Я непроизвольно закусила уголочек нижней губы, даже не замечая этого. Возможно именно тогда Дьявол встретил свою первую и единственную любовь.

— А с чего Вы решили, что ему понадобились деньги на девушку?

— Потому что ему самому много не нужно было. — Ханзи отмахнулся. — К этому времени я стал достаточно зарабатывать, мы перебрались в другую квартиру. Нам двоим хватало и даже больше. На моей шее было еще двое. Мишку одеть, обуть. Алану новую энциклопедию купить. Куда их деть было? Мы не жили богато, но у нас было все. У меня кстати сохранились некоторые фотографии. Ты не узнаешь их.

— Сейчас со всеми технологиями трудно в это поверить, но я впервые сфотографировался только в день своей свадьбы на полароид, старый такой, фото получились желтоватые.

Ханзи открыл альбом на первой странице, на ней была почти точная копия Луки, только этот парень был более темноволосый, стройный и взгляд у него был юношеский, мягкий и не было бороды. На нем были скромные брюки и рубашка. Рядом с ним стояла девушка, очень тоненькая на его фоне, еле достающая до его плеча одетая с изыском, утонченно. Она так испуганно смотрела в камеру, что нельзя было сказать, что это день свадьбы — день радости.

Тут же вспомнилось, как Лука назвал свою мать серой мышью. В его словах была доля правды. В ее внешности с такими правильными и аккуратными чертами лица, которые так и были пропитаны аристократизмом, так и сквозила блеклось, некая серость, которую нельзя объяснить пока сам не взглянешь на человека.

— В детстве Лука был больше похож на Аню, хотя более чернявый чем сейчас. — Ханзи перелистнул страницу, показывая следующее фото. На котором действительно был маленький птенчик ворона. Крошка с широкой улыбкой стоял рядом со своей мамой, прижимаясь к ней. Густые непослушные волосы образовывали на его голове смешное гнездо. Не мальчик, а крошка енотик, не возможно поверить, что такой вырастит и станет грозным хулиганом — бандитом.

В горле запершило от необъяснимой боли. Как можно было бросить такого кроху? Оставить его? Я бы никогда не смогла оставить своего ребенка, отказаться от него. Да просто убежать от любимого человека?

На фото на меня смотрел такой светлый, лучезарный ребенок, который повзрослеет слишком быстро из-за того что мама оставит его одного. И эта улыбка сотрется с его лица. Был ли Лука другим, если бы о нем заботились нежные руки женщины, а не цыгана, который воевал за кусок хлеба? Он заботился о своем сыне как мог, поставив крест на своей молодости, не приведя в дом ни одной женщины, чтобы облегчить себе жить. Хотя я уверена, что многие одинокие женщины, а может и замужние, мечтали обогреть его.

— Такой хорошенький. — прошептала я, не замечая как слеза скатилась по щеке. Это не укрылось и от Ханзи.

— Да. — грустно улыбнулся Ханзи, снова переворачивая альбом. — А это уже три маленьких мушкетера.

Рядом в одинаковых штанишках и кофточках стояло три мальчугана десяти лет. Виагра. Блондин, шатен и брюнет. Было смешно смотреть на них. Сейчас это три здоровяка, крупных представителя мужского пола, а тогда это были хорошенькие мальчуганы. Их лица были еще детскими, но глаза у троих были уже старше. В них была некая неуловимая серьезность, словно они знали что-то такое о чем ты даже не подозреваешь. В них не было наивности…

— Как у Луки так посветлели волосы? Он же русый! — только сейчас до меня дошло, что Дьявол на фотографиях настоящий вороненок — цыган. А сейчас темно русый.

— Не знаю. С десяти лет волосы становились все светлее и светлее, на фото они темнее чем в жизни, но он как-то так незаметно светлел… Я уже думал, что будет таким же блондинчиком как Алан, не дай Бог. — мы рассмеялись, представляя Дьявола светловолосой душкой, даже в голове не укладывалось. — Здесь ему около шестнадцати, уже не птенчик… Выиграл школьную олимпиаду по математике.

На фотографии был парень немного угловатый, худой, как и все подростки, с серьезным выражением лица, брови нахмурены, глаза еще не сверкают таким гневом и силой, как сейчас, но уже твердые не по годам. Ярко выраженные скулы с подвижными желваками. Такой мальчик точно нравился всем девочкам в классе, просто ходячая загадка, напичканная тестостероном. И сейчас он смотрел на меня с фотографии, все также проникая в душу, читая мои сокровенные мысли.

Я сглотнула, чувствуя волнение, нарастающее во мне волнами. Проходила глазами по чертам лица еще и еще, сравнивая их с тем человеком, которого встретила несколько месяцев назад. Серо-голубые глаза стали жёстче, густые пушистые ресницы, прямой нос приобрел горбинку, морщинки на лбу стали более заметными, волосы стали чуть-чуть светлее. Но это был он…

Я посмотрела на Ханзи, потом на фото. Может быть это неудачная шутка, которую решили сыграть со мной?

Перед глазами снова все расплылось, но на этот раз от слез, которые причиняли нестерпимую боль, они словно выжигали все к чему прикасались. Вокруг становилось темно…

Тот мальчик стал выходить из темноты, открываясь мне постепенно, не сразу показываясь на свету, его юношеское лицо с острыми подвижными скулами и голубыми глазами стало становиться старше… Оно грубело и приобретало морщинки от того, что он так часто хмурится. Глаза становились холоднее, в них больше не было того пытливого интереса, что раньше. Юношеская ухмылка сменялась оскалом. Изменилась прическа, волосы стали светлее. Скулы частично прикрыла густая борода.

Он взирал на меня из темноты моего сна, сверкая своими глазами, метая в меня молнии, раздирая. Теперь я могла отчетливо видеть его лицо, узнать его… Его голос… Я закрыла глаза, вспоминая его голос, пробуя его, испытывая, прокручивая еще и еще… Голос стал более хриплый, уверенный и властный.

Я открыла глаза, впиваясь взглядом в фотографию победителя олимпиады по математике, несколько раз моргая, отгоняя наваждение. Сейчас мне станет легче и мальчик на фото поменяется…

Но даже через минуту, парень остался таким же.

Спустя двадцать лет моя мечта сбылась. Принц пришел за мной, забрал и увез. Властно. Не спрашивая разрешения. Все как я хотела.

И как я мечтала он оказался Чудовищем, а не прекрасным принцем. И как потом говорить, что мечты не сбываются?

Остаток вечера был невыносимо долгим. Чистым притворством с моей стороны, приходилось вымученно улыбаться, отвечать на автомате, поддерживать беседу не слыша слов. Просидев с Ханзи еще пол часа, я сослалась на усталость и пошла спать. Мне хотелось быстрее скрыться ото всех, остаться наедине со своими мыслями.

Едва прикрыв дверь в спальню, я съехала на деревянный пол, ощущая давящую тяжесть.

— Невозможно… — прошептала я.

Как же мне хотелось кричать, вопить, ругаться, разбрасывать все что попадется мне под руку… Но нужно сдерживать себя. Человек, приютивший меня в этом доме, не заслуживает такого отношения к себе. Он не виноват, что его сын уехал, оставив меня здесь наедине со своими мыслями. С ТАКИМИ мыслями.

А что если Дьявол специально меня отправил сюда, чтобы я это узнала? Чушь. Звучит наивно и глупо. Он вряд ли мог даже вспомнить меня. Я не смогла узнать его через двадцать лет. Не могла даже провести параллель. В моей голове не укладывалось… Не могла даже предположить. Для него же я была шестилетняя заноза, забава, которая ходила по пятам. Ни один взрослый мальчик не посмотрит на такую пигалицу, тем более не запомнит ее. Если бы вспомнил…

Если бы он узнал меня, поступил бы так со мной? Украл бы силой, поставил на колени перед собой?

Это были детские мечты, которые стали мантрой успокоения, что где-то есть тот самый светлый человек, который знает тебя лучше всех, любит как принцессу, он не такой как все остальные парни. Что ж. Лука Гроссерия точно не такой, как все.

Я плакала без слез. Внутри меня словно был вулкан, который начинал извергаться, опаляя красной лавой, умерщвляя все на своем пути. Челюсти сводило от боли, я так сильно их сжимала чтобы ни закричать, ни выпустить на волю крик.