— Пап, все хорошо. — я попыталась самостоятельно слезть с машины, но в последний момент голова закружилась, и я чуть не упала. Дьявол подхватил меня, удержав сильными руками — Я наберу тебя завтра, скажу что Алан, врач, скажет. Не переживай.

Лука помог забраться мне в машину, после чего подошел к отцу и протянул ему руку, тот пожал ее, кивая и что-то говоря в ответ; я не могла расслышать что именно, но лицо папы не было злым или опечаленным.

— Сотрясения нет, есть только большая шишка и множество мелких царапин. Слава богу, все обошлось. — Алан убрал фонарик, поворачиваясь к Луке, нервно курящему прямо в кабинете. — Крепкий сон и головокружение пройдет…

— Значит, ублюдку повезло, я не убью его… — Лука выпустил клубок пара, сжимая сигарету в ладони, не обращая внимание как горящий фитиль становится пеплом в его руках.

— Мне кажется с него хватит, отпусти его. — мой голос был очень тихим и слабым, немного срывающимся, потому что несмотря даже на то, что Вова сделал — я не хотела его смерти или изощренных пыток.

Лука не слышал меня, выбросил окурок в мусорку, набирая номер на телефоне:

— Приведи его ко мне. — Дьявол уже знакомым жестом закатал рукава рубашки. — Алан, ты умеешь делать вазэктомию?

— Нет. — Алан отрицательно покачал головой, а у меня глаза полезли на лоб. Что делать он умеет?

В комнату привели Вову, уже пришедшего в себя, но выглядевшего совсем неважно с поломанным носом и темной запекшейся кровью на лице. Он был весь в крови, помятый и уже не такой дерзкий, как несколько часов назад. При виде нас он скукожился, уперся как ребенок, не желая входить. Мне стало его жалко.

— Придется сегодня научиться. — прохрипел Лука и его лицо исказилось до неузнаваемости. Крылья носа гневно раздулись, скулы напряжённо заиграли. Я сползла по стулу, прикрывая рукой рот, надеясь, что он шутит.

Вовчик захрюкал, как свинья, впадая в истерику. Он бормотал что-то не членораздельное, извиваясь как уж, вставая на колени.

— Ну что же Вы, Владимир, это не серьезно. — Лука поставил стул перед ним, усаживаясь на него. — В туалете Вы были очень смелы и не сдерживали Ваш горячий темперамент. Что же теперь поменялось? Не унимайтесь, пожалуйста, будьте мужчиной.

— Пожалуйста. Пожалуйста.

— Пожалуйста, что? — Лука издевался над ним, прожигал взглядом, чувствуя его страх и ничтожность, изводил. Вова стоял перед ним на коленях, не поднимая головы.

— Отпустите меня, пожалуйста.

— Я уже один раз отпустил тебя, предупредил, но ты меня не услышал.

— Простите меня, я не хотел… Просто не мог не прийти на день рождение, я очень уважаю Александра Вячеславовича. А там увидел Алису, мою жену, меня ревность стала душить, перестал контролировать. Я виноват. Прости меня, Алиса, умоляю, прости. Я просто очень сильно тебя люблю. Клянусь больше не подойду ни на шаг…

Лука глухо рассмеялся. Я закусила губу, меня колотило, как в припадке. Лука игрался с ним, как кот с мышкой.

— Она больше не твоя жена, она МОЯ. Тебе повезло, ублюдок, что она отделалась шишкой, иначе я бы скормил твои мозги крысам на свалке. Я оставлю тебя в живых, но сделаю подарок, чтобы каждый день помнил, что трогать чужих женщин нельзя. — хищная улыбка Дьявола была страшнее оскала акулы, та убивала мгновенно, а он собирался мучить, неспешно отрывать кусок за куском от тела.

— Лука, не н-надо, отпусти его, сломай руку, если хочешь. — по моим щекам текли слезы, а я говорила сбивчиво, истерично. Нижняя челюсть предательски дрожала.

— Кстати, о конечностях, ты правой рукой ее обнимал? — звук хруста кости и крик мужа пробирал до мурашек. Мне показалось, что меня стошнит, я закричала вместе с ним, не выдерживая увиденного. Этого насилия. Мужчины в комнате же были абсолютно спокойны и безразличны.

— Алан, ну скажи ему, какая вазэктомия, это перебор! Не делай, умоляю тебя. — я схватила Алана за руку и затрясла ее, в надежде, что он мне поможет. Но тот всего лишь смотрел на друга, ожидая его решения, говоря ему что-то глазами на их личном шифре.

При слове вазэктомия Вова заверещал еще сильнее. Чтобы его успокоить охраннику Луки пришлось пнуть его ногой в бок, и муж заскулил как раненый зверь.

— Нет… нет… — Нет… Я сделаю все, что скажете. — Вова кинулся целовать туфли Луки, вымаливая его прощение, тот лишь с отвращением смотрел на моего бывшего мужа, не останавливая его, давая ему самому унижать себя.

Я почувствовала стыд за то, что была связана с ним, что он был моим мужем.

— Алан! Алан! Ну я прошу тебя, хоть ты, вразуми его!

— Лука, может все таки…

— Он в твоей власти, Алан. — Лука встал, убирая стул и направляясь ко мне, решая что с него хватит представления.

— Убери от меня руки, ты чудовище. — меня лихорадило, бросало из стороны в сторону словно пьяную. — Тебе доставляет все это удовольствие? Ты болен… Убийца… Какой же ты жестокий!

— Алисочка, любимая, не оставляй меня. — Вова ныл, ползая по полу, вытирая собой всю пыль. Но кто бы меня защитил от этого человека? — Я любил всегда лишь тебя, все эти ошибки были только…

— Я прошу тебя, Лука, умоляю. — я встала шатаясь. — Он поплатился сполна, он ничтожество, но это слишком… Отпусти его… Не наказывай так жестоко!

На его лице не было ни тени жалости или сожаления, Дьявол подхватил меня на руки, не отвечая на мольбы, не слушая меня. Я вырывалась, била его по плечам, повторяла мольбы.

— Алан, позвони мне, как закончишь. — это все что он сказал, а я заплакала навзрыд, ощущая дыру внутри себя. Он не способен ничего чувствовать, слышать кого-то кроме себя. Я протянула руку и отпустила пощечину Луке, он в ответ зарычал, но не выпустил меня и вышел из кабинета.

Я отчаянно выбивалась, не желая прикасаться к нему, чтобы он отпустил, не касался меня. Но Чудовище не замечало моих попыток, просто направлялось к машине, не обращая внимание ни на мои выкрики, ни удары. Для него это были комариные укусики.

— ТЫ псих, маньяк, ублюдок, тварь, гуинплен, ушлепок. Ненавижу, ненавижу тебя бездушная машина. — я кричала достаточно громко. Вся его охрана испуганно смотрела на шефа, нервно сглатывая, но тот лишь поставил меня на ноги у гелентвагена. Моя ладонь тут же звонко приласкала его щеку, а потом второй и третий раз. Лука закрыл глаза, вдыхая и перехватывая с легкостью мои руки. Ладони жгло после таких ударов, а у него даже кожа на щеках не покраснела. Дьявол притянул ладонь к своим губам и нежно поцеловал, выбивая из-под моих ног почву, парализуя меня.

— Успокоилась?

Вот так просто. Спокоен. Ни капли злости. Вся его охрана напряглась, потому что никому нельзя так говорить с Лукой Гроссерия, тем более давать пощёчины, а у него ни одной эмоции. Я пыталась выдернуть руку, отчаянно и безрезультатно дергая. Пусть как хочет наказывает.

— Видимо нет. — мрачно сказал он, вгрызаясь в меня губами, целуя сначала грубо и властно, завладевая мной, перехватывая рычаги управления моим телом. Затем его поцелуй стал нежнее, ласковее. Когда я перестала дергаться, он отстранился, заглядывая мне в душу. Пригладил рукой непослушные волосы, прижал к себе. — Я такой, какой есть, Мониша. Убью любого кто притронется к тебе или просто посмотрит пошлым взглядом. Ему я давал уже шанс, но он меня не послушал. Ты думаешь — он бы отпустил тебя там, если бы я не успел? Пожалел? Он был оттрахал бы тебя прямо на том гребаном полу в порыве своей горячей любви!

Лука шарахнул кулаком по машине, прогибая жесткий металл кулаком. Ко мне вернулась способность мыслить здраво.

— У твоего мужа в Питере двухлетний сын от которого он отказался. Может вазэктомия поможет ему образумиться? Или каждый раз, когда его хер будет вставать, он будет думать, что его не следует засовывать куда не просят. Таким как он нельзя размножаться. Час назад он захерачил тебя головой о раковину, а я жестокий?

Шок. У моего мужа есть ребенок, которого он заделал совсем недавно!? Я пошатнулась, хватая ртом воздух, пытаясь переварить все услышанное.