— Да никак брешишь, парень!
— Не брешу, чес-слово!
— Ладно, верю, так что говорил-то? — развёл руками старик.
— Говорил, что когда в той битве их отряду сказали защищать одну из позиций на фланге, люди сражались без сомнений, и он сам перед началом боялся, а как пошло — страх пропал, — Энью улыбнулся. Дальше Моуно рассказывал про сражение, про то, как его друг героически сдерживал превосходящего по численности врага в первых рядах. Конечно, было понятно, что большинство из этого — неправда, но про ту битву мало что рассказывали, так что если информация — то только из первых уст, и Энью всё-таки продолжал вслушиваться, цепляясь за важные детали. — …Но самое интересное случилось под самый конец, когда из всего отряда осталось не больше сотни, и большинство уже выдохлось от долгой битвы.
— Долгой — это сколько — минут десять? — рассмеялся старик, но Энью его не поддержал. Он сражался и знал, что для многих даже десять минут сражения кажутся адом.
— Да прекрати ты, а! В общем, к концу у врага появился маг, который одним взмахом меча рубил троих, и никто его не мог остановить, тогда он взял несколько человек и вместе они налетели на нападавшего, сумев захватить руки и обездвижить, — Моуно начал размахивать руками, как будто сам был участником тех событий. — А потом он самолично убил его, ударив мечом в самое сердце, и, говорит, это был подвиг, о котором в отряде рассказывали даже после его ухода.
— А потом что?
— А потом он вырубился.
— Потерял сознание в бою? А как же тогда… — сдвинул брови старик.
— Да не, — отмахнулся Моуно. — просто перепил.
Склады сильно отличались от внешности остального городка, как будто свет на них заканчивался, отступая от темноты подвалов в оживлённые потрескиванием факелов и стуком молотков улицы. Торговые ряды опустели, оставив лавки, подвалы и вторые этажи уже начавшей скапливаться пылью и насекомыми старости и заброшенности. По стенам пробегали лунные тени и серебро скопившихся за ночь паутинок, разукрашивая дома в серо-голубой и жёлтый от пламени одинокого факела. Что-то выкрикивал Моуно, слоняясь по дверям и окнам и примечая всё, что плохо лежало, в то время как старик вёл их прямо к одной из запертых дверей — самый большой, по-видимости, склад, переделанный из старой конюшни в хранилище продуктов. Деревянные, но с железными вставками и надёжным цепным замком ворота были чуть ли не вдвое выше него, и Энью подумал, что хозяин, наверное, был достаточно богат. Впрочем, это не сильно его волновало, и, аккуратно усадив еле отпустившую его шею, ещё не очухавшуюся Энн под ближайшую стену, он одним ударом ноги снёс замок, словно это была небольшая фанерка, а не кусок железа. Моуно даже не успел заметить движения, и только раскрыл рот от удивления.
— Теперь верю, братец, — сказал он, похоже, тому другу-военному.
Энью одним толчком распахнул слетевшие двери, и они гулко ударились о стены, выбив с них слой пыли и заставляя его закашливаться и отгонять её рукой от носа и рта. Он подал знак рукой остальным входить, и снова подхватил за плечи немного восстановившуюся Энн. Внутри ничего видно не было, и они зажгли второй факел, поднося его к углам большого помещения в поиске хоть чего-нибудь ценного, но, на удивление, склад был абсолютно пуст, и, видимо, уже давно, потому что ни на полу, ни на стенах не было ни следа еды или коробок с товаром. Холод каменных сводов сводил руки.
— Да не может быть, — вполголоса удивлялся старик, шаря факелом по полу в который раз в поисках какого-нибудь тайного прохода. Энью сделал ещё шаг и почувствовал ногой что-то выпирающее из пола.
— Эй, здесь проход! — крикнул он, берясь за ручку и дёргая вверх. Похоже, люк был заперт изнутри, потому что в темноту упал засов, гремя и позвякивая о ступеньки. — И лестница вниз.
— Как мы его не заметили?
— Здесь никто не ходил уже давно, и пол покрылся пылью, так что даже с факелом ручку найти было трудно. Повезло, что я случайно на неё наткнулся. Защита у этого торговца что надо, — ответил Энью и повернулся к девушке. — Идём?
Эннелим кивнула. Моуно и старик ограничились тем, что просто пошли первыми. Ступеньки были немного скользкими, так что приходилось держаться за стены, и чем ниже, тем больше расширялся похожий на каверну проход, понемногу превращаясь в пещеру. Камень становился мокрым, оседая на руках тонким слоем известняка и белой грязи, с потолка закапала вода. Энн как-то резко пришла в себя, как будто подземный холод освобождал кровь от яда и заменял его прохладой старой, природной энергии. Вернулась чувствительность, и теперь, избавившись от ненужных пошатываний и расплывающееся в глазах темноты, идти было проще. Ещё где-то через сотню шагов ступеньки прекратились, уступив место ровному и не такому скользкому каменному полу, а стук капель понемногу превратился в журчание воды где-то далеко впереди.
— И что это, склад, по-твоему? — усмехнулся Энью, наблюдая, как меняются выражения лиц соискателей.
— Сам не знаю, — еле проговорил протрезвевший Моуно, осторожно шагая вперёд. — Я… вообще не врубаюсь, где мы.
— В какой-то части старой канализации, — предположила вышедшая из ступора Энн. — Может, на этом месте раньше, когда-то давно, был большой город, потом его разрушили и на том же месте построили крепость, а про подземелья забыли.
— Тогда возникает другой вопрос, — задумался Энью, обращаясь одновременно к Моуно и к самому себе. — Знает ли об этом лорд Теровин и вообще, кто ещё знает, кроме нас? От кого ты услышал про склад?
— Не знаю, просто подслушал в какой-то таверне, — не раздумывая, ответил тот. — Ты ж понимаешь, я не запоминаю, где что узнаю, тем более лиц. В таком состоянии никак.
— Ты всегда в таком состоянии, — буркнул старик.
— Давайте выясним отношения попозже, хорошо, — встряла Энн в очередную разборку и посмотрела на соратника. — Теперь у нас с тобой два варианта: либо сейчас же вернуться и сообщить обо всём лично лорду,…
— Ты что, знакома с лордом? — перебил Моуно, но девушка не обратила внимания.
— …Либо не терять время и самим выяснить, насколько полезной или опасной может быть эта пещера, и что там в конце. В конце концов, многие с мятежных земель уже были здесь — и солдаты, и перебежчики, — и даже если один человек в курсе, это может быть опасно для всей крепости, — заключила девушка, наблюдая, как оба попутчика непонимающе наблюдают за беседой.
— А сколько времени у нас займёт разведка, если вернёмся? — продолжил Энью. — Мы не можем столько ждать.
— Вы двое с нами или как? — обратилась она к остальным, кивнув в сторону темноты. — Мы отправляемся проверить, что там дальше, и вас, конечно, не держим.
— Спасибо, но мы пас. Хватит…
— Стоп, так у нас есть они! — спохватился Энью. — Их и отправим с сообщением. В замок их, конечно, не пустят, но Левард, скорее всего, уже вернулся, и правду-то он сможет выяснить.
— Отлично, так и сделаем, — согласилась Энн. — Справитесь? Не просто так, конечно — я уверена, мы сможем поговорить с лордом насчёт вашей награды за службу Родине. Такая информация дорого стоит.
— Не знаю… — Моуно и старик переглянулись, словно обсуждая сделку на им одним известном языке, потом еле заметно кивнули. — Ладно, раз ради страны и нашего благополучия…
— Ну и, будем честны, — добавил второй. — Ради награды, конечно.
— …Мы доставим сообщение. Я вроде уже протрезвел, так что говори, маг, что доложить, кому и куда идти, — согласился Моуно. — Но про оплату не забудь, мы договорились!
— Ну вот видишь, — рассмеялся Энью. — А ты им не доверяла. Главное — уметь договариваться.
***
Темнота обволакивала факел, норовя затушить его порывами ветра из десятков боковых проходов, но основная каверна была одна, и они решили не сворачивать, чтобы ненароком не потеряться. Пламя шуршало из стороны в сторону, подрагивая от движений застоявшегося воздуха, разрывая влажность потолка всполохами красного света. С продвижением вперёд усилился запах гнили и сырости, пришлось морщиться и зажимать нос тканью одежды. Грязная вода смотрела на него зеркалом звёздных глаз северных снегов, течением чёрной татуировки. Пещера заставляла его вспоминать, заставляла переживать заново боль и благоговейный страх, чувствовать и ощущать. Снова терзало руку бесформенное существо, снова смерчи разметали на части людей и дома, разлеталась на части крепостная стена и пронзительный взгляд, рвал на части тело бешеный наркотик. В щёлочи затуманенного разума где-то впереди, в темноте, мелькнула серая фигура, спрятавшись в проходе. Алкоголь всё ещё бил в голову, но насчёт этого мысли были предельно ясными: снова — догнать, узнать, понять, что так терзает пьяную болью душу.
