– Но ведь это, – прибавила Шахерезада, – далеко не так удивительно, как то, что случилось с носильщиком.
Глава третья
Начинается с половины девятой ночи и кончается в половине восемнадцатой
Носильщик, три багдадские женщины, три царских нищих и т.д
В городе [49]Багдаде жил-был носильщик, человек холостой. Однажды он сидел на базаре, прислонившись к своей плетеной корзинке[50], как к нему подошла женщина, закутанная в изар [51]из ткацких Эль-Мозиля [52]– изар, состоящий из шелковой ткани, затканной золотом, с золотым кружевом по обоим концам. Женщина, приподняв с лица фату, показала чудные черные глаза с длинными ресницами и замечательной красоты лицом.
– Возьми корзинку и иди за мной, – мягким голосом сказала она.
Носильщик, услыхав это приказание, тотчас же взял корзинку и шел за нею, пока она не остановилась у какого-то дома и не постучала туда. К ней из дома вышел христианин, и она дала ему червонец и получила множество оливок и две большие посудины с вином[53], которые и уложила в корзину носильщика.
– Неси за мною, – сказала она.
– Вот сегодня так счастливый день! – проговорил носильщики и, подняв корзину, пошел за нею.
Она остановилась у торговца фруктами и купила сирийских яблок, отманийской айвы, оманских персиков, жасмина из Алеппо, дамасских водяных лилий, нильских огурцов, египетских и султанских лимонов, пахучих мирт, веток лавзонии, ромашки, анемонов, фиалок, гранатовых цветов и душистого шиповника. Все это она положила в корзину носильщика и приказала нести за собой. Он поднял корзину и пошел за нею до лавки мясника, где она приказала отрезать ей десять фунтов мяса. Мясник отрезал мяса, и она, завернув его в банановый лист, уложила в корзину.
– Неси за мной, – сказала она носильщику.
Он взял корзину и пошел вслед за нею. Она остановилась у лавки с сухими плодами и, набрав различных сортов, пожелала, чтобы носильщик нес ее покупки. Носильщик повиновался ей и пошел за нею, пока она не остановилась у продавца сластей, где она купила блюдо и наложила на него всевозможных пирожных. Когда она сложила все это в корзину, то носильщик сказал ей:
– Если бы ты предупредила меня, то я взял бы мула, чтоб он свез нам все это.
Женщина только улыбнулась, услыхав его замечание, и вслед затем остановилась у продавца духов, где купила десять сортов различных душистых вод, розовой воды, померанцевой воды, ивовой воды[54] и т. д., тут же она взяла сахару, бутылку для опрыскивания[55], розовой воды с мускусом, ладану, дерева алоэ, серой амбры, мускуса и восковых свечей. Сложив все это в корзину, она приказала следовать за нею. Он взял корзину и шел за нею, пока она не подошла к хорошенькому дому с большим двором из черного дерева, с вделанными пластинками из червонного золота.
Молодая женщина остановилась у двери и тихо стукнула, после чего обе половинки распахнулись, и носильщик, взглянув, кто отворил их, увидал молодую женщину высокого роста, с полной грудью, красивую, статную, с челом ясным, как месяц, с глазами лани, с бровями, как нарождающийся серп Рамадана[56], со щеками, напоминающими анемоны, и с устами, как печать Сулеймана[57]. Облик ее напоминал полную луну во всей ее красе, а грудь ее можно было сравнить с двумя гранатами одинаковой величины. Глядя на нее, носильщик так растерялся, что чуть было не уронил корзины, и вскричал:
– Никогда в жизни не выпадало мне такого счастливого дня, как сегодняшний!
Дама-привратница, стоя в дверях, сказала покупательнице и носильщику:
– Милости просим!
Они вошли и направились в большую комнату[58], разрисованную различными цветами и прелестно отделанную резными деревом, с фонтанами и уставленную разными скамейками. Углубленья, или ниши, в виде отдельных комнаток, отделялись задернутыми занавесками. В конце комнаты виднелось алебастровое, отделанное жемчугом и бриллиантами ложе, завешанное пологом из пунцового атласа, за которыми лежала молодая особа с глазами, обладающими чарами Бабиля[59] высокая и стройная, с лицом, перед которым могло покраснеть даже солнце. Она походила на блестящую планету или на высокорожденную арабскую девушку. Эта третья молодая особа, поднявшись со своего ложа, легкой поступью вышла на середину гостиной, где уже стояли ее сестры, и сказала им:
– Что же вы стоите? Снимите же ношу с головы бедного носильщика.
Вслед за этим покупательница встала перед ним, привратница – позади него, а третья сестра начала им помогать, и она сняла с головы его корзину. Выбрав все из корзины и разложив по местам, она дала носильщику два червонца.
– Теперь, носильщик, можешь уходить, – сказала она.
Но носильщик продолжал стоять и любоваться на их красоту и миловидность, так как таких красавиц он еще не видывал; заметив, что с красавицами не было ни одного мужчины, и посмотрев на вино, фрукты и душистые цветы, он был так поражен, что не решался идти, вследствие чего одна из девушек сказала ему:
– Что же ты не уходишь? Или находишь, что недостаточно получил за свои труды? Дай ему еще червонец! – прибавила она, обращаясь к одной из сестер.
– Клянусь Аллахом, госпожи мои! – вскричали носильщик. – Труды мои стоят не более двух половин диргем[60] и я вовсе не думал о том, что вы дали мне слишком мало, но меня занимает мысль о вас и о вашем положении. Вы одни, и с вами нет мужчин, которые могли бы занять вас своими разговорами. Разве вы не знаете, что минарет[61] стоит прочно только на четырех стенах, а у вас четвертой стены нет, и женщины не могут веселиться по-настоящему без мужчин: вас только трое, и вам нужен четвертый, нужен мужчина разумный, солидный и умеющий хранить тайны.
– Мы – девушки, – отвечали они, – и боимся доверять наши тайны людям, не умеющим хранить их, так как в одной книге мы читали такой стих:
Храни свою ты тайну в глубине
Своей души и никому ее
Не открывай: свою открывши тайну,
Ее лишишься этим навсегда.
– Клянусь вашей жизнью! – вскричал носильщик, – что я человек благоразумный, и мне можно довариться; я читал много книг и различных историй. Я могу рассказать забавное, скрыть шалости и поступать согласно следующим стихам:
Лишь мужи верные и с честным сердцем
Умеют сохранять чужую тайну.
Она во мне, как в замкнутом покое,
Пребудет полной тайной навсегда.
Услыхав стихи и слова, с которыми он к ним обратился, они сказали ему:
– Ты знаешь, что мы затратили порядочную сумму; разве ты хочешь вознаградить нас? Но мы не хотим, чтобы ты принимал участие в нашем пире, если не внесешь за него своей части. Ведь ты хочешь сидеть с нами, и угощаться, и любоваться на наши хорошенькие лица?
– Если дружба не дает денег, – сказала хозяйка дома, – то на весу она равняется только зернышку.
