— Алан. — я схватила его за руку, как утопающий за спасительную шлюпку. — У Луки все плохо с глазом, по-моему, стеклом… посмотри его, уговори… Он…

Мне трудно было говорить, потому что от выпитого сильно сушило во рту, язык приклеивался к небу, а еще я не могла поверить, что такой ужас происходит вокруг меня. Взгляд Алана потеплел, оттаял, и он грустно мне улыбнулся, накрыл своей рукой, пытаясь успокоить.

— Я обязательно посмотрю, Алиса. Не переживай за него, он не даст осмотреть себя, пока каждый из его людей не будет в безопасности. Ты сама не ранена?

— Нет. — я покачала головой, но руку его не отпустила. — Алан, он может лишиться глаза, нужно посмотреть.

Не знаю, что на него подействовало — мой взгляд или хватка, но он подчинился. Мы пошли к Луке, который уже курил, слушая доклады своей охраны. Увидев его лицо, Алан аж присвистнул.

— Так Лука, иди сюда ко мне. — он переодел перчатки и достал из кармана фонарик. — И не отнекивайся, иначе босоногая фурия рядом со мной, сломает мне руку за то, что я не послушал ее и не осмотрел тебя.

Через три часа мы все были в больнице Алана, переодетые, перебинтованные и ожидающие окончания операции Захара, за жизнь которого бились все это время. Глаз Луки был вне опасности, но кожа века была надрезана, поэтому Алан наложил специальный клей и чтобы не разорвать кожу дальше, закрыл его глаз и прикрыл повязкой. Поэтому Лука напоминал сейчас одноглазого пирата.

Я тихонечко сидела по его правую сторону. Внутри была пустота, я не могла свыкнуться с мыслью о потери трех людей, вот так… Частично по моей вине.

В коридор зашел помятый Майлз в костюме в котором был на вечеринке, еще не до конца протрезвевший. На его лице был такой же траур, как и у всех нас. Волосы растрепаны в разные стороны, а на манжете рубашки губная помада. За его спиной стояла Габи в джинсах и толстовке, даже в этой одежде она была прекрасна.

Сучка.

Увидев друга, Лука посмотрел на часы, после чего встал. И по тому, как лицо Майлза сжалось, я поняла — дьявол сорвет свое плохое настроение на нем.

— Я виноват, выпил и…

— Зализывал свои раны, гандон, как баба, забыв обо всем на свете. — голос Луки грохотал на всю больницу. Но никто не решился указать ему на правило тишины в медицинском учреждении — Ты забыл о нашей дружбе, когда мне была нужна твоя помощь…

— Я виноват и здесь, чтобы искупить эту вину… — голос Майлза тоже полоснул сталью и пододвинулся к другу. — Захар, и мне друг, и я переживаю не меньше. Не нужно мне сейчас читать нотации.

— Пока твой друг истекал кровью, Вы с Оливером жарили шлюх по очереди. И тебе было просто не до разрывающегося от звонков телефона последние четыре часа. — рука Луки обрушилась на Майлза оглушительной оплеухой от которой тот отлетел в стену. Я даже вскочила с гулко бьющимся сердцем. — Ты ебанулся? Мне дурь так из тебя выбить? Я сделал вид, что не вижу как ты пускаешь слюни на Алису, потому что ты МОЙ ДРУГ. Даже когда мне показалось, что Алиса отвечает тебе взаимностью, я предположил, что поставлю дружбу и взаимные чувства ВЫШЕ своих желаний. Но даже теперь ты продолжаешь, как маленький мальчик заниматься саморазложением и дуть губы. А на ЧТО, блядь? Алиса — БЫЛА, ЕСТЬ и БУДЕТ МОЕЙ. Научись делить личное с дружбой и работой, или этому тебя научу я, понял меня?

Еще одна оплеуха и с носа Майлза потекла кровь. Лука приподнял его и унизительно шлепнул еще раз. Он бил его кулаками, раздавал оглушительные пощечины. Я даже не хотела представлять мощь этих ударов. А еще я была снова в этом виновата? Они делили меня, а я не знала этого! Я чувствовала интерес исходивший от Майлза, но занимаясь анализом своих чувств, даже не замечала большего. Глаза заслезились, я подошла к ним, и хватая руку дьявола, сжатую в кулак, зашептала:

— Не надо, не сегодня, пожалуйста. Нам нужно объединиться, а не воевать. — мои слова возымели эффект, и Лука отпрянул, отгоняя охвативший его гнев. Мне было неприятно, что в метре от нас стоит Габи, но сказать ничего не могла. И словно прочитав мои мысли, злой викинг притянул меня, кладя руку мне на попу, ввергая в дикое смущение, и не оставляя вопросов — кому я пренадлежу, он зарылся ко мне в волосы, а я боялась даже пошевелиться, чтобы не задеть его глаз.

Сегодня я узнала новую сторону этого человека. И она не пугала меня, а наоборот притягивала. От его запаха и вкуса адреналина, между ног стало жарко, хотелось прижаться к нему полностью.

— Будет жить. — изрек уставший Алан, вышедший из операционной. И Лука нежно поцеловал меня в висок, в этом жесте было так много интимного, что я зажмурилась. Невольно сравнивая с поцелуями мужа, в них никогда не было такой гаммы чувств… Просто нежный чмок и не более.

С этим известием все спокойно выдохнули. К Захару было нельзя, и Лука стал раздавать указания, в смысл которых я не вдавалась, подошла к Майлзу, сидящему в одиночестве. Неловко сев рядом с ним, не знала даже что сказать в таком случае. Рядом с Лукой стояла Габи, скрестив руки на груди, и участвующая в разговоре. Стараясь не думать о ней, я посмотрела на Майлза:

— Прости меня, пожалуйста. Я сама не могу понять ничего… Я вообще словно во сне… И меньше всего мне хочется быть камнем преткновения между Вами… Или обидеть тебя… — я сбивалась, пытаясь подобрать правильные правдивые слова. — Я виновата, дала тебе…

— Ты ни в чем не виновата, Алисхен. — Майлз улыбнулся, и его разбитая губа натянулась. — Ты никогда ничего не говорила мне и не давала надежд, я сам себе все напридумал. Ты особенная, Алиса, очень красивая, яркая и сильная. Ты ангел при дьяволе. И сегодня я это впервые увидел. Ты действительно принадлежишь ему…

Количество охраны вокруг Луки возросло втрое, если не больше, а место верного Захара занял сорокалетний поджарый мужик, напоминавший мне внешне Вин Дизеля. Он не понравился мне с первого взгляда. При дьяволе его поведение было сдержанным и учтивым, но стоило мне остаться с ним наедине, как он смотрел на меня с нескрываемым презрением и отвращением. Захар никогда себе такого не позволял по отношению ко мне, а в последние дни даже проникся симпатией.

Я сидела в машине молча, рассматривая ночь за окном, улицы и кипящую жизнь на них, незнакомых беззаботных людей, гуляющих и рассматривающих витрины магазинов, общающихся с друг другом, наслаждающимися этим миром. Москва не ложится спать ни на секунду. Краем уха я слушала разговоры Луки по телефону, его жесткие приказы и наставления. Энергетика дьявола давила и раздавливала интонациями и голосом, он уничтожал их на расстоянии за сегодняшний промах.

Я видела, как они приклонялись ему, переполненные уважением и страхом. Никто из них не сомневался, что он превосходит их морально и физически. Он был огромным, сильным и словно ничего не чувствовал, и это было страшно. Он был дьяволом.

Я ненавидела его за унижение, которому он подверг меня; поставил на колени и заставил подчиниться ему. Я ничего не забыла и не верила, что люди меняются. Лука Гроссерия не душка. Но эта ненависть постепенно растворялась в необъяснимом желании чувствовать его рядом, находится под его защитой и желании получать его ласку. Дьявол подчинял меня своей воле. Я цеплялась за воспоминания, напоминая себе, кто передо мной, что это плохой жестокий человек. А потом сознание мне показывало разгоряченную меня в отражении зеркала в его руках, такую маленькую на фоне этого монстра. И как он взял меня на руки, поднимая с машины, в разорванной футболке и разбитым носом. До этого расправившись со всеми моими обидчиками. Во мне боролись противоречивые чувства.

И вот уже несколько дней я ерзаю, как на расколенных углях, потому что в его присутствии между ног постоянно влажно, и стоит мне только увидеть его татуированную загорелую руку, представить ее на моей белоснежной коже, как меня бросает в пот. И не оставляет постоянное чувство неудовлетворения после его ласк в ванной… Дьявола наказание начало разъедать меня. Я откинулась, мысленно застонав. Раньше я никогда не испытывала такое влечение к мужчине.