуждают по моему телу.

— Мы оба знаем, что ты хочешь меня, так же, как и я хочу тебя! Хватит вредничать. Малыш, я виноват, я еще тысячу раз скажу тебе это завтра и буду говорить до конца наших дней… Но сейчас позволь мне любить тебя! Я так скучал, моя девочка, моя красивая! — его страстный шепот переплелся с его губами и языком, который уже активно хозяйничал у меня во рту. А руки блуждали то по спине, опускаясь ниже, то сжимали ягодицы. Я задыхалась от накала чувств и эмоций.

— Ненавижу тебя! Гад ты, Громов! Я тебя так ждала, а ты не пришел…

— Малышка моя, посмотри на меня, давай.

И я поверила, доверилась, посмотрела, и то, что я увидела в его глазах… Весь спектр эмоций, такую бурю, что сейчас была и у меня.

— Все ради тебя и для тебя, моя любимая девочка! И все, хватит слов, — мы накинулись друг на друга, словно изголодавшиеся животные. Я хотела его безумно и чувствовала, что он также хочет меня.