С этими мыслями иду в душ и быстро моюсь, потому что сегодняшний день меня вымотал не только физически, а еще и эмоционально. На секунду закрываю глаза и вижу образ Кэтрин у меня в кабинете, ее зажмуренные в оргазме глаза и блаженная улыбка, украсившая ее ангельское лицо. Легкий румянец, на ее щеках и шее… Потерявшись в воспоминаниях чувствую, как мой член снова твердеет, и не могу удержаться, беру его в руки. Ее томные стоны до сих пор отдаются звоном в моих ушах и я начинаю активно работать своей рукой.
— Я чувствую твое прикосновение вот здесь, — слова Кэтрин эхом разлетаются в моей голове, и я тоже это чувствую. Запах ее возбуждения, тепло ее тела и мягкость кожи. Я сдавленно стону, когда кончаю на мокрый пол и, пошатнувшись, опираюсь кулаком о стену. Мне срочно нужен отдых. Мягкие струи воды методично бьют по моему телу, расслабляя зжатые мышцы. Я выключаю воду и выхожу из душа. Наспех вытираюсь, надеваю боксеры и иду в спальню.
Когда захожу в комнату, вижу, что Кэтрин каким–то чудом сняла с себя платье и теперь лежит в постели в одних стрингах. Одеяло сползло с одной ее груди и я вижу розовый заостренный сосок, который так призывно манит меня. Я снова становлюсь твердым, когда подхожу ближе к кровати. Не могу удержаться, наклоняюсь, и целую твердую вершинку. Всасываю в рот и прокручиваю между зубами, пробую, упиваюсь ее вкусом. Кэтрин протяжно стонет, обхватывает мою голову руками и прижимает ближе к себе. Я улыбаюсь и осторожно освобождаюсь из ее хватки. Как бы ни было заманчиво сейчас взять ее, но я не животное.
Обхожу кровать, задергиваю поплотнее шторы и ложусь рядом с ней. Кэт сразу же поворачивается, утыкается носом в мою шею и говорит что–то нечленораздельное. Потом закидывает одну ногу на меня и прижимается всем телом, потираясь затвердевшими сосками о мой торс. Мое тело сотрясает мелкая дрожь от эмоций, которые переполняют меня. И это не только животная похоть, хотя она, несомненно, занимает сейчас одно из лидирующих мест в моем сознании. Крепко обнимаю ее, нежно целую в лоб и во мне растет непреодолимое желание наблюдать за ней до утра. Она спящая похожа на ангела, упавшего с небес в мою кровать. В тусклом неоновом свете от электронных часов, которые стоят на прикроватной тумбочке, Кэтрин выглядит такой маленькой и ранимой. Такая красивая и беззащитная. Мне нравится чувствовать ее в своих обьятьях, находиться так близко к ней. Не могу отвести взгляда от приоткрытых губ, наклоняюсь и легонько целую ее.
— Спи, моя маленькая, — шепчу я, не в силах отвести от нее взгляда. Но буквально через несколько минут чувствую, как мои веки тяжелеют и я проваливаюсь в такой долгожданный сон.
Глава 14
Кэтрин
Мне жарко. Господи, как же жарко. И жутко хочется пить. Такое ощущение, что в рот кто–то залил чашку бетона, и теперь там все склеилось. С трудом отдираю язык от неба и облизываю пересохшие губы. Еще немного, и моя голова разлетится на куски. Похмельный синдром еще никогда не был приятным.
Я пытаюсь пошевелиться, но мои попытки обречены на провал из–за постороннего тела, плотно придавившего меня к матрасу. Так вот почему мне так жарко и не удается сбросить с себя одеяло. Наверняка Дейзи снова осталась ночевать у меня. Да, но почему она так крепко сжимает мою обнаженную грудь своей БОЛЬШОЙ, МУСКУЛИСТОЙ, ВОЛОСАТОЙ РУКОЙ?! Я вздрагиваю всем телом, когда чувствую, как тот, кто лежит сзади, слегка ерзает в постели, и теснее прижимается ко мне чем–то твердым, очень напоминающим мне мужскую эрекцию. Оглядываюсь по сторонам и вижу сияющую голубым цветом проекцию электронных часов на потолке. Пять утра. И я точно не у себя дома. Тогда где? На улице начинает сереть в преддверии рассвета, но из–за плотно закрытых тяжелых штор в комнате стоит почти абсолютная темнота. Проекция часов — единственный источник света, благодаря которому я могу видеть очертания шкафа и небольшого комода. Пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть на человека, который находится сзади, но тот мертвой хваткой вцепился в меня, и я беспомощно лежу под ним, не в силах пошевелиться
Так. Что вчера было? Дейзи, мороженое, вино. Много вина. С учетом того, как часто я пью, мне хватило бы одного бокала, чтобы захмелеть, но там явно было больше. Мои глаза округляются, когда в задворках сознания вырисовываются смутные очертания того, как я ловлю такси и еду на работу, чтобы… О, Господи, нет. Чтобы найти адрес Ника! Черт, черт, черт! Я почти кричу, когда до меня доходит суть происходящего. Видимо, все–таки, нашла где он живет.
Понимание того, что за моей спиной лежит Доминик, и именно он прижимает меня к себе, успокаивает. Но совсем немного. Что я вчера делала? Как здесь оказалась? Мы переспали?! Судя по тому, что я без лифчика, видимо, да. С другой стороны, трусики на месте… Но кто мешал мне надеть их после совершенного акта? Решив проверить, на месте ли его белье, легонько потираюсь попой о его пах, и сразу же понимаю, что это ошибка. Доминик толкается вперед, упираясь твердым членом в мои ягодицы и тихо стонет во сне. Я еле сдерживаю свой собственный стон, когда его движение отдается внизу моего живота крепким спазмом, и в трусиках моментально становится влажно. Крепко сжимаю колени, пытаясь потушить пожар, который загорелся от мимолетной искры и тихонько всхлипываю, когда Ник трется щетиной о мое плечо и оставляет там легкий поцелуй. Сначала мне кажется, что он проснулся, но потом понимаю, что это всего лишь сонный рефлекс. Господи, своим дурацким любопытством чуть не разбудила его. Зато выяснила, что его боксеры на месте.
Лишь на мгновение позволяю себе насладиться его близостью и крепкими обьятиями, и снова пытаюсь высвободиться из его хватки. В этот раз мне это удается и я тихонько сползаю с кровати. Замираю, когда Доминик протестующе мычит и поворачивается на другой бок. Сердце гулко бьется о ребра, оглушая меня, когда я выпрямляюсь и начинаю движение в сторону коридора. Но, запутавшись в какой–то тряпке, я чуть не падаю на пол, натворив немало грохота. Ник чудом не проснулся. Поднимаю брошенную вещь и на цыпочках выхожу из спальни.
Подойдя к окну, откуда слабо просачивается свет восходящего солнца, рассматриваю вещь в моих руках, и вздыхаю с облегчением, когда вижу очертания моего платья. Быстро надеваю его через голову, и спешу на выход. Чувствую себя мелким воришкой, когда оказываюсь у входной двери. Убедившись, что двери спальни находятся далеко отсюда, включаю свет. Вижу свое отражение в зеркале и в ужасе прикрываю рот ладонью, сдерживая немой крик. Господи, кто это? Осыпавшаяся тушь под глазами, скатавшаяся черными шариками в уголках глаз, на голове птичье гнездо. Глаза и губы распухли, а цвет лица какой–то бледно–желтый. Снимаю заколку, кое–как собираю волосы в пучок и, как могу, убираю с глаз ненужную косметику. Осматриваюсь по сторонам, в поисках своей обуви, но там лишь стоят туфли и кроссовки Доминика. Моих нигде не видно. Ну и ладно.
Осторожно, пытаясь не шуметь, открываю дверь, выключаю свет и выхожу в холл. Я вздрагиваю, как пугливый заяц, когда с громким щелчком дверь позади меня закрывается, и со всех ног несусь к лифту. Нервно нажимаю на кнопку, и бью по ней, пока, наконец, лифт не приезжает.
Спустившись вниз, иду по лобби в сторону выхода под подозрительным присмотром пожилого консьержа. Еще бы. Пять утра. Молодая, незнакомая девушка, босиком, помятая, выходит из здания, и выглядит, как подзаборная проститутка. Еще и с похмелья. Уверена, что шлейф за мной тянется еще тот. Господи, как же стыдно. Закрываю лицо ладонями и выхожу на свежий, прохладный после ночи, воздух.
Колючий тротуар неприятно царапает мои босые ступни, но я терплю. Без обуви шаги получаются невероятно жесткими, и каждое движение отдается болью в голове. Господи, побыстрее бы добраться до дома и выпить таблетку аспирина, чтобы заглушить эту агонию.
