— У тебя что-то болит? — хмуро спросил Лука, поворачиваясь ко мне. Значит стонала я вслух. Кровь тут же подступила к лицу, заливая краской шею и лицо, выдавая меня с потрохами, обнажая мои сокровенные мысли перед ним. Потому что на лице моего мучителя тут же отобразился блеск прозрения, а глаза сузились и посмотрели на меня уже с дымкой нескрываемой похоти. Не выдержав эту битву, я развернулась к окну, делая вид, что ничего не произошло. Но он знал, дразнил меня… И это было отвратительно.

Мы приехали в гостиницу в самом центре города, перекрытую практически полностью охраной Луки. Я видела их повсюду: на стоянке, ресепшене, у лифтовых и на этаже. В одинаковых костюмах с одинаковыми стрижками они расхаживали с рациями, осматривая каждый сантиметр территории. Как администрация гостиницы позволила такое? Они же распугают всех гостей!

— Это моя гостиница. — пояснил Лука, снова прочитав мои мысли. Я даже потерла шею, проверяя-нет ли там импланта, который передает ему мои чувства и мысли.

Люкс, в котором нам предстояло жить, был на самом последнем этаже, и к нему вел отдельный лифт, перед входом в который, часть охраны осталась в коридоре. Мне было неуютно передвигаться при таком пристальном наблюдении, я то и дело, что врезалась и спотыкалась.

Номер был очень просторным и светлым, состоящим из нескольких комнат в современном стиле. Ничего вычурного и лишнего. Я сняла куртку и аккуратно повесила ее в шкаф, сняв с себя также кроссовки.

Из окна открывался потрясающий вид на Москву, даже вдалеке виднелись цветные купола Василия Блаженного, больше напоминавшие рожки мороженного, чем церковную архитектуру. Я прижалась лбом к холодному стеклу окна, выдахая на него, чтобы оно запотело.

— Хочешь выпить? — его хриплый голос был у самого уха. Он бесшумно передвигался, как хищник на охоте. По шее тут же пробежали мурашки от его дыхания.

— Я бы выпила джина.

Лука открыл бар и стал изучать запасы алкоголя, прижимая ухом телефон.

— Принеси лед и спрайт. И притащи еще сыра, оливок, два стейка медиум. И чтобы не дольше пятнадцати минут.

Я уже и забыла, что он все обо мне знает, включая предпочтения в выпивке. В его досье на меня и не такое есть. А еще было странно находиться с ним в номере, как с обычным смертным человеком, выпивая и кушая, обсуждая земные дела.

Себе он даже не стал наливать, начал выпивать виски прямо из бутылки с горла, не закусывая. Я села в кресло у окна, поджимая ноги. Сердце стучало. Что будет дальше? Мы никогда не были вдвоем долго в одной комнате, и от этой мысли все будоражилось и мешалось в предвкушении запретного и страха неизвестного.

— Ты дрожишь. Выпей. — скомандовал он, располагаясь напротив меня в кресле. Он занял непринужденную дразнящую позу с широко разведенными ногами, намекающую на его мысли.

— Я не пью чи… — на середине речи поперхнулась от его взгляда, говорившего, что он, итак, это знает без меня. И он сказал пить. Сегодня не хотелось с ним спорить, протянула руку и отпила чуть-чуть, морщась. Алкоголь окутал желудок, обжигая его и смешиваясь с остатками шампанского внутри, тут же опьяняя. Озноб стал проходить. — Кто это сделал?

— Люди, которые хотят меня убить. — спокойно ответил мой собеседник словно это была обыденность, продолжая рассматривать меня откровенно пошло, мысленно раздевая и, наверное, уже овладевая в этом же кожаном кресле. Мне стало жарко, хотя я была в футболке. А может я выдавала желаемое за действительное?

На нервной почве я пальцами отдирала кожу вокруг ногтей, что не укрылось от него. Лука цокнул осуждающе языком, и я прекратила, хватаясь за стакан и снова отпивая, чтобы успокоиться. На этот раз джин разлился приятным теплом.

— Не дрожи так, поешь и можешь ложиться спать.

— Я не хочу есть. — Лука проигнорировал меня, снова отпивая и потягиваясь. Он сидел вальяжно раскинувшись в этом чертовом кресле, прекрасно осознавая, что я чувствую и просто издевался надо мной своим невозмутимым спокойным видом.

В дверь постучали и Лука встал, чтобы впустить официанта, который принес еду: два дымящихся стейка с веточками розмарина и нарезки с прошутто, сыром и оливками.

Лука стянул рубашку, вешая ее на стул, демонстрируя свое идеальное тело, выкованное из стали. Татуировка покрывала часть его шеи, плечо и руку. При рассеянном свете, казалось, что она из титана, как в фантастическом фильме. Из-под спущенных джинс выглядывали белые трусы. И я снова застонала уже вслух, запивая чувство животного голода джина.

Лука отобрал у меня стакан.

— Я предложил тебе выпить, а не напиться.

— Ты сам пьешь виски из бутылки, как пиво. — буркнула я недовольно, как ребенок у которого отобрали игрушку. Лука словно испытывал меня, накалял, ждал, когда я сдамся. — Можно я пойду в душ?

— Нет, сначала ты поешь.

Я нехотя взяла приборы и приступила к мясу, невероятно восхитительному и ароматному, но несмотря на это, все равно мне не лез кусок в горло. После сегодняшних смертей кушать мясо не хотелось совсем, тем более под пристальным взглядом узурпатора, следившим за каждым моим движением.

— Я не могу больше. — сдалась я откладывая приборы, чувствуя себя маленьким ребенком под присмотром родителей, которого заставляли есть. Смотреть на Луку, выпившего половину бутылки виски спокойно, было невозможно.

— Можешь идти. — разрешил он, и я, как ошпаренная, выскочила, чтобы не находится в его присутствии. Алкоголь начинал действовать расслабляюще, отодвигая неприятные события и обостряя мои чувства в присутствии этого мужчины, чьё тело было идеальным. Но притягательность даже была не в нем, а в ауре которую он источал.

Я раздраженно сдирала с себя одежду, злясь от всей этой ситуации. Я была пленницей этого человека, а заглядывала ему в рот, как птенец. Откинув вещи, я включила душ, собирая волосы, чтобы не намочить голову. Делая шаг в душ, я не рассчитала, что плитка может быть скользкой и подлетела в кабине, отчаянно цепляясь за стены, чтобы предотвратить падение.

— ААА.

От сильного удара и повреждений меня спас только алкоголь, атрофировавший мои мысли и мышцы. Я замерла, растянувшись на полу, у меня ничего не болело, но холод исходивший от пола успокаивал. Я лежала, рассматривая струйку воды, спадающую на меня водопадом. В голове даже не осталось мыслей.

Дверь в ванну с шумом распахнулась, и мне не нужно было подниматься и смотреть на дверь, чтобы увидеть человека, стоящего на пороге. Его присутствие я чувствовала интуитивно. Кожа покрылась мурашками, я же была совсем голая! Осознав это, я тут же попыталась прикрыться руками и встать, чтобы он не смотрел этим опаляющим взглядом. Кожа под ним плавилась.

— Ни на секунду не оставить тебя!

Руки Луки обхватили меня, ставя на ноги. Я попыталась оттолкнуть его, протягивая руки за полотенцем, краснея практически всем телом. Но узурпатор перехватил их, прижимая меня к себе сильнее и зарываясь лицом в мои волосы. Я снова мучительно застонала, не вынося его прикосновений, даже в холодной ванне мне было жарко и душно. Его запах был афродизиаком.

От моих трепыханий только соски терлись о него, разжигая внутри пожар сильнее.

— Теперь мне придется самому искупать тебя. — грозно сказал он, становясь вместе со мной под струю. Воздух обжигал легкие, затрудняя дыхание. Мне было страшно пошевелиться, все тело сковало от желания и страха. Сильные руки дьявола ухватили мою грудь третьего размера, жадное пробуя ее наощупь. Я стыдливо заерзала, муж всегда говорил, что маленькая грудь смотрится аккуратнее и я всегда стеснялась своей. Но огромные ладони дьявола с легкостью обхватывали ее, властно накрывая полностью, лаская и даря столько внимания ей. Я всхлипнула, обхватывая его руки, непроизвольно прижимая их к своей груди. Неужели может быть так хорошо просто от прикосновений.

Руки Луки спустились к моему животу и бедрам…

— Мониша. — прохрипел Лука. — Стоит только попросить…

— Ты будешь глумиться и издеваться. — я заплакала, не выдерживая эмоциональной перегрузки. Меня знобило. А кожа, которой касались его руки несколько минут назад ныла и колола, прося добавки. Лука дразняще рассмеялся, разворачивая меня к себе лицом, раздвигая ноги коленом. Его джинсы были насквозь мокрые.