Все осложнялось тем, что Альтарея действительно покинула корабль и пропала в неизвестном направлении во время панического бегства с космической станции множества кораблей. Ее след оказался затерян и предстояло потратить бесчисленное количество поисковых действий для нахождения беглянки. Меня нервировало то, что беловолосая обманщица могла попасть в очередную неприятность, да еще подвергнуть риску жизнь моего ребенка. Я окончательно запутался в мыслях и противоречивых переживаниях, раздражаясь от собственного бессилия не только найти Альтарею, но и объяснить воронку, в которую меня затянула жизнь. В конце концов, я успокоился, решив, что ответить на этот вызов судьбы будет… по крайней мере не скучно.

Уже позже, по прошествии нескольких месяцев, потраченных на неустанную борьбу с полчищами норканнов и поиски девчонки на разных планетах, куда успели разлететься десятки находившихся в тот раз на станции кораблей, когда я увидел несущуюся ко мне тощую фигурку на беднейшей, затерянной и наказанной за ослушание земле, я с удовлетворением понял — судьба оказалась сильнее Альтареи. Девчонка не смогла противостоять неподвластным ее разуму вещам. Она рвалась ко мне не меньше, чем я сам.

И тогда, когда мы застыли в немом молчании, выискивая друг в друге следы столь долгой разлуки, я не мог отвести взгляд от синих радужных оболочек, все еще тревожно пульсирующих в ее огромных глазах. Как в последний раз, как всегда до того. Зрачок расширялся, словно утягивая за собой, и резко сужался, обнажая синеву, такую же, как бездонное небо, не тронутое грубым вторжением. Я видел крапинки, которые, как нерадивые облака, создавали небольшое возмущение, показывая весь сноровистый нрав и непокорность их обладателя. Я видел бездонный зрачок, призывно расширяющийся мне навстречу, словно приглашающий окончательно провалиться в глубину. Единственное слово, которое я находил в этих глазах, в очередной раз поражаясь самому себе — дом. Дом. Это синее, незамутненное небо, отчего-то стремящееся стать таким близким.

Я качнул головой, с неудовольствием переводя взгляд на другие детали — срезанные волосы, обострившуюся до безобразия худобу, ссадины на ногах. Округлость живота, скрывающую моего ребенка, который, вероятно, уже длительное время не получал достаточного питания. Стало очевидным, что наша разлука затянулась и вовсе не пошла на пользу Альтарее. С этими вопросами предстояло разобраться не менее решительно, чем с норканнами, навязчивое наступление армии которых удалось остановить совсем недавно.

Я проснулась на мягкой кровати, освещенной слабым искусственным светом, и моментально села, будто заряженная энергией с самого момента пробуждения. На самом деле, приятно щекотало лишь в районе груди, а все что касалось головы и мыслей требовало немедленного прояснения. Перед глазами замелькали картинки — пустынный Апхокетоль, статный Зэлдар, столкновение на площади, зеленые глаза Фила, тоскливо провожающие меня, путешествие на руках мужчины… Похоже, я слишком ослабла, и, как это уже вошло в привычку, потеряла сознание, поскольку саму комнату и то, как я очутилась здесь, я уже не помнила.

Сбоку на небольшом расстоянии от кровати начиналось огромное полукруглое окно, открывающее виды на ячеистую структуру космической станции. Прямо передо мной простирался огромный галактический порт, живой, подвижный, искрящий яркими надписями и мельтешащими кораблями, и так похожий на те, к которым я привыкла во время жизни в Союзе. Я увидела, как гигантские суда двигались степенно, выравнивая свое перемещение относительно парковочных стрел, а мелкие перелетчики быстро сновали между препятствий, легко и непринужденно залетая в слоты. Мы занимали удаленное положение, поэтому крестообразная станция была как на ладони.

Я отвела глаза, вид за окном меня не сильно взволновал. С любопытством уставилась прямо перед собой. Пространство вокруг выглядело уютней, чем… прежде. Возможно за счет небольшого размера комнаты, напоминающей половинку шара, либо стен, покрытых светлыми серебристыми разводами, будто неведомый мастер приложил руку к наведению художественной гармонии. А может, потому что вдоль стен стояли простые холщовые мешки, доверху набитые… лацерсами. А вот и корм! Я хихикнула.

— Проснулась? — голос за спиной заставил вздрогнуть. Такой привычный, в то же время каждый раз он пробирал меня до глубины души. Быть может, дело в глубоком тембре, или в чем-то еще…

— Привет!.. — ответила я сонно, переводя взгляд назад. Окно продолжалось и дальше, уступая место внизу огромной приборной панели. Зэлдар замер подле нее, придерживая рукой голограмму с текстом. Острая маска на его лице блеснула отраженным светом, добавляя ситуации искусственность. Вновь захотелось стянуть ее, но вместо этого мои руки сжали гладкое одеяло, а глаза невольно устремились вниз, обнаруживая мою наготу. Грязное мешковатое платье куда-то делось, хорошо, что одеяло не успело соскочить, оставив обнаженной лишь спину. Отлично! Голая женщина и полностью закованный в броню мужчина, открывающую лишь разрез глаз. Впрочем, как и обычно. Я снова хмыкнула. Определенно, мое настроение уверенно двигалось вверх.

— Там… — мужчина слегка замялся. — Еда. Поешь.

Мой взгляд непроизвольно устремился на завалы лацерсов, и тут я совсем не сдержалась, сдержанно захрюкав, но потом все-таки разглядела в конце стены изогнутый стол, заставленный металлическими крышками, вероятно, скрывающими снедь.

— Я не знал, когда ты очнешься, — между тем продолжал мужчина. — Но… должно быть, еще теплое.

Я заерзала.

— Я… мне надо… — поискала глазами влажную комнату, чувствуя неловкость. Еще немного и мой размножившийся организм готов был сделать мокрым место подо мной. Я неуклюже завернулась в одеяло и кое как соскочила с кровати.

— Направо, — немедленно раздался голос, в котором мне послышалась насмешка. — Тебе помочь?

— Не-е-ет! — излишне громко воскликнула я и засеменила в сторону наметившейся полупрозрачной двери. Створки послушно расступились, пропуская меня в искомое место. Купальная комната оказалась также лаконичней, чем предыдущая, никаких шаров-бассейнов и настенных водопадов, зато все необходимое было. Я задержалась под мягкими рассыпчатыми каплями душа, стараясь очистить следы сухой планеты, прочной коркой застывшие на моей коже. Однако, все смыть было невозможно.

Вытерев влагу, я с неудовольствием уставилась в огромное, до потолка, синеватое зеркало. Кости, кости везде. Резко выступающие ребра, острые локти и коленки, обтянутые кожей конечности, впалые щеки и заострившийся нос. Можно ли в таком виде быть вообще привлекательной? Отчего-то стало грустно. Мне хотелось быть интересной мужчине за дверью, но все мое женское очарование было утеряно во время непростых будней на Апхокетоле.

Я вздохнула.

Лишь полукруглый живот, возвещавший об экваторе моей беременности, подсказывал, на какие стратегические потребности организм направлял все свои жизненные силы. Моя и без того природная худоба позволяла сделать его не таким заметным и вообще спрятать под объемной одеждой, но, конечно, в обнаженном виде нельзя было не обратить на него внимание. Я прикоснулась руками к натянутой коже, ощущая ответное движение внутри. Могу ли я надеяться, что мой малыш сможет быть счастливым у таких разных родителей? Теперь лишь от нас зависит, сможем ли мы найти общий язык и взаимопонимание.

Я огляделась по сторонам и обнаружила в нише свое уже чистое платье, быстро оделась и выскользнула в комнату.

Мужчина стоял там же, но стоило мне присесть за стол, как сразу подошел и занял место рядом. Невольно я улыбнулась. Его лицо, его маску… раньше я видела так близко лишь в одном случае. Когда он, то есть мы… можно ли было назвать это близостью? Слово "насилие" почему-то совсем не хотелось употреблять. А теперь мы и вовсе чинно уселись за столом как самая обыкновенная пара. Не верю, хотелось воскликнуть мне, а уголки моих губ неустанно ползли в стороны.