Да, Малиновский штурмовал перевалы Большого Хингана необычно: он ввел в первый эшелон фронта маневренную 6-ю гвардейскую танковую армию. Противник надеялся, что сотни километров безводных пустынь и горные хребты послужат ему надежной защитой. Но именно из этих предположений противника и исходил маршал Малиновский. Танковая армия штурмом овладела Большим Хинганом и стремительно вышла в центральные районы Маньчжурии, а затем к портам Дальний и Порт-Артур. Тогда за высокое полководческое искусство Родиону Яковлевичу Малиновскому было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вторую Золотую Звезду он получил позже, в мирные дни, в связи со своим шестидесятилетием. Родина высоко оценила полководческий талант Р. Я. Малиновского. Четыре ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, два ордена Суворова I степени, орден Кутузова I степени, многие медали, иностранные ордена. Награжден Родион Яковлевич и высшим полководческим орденом «Победа», Почетным оружием. Его имя присвоено Военной академии бронетанковых войск и гвардейской танковой дивизии. Память о нем живет в названиях улиц Москвы, Киева и других городов.

^{Маршал Советского Союза Леонид Александрович Говоров (1897–1955).}

Апрель 1942 года. Осажденный, израненный, но несгибаемый Ленинград… В ту раннюю весеннюю пору Марсово поле выглядело необычайно суровым. Изрытое траншеями и окопами, испещренное ходами сообщений, оно напоминало поле боя. Эту мрачную картину в самом центре города дополняли стволы орудий и зенитно-пулеметных установок. Неподалеку в блиндажах находились бойцы — номера орудийных расчетов. Раздавались отрывистые слова команд, грохотали выстрелы. Пахло пороховой гарью.

Холодный, пронизывающий ветер гнал с Невы по растаявшим каналам крупную рябь волн. Их много, больших и малых водных артерий, вокруг Марсова поля. Голубым кольцом они окаймляли братскую могилу с величественным мраморным надгробьем.

Дрогнуло сердце генерала Говорова. Леонид Александрович стоял в задумчивости и видел в золотых строках, начертанных на памятнике, отблески пламенных лет. Ему казалось, и сейчас стучит пулеметная дробь октябрьского штурма Зимнего, слышится выстрел «Авроры» и тысячеголосое «ура!» на Дворцовой площади.

Генерал-лейтенант артиллерии Говоров три часа назад прилетел в Ленинград из столицы. Он был назначен заместителем командующего фронтом, руководителем группы войск, непосредственно обороняющих голодный, выстуженный блокадный город на Неве. Леонид Александрович решил, не теряя времени, осмотреть сражающийся Ленинград. Его влекло сюда, к Марсову полю, к пульсирующему, будто живое сердце, огню революции. Он всем своим существом необычайно остро чувствовал ту высочайшую ответственность, которая легла на его плечи. В смертельной схватке с жестоким и сильным врагом, в тягчайших испытаниях нужно выстоять и победить. Генерал слышал, как ветер высвистывал слова: «Выстоять и победить!» В то время они были самыми значительными в его жизни.

Леониду Александровичу едва минуло 45 лет. Бледное, немного одутловатое лицо. Темные с проседью волосы, тщательный пробор, резко очерченные брови и коротко подстриженные усы. Серьезные серые глаза смотрели, казалось, не очень приветливо. Постепенно в беседе они теплели, оживали, и через некоторое время в них уже загорался огонек неподдельного интереса к собеседнику.

Чуть выше среднего роста, сухощавый, подтянутый, Говоров в то же время выглядел несколько мешковатым. Видимо, оттого, что ходил неторопливо и как бы с прижатыми к корпусу руками. Голос его, глуховатый в обычном разговоре, приобретал высокое звучание при публичных выступлениях. Говорил он тогда зажигающе, и светились вдохновением глаза бойцов.

Леонид Александрович торопился в Смольный. Здесь находился командный пункт осажденного Ленинграда. В старинном, известном каждому советскому человеку здании были штаб фронта, областной и городской комитеты партии, горисполком. Отсюда тянулись линии связи в штабы армий и дивизий по кольцу блокады, в партийные комитеты заводов и фабрик. Через Смольный осажденный Ленинград связан с Москвой, со всей Советской Родиной.

Сама обстановка в Смольном ко многому обязывала всех тех, кто трудился в штабе. Это чувствовалось. Люди как-то по-особому подтягивались. Здесь решались проблемы борьбы Ленинграда на внешних и внутренних линиях обороны. В те памятные дни это было главным содержанием всех усилий ленинградской партийной организации, войск и всех трудящихся. О том суровом времени поэт-фронтовик Эдуард Асадов писал:

Обстановка сложилась так, что генерал Говоров находился в самом городе, а командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант M. С. Хозин в это время был в районе Малой Вишеры, за Ладогой. Здесь размещался командный пункт фронта. Отсюда осуществлялось непосредственное руководство боевыми действиями армий и дивизий.

— Искренне рад вашему назначению, — приветливо встретил Говорова Андрей Александрович Жданов. — Теперь будем трудиться вместе.

— Мне тоже очень приятно, — дружески отозвался Леонид Александрович.

— Помню вас. Ведь мы немного знакомы, — продолжал Жданов. — Еще в 1939, в районе Выборга встречались.

— Верно, Андрей Александрович. Память у вас хорошая. Мне тогда приходилось слушать ваши выступления. Запомнились они.

Жданов тут же перевел разговор на проблемы осажденного города.

— Постарайтесь как можно быстрее вникнуть в обстановку, хорошенько разобраться в ней. Положение чрезвычайно тяжелое…

— Понимаю, Андрей Александрович.

— Вот, взгляните на карту… — Жданов повел речь о первоочередных задачах блокадного Ленинграда.

Андрея Александровича Жданова партия наделила огромными полномочиями. Он был не только членом Военного совета фронта, но и первым секретарем обкома и горкома партии, членом Политбюро ЦК. Сфера его деятельности была поистине огромна. Тем более, что в Ленинградскую область тогда входили Псковщина и Новгородщина. Обком непосредственно занимался хозяйственным развитием Крайнего Севера.

А. А. Жданов был наслышан о новом заместителе командующего фронтом: генерал-лейтенант артиллерии Говоров блестяще показал себя в сражениях под Москвой. Он находился на самом решающем направлении — был начальником артиллерии Западного фронта, войска которого сдерживали натиск врага. Г. К. Жуков, обычно скупой на похвалу, дал ему высокую оценку. Тогда же Говоров был выдвинут на должность командующего армией. У некоторых товарищей это вызвало недоумение.

Когда у Маршала Советского Союза Г. К. Жукова поинтересовались, чем было обусловлено выдвижение на должность командующего армией генерала-артиллериста, Георгий Константинович ответил:

«Мы исходили из двух важнейших обстоятельств. Во-первых, в период боев под Ельней генерал Говоров, будучи начальником артиллерии Резервного фронта, зарекомендовал себя не только как прекрасно знающий свое дело специалист, но и как волевой, энергичный командир, глубоко разбирающийся в оперативных вопросах; во-вторых, в нашей обороне под Москвой основная тяжесть борьбы с многочисленными танками противника ложилась прежде всего на артиллерию, и, следовательно, специальные знания и опыт Говорова приобретали особую ценность. Последующие события показали, что сделанный выбор был весьма удачен».