Окинув прищуренным взглядом слушателей, Андрей Иванович с улыбкой спросил:

— Вещмешки получили?

Среди солдат прошелестел удивленный шепоток — надо же, чем маршал интересуется — и послышались нестройные ответы: «Получили».

— А маршальские жезлы?

Солдаты оценили шутку, откликнулись на нее дружным смехом. И опять маршал стал рассказывать о своей далекой юности. Вспомнил, как усатый каптенармус, родом откуда-то из-под Полтавы, выдавая новобранцу Еременко солдатский ранец, пошутил: «А ну, хлопец, пошукай на дне, може, найдешь там маршальский жезл». Хлопец не понял шутки и озабоченно стал ощупывать внутренность ранца, чем вызвал взрыв хохота у всех присутствующих. Но ранец Андрея Еременко, бывшего батрака, сына горемычной вдовы, и впрямь не был пустым: прошло время — и маршальские погоны легли на его широкие плечи. Он был одним из активных строителей Советской Армии, видным военным деятелем, талантливым полководцем.

Его заслуги перед Родиной высоко оценены Коммунистической партией и Советским государством. Ему присвоено звание Героя Советского Союза. Он награжден пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, четырьмя орденами Красного Знамени, тремя орденами Суворова I степени, орденом Кутузова I степени, многими медалями, иностранными орденами, Почетным оружием. Удостоен звания Героя Чехословацкой Социалистической Республики. Именем Еременко названо Высшее общевойсковое командное училище в г. Орджоникидзе, супертанкер, улицы в Волгограде, Керчи и других городах.

^{Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян (1897–1982).}

Две Золотые Звезды Героя Советского Союза, семь орденов Ленина, орден Октябрьской Революции, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова I степени, орден Кутузова I степени, орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, многие медали, Почетное оружие, а также иностранные ордена и медали. Это не просто перечень наград. Это яркое свидетельство признания военного таланта Маршала Советского Союза Ивана Христофоровича Баграмяна — одного из прославленных полководцев, отдавших все свои силы, знания, опыт Родине, советскому народу.

Но скажи кому-то из тех, кто в начале века жил рядом с Баграмянами в рабочей казарме путейцев близ Елисаветполя (Кировабада), или землякам из горного села Чардахлы, что заводила среди своих сверстников Ваня Баграмян будет известным всему миру полководцем, люди ни за что не поверили бы. Да и где это видано, чтобы сын путейского рабочего стал вдруг не кем-нибудь, а прославленным маршалом. Ну и что из того, что закончил он с высшими оценками двухклассное Елисаветпольское железнодорожное училище, а затем и техническое железнодорожное училище в Тифлисе? Просто повезло. Но удел все равно известен. В жару и холод, под дождем и снегом вместе с рабочими следить за исправностью железнодорожного пути. Нужно — ремонтировать. Рассчитывать на продвижение по службе не приходилось.

Может, все и было бы так. В мае 1915 года в неполные восемнадцать лет Иван был назначен техником-практикантом службы пути на станции Елисаветполь. Но шла первая мировая война. Русская армия несла большие потери. Царю-батюшке были нужны офицеры. И тут уж не до сословных привилегий. Да и не очень рвались защищать Отечество дворянские сынки. Командование искало грамотных простолюдинов, чтобы, наспех подготовив их, направить на фронт, под вражеские снаряды и пули. Попал в их число и Иван Баграмян. Добровольно вступив в октябре 1915 года в русскую армию, он в составе экспедиционного корпуса Кавказского фронта участвовал в боях с турецкими войсками на территории Ирана. Дошел почти до Багдада, оттуда был направлен в 1-ю Тифлисскую школу прапорщиков. Закончив ее в августе 1917 года, он назначается младшим офицером одной из рот запасного пехотного полка.

Прапорщик. На плечах офицерские погоны. Но не так-то охотно принимают кадровые офицеры-дворяне в свою среду выходца из рабочих. Баграмян и сам не искал близости с ними. Он открыто становится на сторону простых солдат. И когда в тяжелые для Армении дни дашнакского правления нужно было решать, с кем идти дальше — с рабочими и крестьянами, поднявшими в майские дни 1920 года восстание в Александрополе (ныне Ленинакан), или с реакционерами и националистами, Баграмян смело заявил командиру полка:

— Я за большевиков!

За большевиков проголосовали и солдаты 1-го армянского конного полка, где командиром сабельного эскадрона служил Баграмян. Полк примкнул к восставшим рабочим. Спустя много лет Иван Христофорович с горечью вспоминал, как дашнаки с помощью интервентов Антанты подавили восстание, а сам он оказался за тюремной решеткой.

Окончательно судьба молодого офицера решилась в ноябре 1920 года, когда Красная Армия освободила Армению от дашнаков. В эти дни он навсегда связал свою судьбу с армией Страны Советов. А вскоре понял, что командир Красной Армии должен обладать многими достоинствами, но на первом месте стоит его любовь к Родине и трудовому народу. Без этого нет настоящего командира, не может он повести за собой людей, отстаивать завоевания революции, бороться за народное счастье. И Иван Христофорович настойчиво воспитывал в себе эти качества, учился. Учился, когда командовал пулеметным эскадроном, когда стал командиром кавалерийского полка, начальником штаба кавалерийской дивизии. Окончил Высшие кавалерийские курсы Красной Армии, Военную академию имени М. В. Фрунзе, Академию Генерального штаба.

Великую Отечественную войну полковник Баграмян начал в должности начальника оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа. Он знал, что такое война. Но если в ту неправедную империалистическую молодой офицер Баграмян командовал взводом и эскадроном, то теперь на его плечи легла ответственность за дивизии, корпуса, армии. Это он, полковник Баграмян, вместе с помощниками должен первым докладывать командованию Юго-Западного фронта, так стал именоваться Киевский Особый военный округ, об удачных и неудачных боях, о «танковых клиньях», о превосходящих силах противника. Готовить в соответствии с принятым командующим фронтом решением боевые распоряжения войскам, чтобы объединить отрезанные друг от друга внезапным ударом врага части, навести их на цель, нанести контрудары и остановить, хотя бы задержать захватчиков. К тому же начальнику оперативного отдела звонили из Генерального штаба:

— Что происходит под Дубно, Ровно, Луцком? Куда вышли танки противника? Где находится армия генерала Потапова?

Порой такие вопросы ставили в тупик. Ведь даже рабочая карта полковника Баграмяна имела в те дни необычный вид. Вместо сплошной линии фронта на ней были разбросаны большие и малые «кольца», означавшие части и соединения, ведущие борьбу в отрыве от соседей, без связи-с крупными штабами, и «стрелы» — танковые части врага, устремленные на важнейшие стратегические пункты. Немало было на карте и белых пятен, таивших неизведанную опасность.

Трудное это было время. Очень трудное. Отряды пограничников и гарнизоны укрепленных районов до последнего патрона сражались в окружении многократно превосходящих их фашистских войск.

Среди самых отважных, самых стойких бойцы видели коммунистов. И росло у людей стремление завоевать высокое право носить звание члена партии. Вступление в партию каждый расценивал как обязательство быть в бою первым. Лучшие черты коммуниста — глубокое сознание долга перед народом, стремление отдать все свои силы, а если нужно, и жизнь за дело партии, во имя социалистической Родины — становились нормой поведения бойцов и командиров.

«У геройски павшего сержанта Сельцова, — вспоминал в послевоенные годы И. X. Баграмян, — среди документов нашли записку: „Иду в бой с мечтой встретить свой смертный час как подобает большевику“. За два дня до этого Сельцов подал заявление о принятии его в партию».