- Вадим Охотников, "Исповедь палача". Я слышал об этом романе. Бестселлер года.

- Взяла полистать в дорогу. Газеты утверждают, что автор был одним из самых квалифицированных киллеров, на счету которого несколько громких убийств.

- Помню, как в новостях сообщалось о гибели этого Охотникова в перестрелке, когда его пытались арестовать. Но я не знал, что он еще и писатель. И как вам роман - понравился?

- Любопытно было узнать психологию палача. Правда в "Исповеди" особых откровений я не обнаружила. Возможно, Охотников лучше владел пистолетом, чем пером. Впрочем, я небольшой специалист в этих вопросах.

Над Италией сплошной облачный покров, укрывающий Европу, наконец, остался позади самолета. Внизу засверкало Средиземное море.

- Я боюсь завтрашнего дня, - призналась Татьяна.

Иван Осипович повернулся к Бачуриной, взял узкую женскую ладонь в свои большие руки, похлопал ободряюще, не находя нужных слов.

- Будто вместе с дядей Константином похоронят последнее воспоминание о той беззаботной жизни, которую я вела до смерти Великого.

- А для меня похороны друзей, - вздохнул Царедворцев, - как верстовые столбы. Чем ближе к концу пути, тем они чаще. Значит скоро и мой черед. Ты слышала, что умер Гуковский? Кажется, вы встречались?

- Всего два раза, - машинально ответила Бачурина, погрузившись в какие-то свои мысли. И в свою очередь спросила: - Вы были знакомы?

- Встретились, где обычно встречаются старики. У врача. Потом были в одном санатории, иногда перезванивались.

На изумрудной глади моря появились светлые пятна, среди которых вздымались острова.

- Балеары, - сообщила стюардесса.

Мальорка, как всегда, была оранжево-синей. Синее море, синее небо. И в них утонули оранжевые острова и оранжевое солнце. А среди оранжевого и синего - белая россыпь: яхты и дома. А еще пятна зелени среди скал, тоже украшенные оранжевыми шарами апельсинов. Недаром флаг Испании горяч даже на вид - желто-красный. Это цвета Испании. Куда не поверни взгляд, наткнешься на них.

- Я давно хотела спросить, как вы познакомились с дядей? - перед самой посадкой вновь заговорила Бачурина.

- В Египте, где я работал с экспедицией. Это было так давно, что я уж и забыл подробности.

Белый лайнер прочертил след в небе, совершая посадку в столице Мальорки Пальме. И вот уже знакомая громада желто-коричневого готического собора над лесом мачт в заливе. По настоянию сопровождающего врача Бачурина сделала остановку в Старом городе, чтобы отдохнуть перед поездкой на северо-западную оконечность острова.

На другой день после похорон Царедворцев навестил Бачурину в доме, который она снимала на берегу бухты Пальенса.

- Давайте прогуляемся вдоль берега. Хочется насладиться южным солнцем перед возвращением в российский холод. К тому же в Москве я не смогу позволить себе подобную роскошь: охрана и врачи скоро меня доконают.

Дом стоял на округлой вершине небольшой горы, обрывающейся прямо в море. Царедворцев и Бачурина медленно стали спускаться по каменистой тропинке, затем зашагали вдоль обрыва. Татьяна молчала, да и Иван Осипович после вчерашних похорон был неразговорчив.

Из кармана блузы, которую одела Бачурина, послышалась телефонная трель. Татьяна достала миниатюрный аппаратик.

- Слушаю.

Звонивший был краток, и через полминуты она сама набрала номер:

- Узнал меня? Я звоню, чтобы сказать "прощай"!

В наушнике послышался какой-то неясный хлопок, связь оборвалась. Бачурина подошла к самому краю обрыва, посмотрела, как у подножия скалы плещется море. Протянув над пропастью руку, Татьяна разжала пальцы, сжимающие телефон. Черная продолговатая коробочка, кувыркаясь, полетела вниз.

- Уп-с!

Царедворцев, с удивлением следивший за действиями женщины, не удержался от вопроса:

- С кем ты говорила?

- С одним покойником.

- Покойником?

- Да. Не смогла отказать себе в удовольствии попрощаться.

Иван Осипович продолжал с недоумением смотреть на Бачурину, но та зашагала дальше. Лишь пройдя с полсотни метров, она повернулась к Царедворцеву и спросила:

- Вам когда-нибудь приходилось сожалеть о человеке, виновником смерти которого вы стали?

- Это вы о покойнике, с которым только что говорили?

- О Паше? Нет. Это мерзкий никчемный человечишко, о смерти которого никто не станет жалеть.

- Паша? Слышал о таком. Но почему вы называете его покойником? Разве он умер?

- Да. Совсем недавно. Несколько минут назад, - беззаботно ответила Татьяна.

абзац Старик внимательно посмотрел на Бачурину и понял, что та не шутит.

- Когда я говорила о вине, вспомнила об одном своем приятеле, Серже Ларисе.

- И что с ним случилось?

- Погиб в результате несчастного случая. И когда я узнала об этом, почувствовала, что в его смерти есть и моя вина.

Бачурина вновь двинулась по тропинке.

- Почему? - в спину ей спросил Царедворцев.

- Это был талантливый молодой модельер с большим будущим, - заговорила Татьяна, и ветер уносил ее слова в море. - У нас с ним были грандиозные планы, от которых пришлось отказаться ради спасения "Цесаря". Когда дела пошли совсем плохо, среди распроданных объектов оказался и Дом моды. Коллекцию Лариса попросту выбросили на улицу. Я в этот момент находилась в Москве, отлеживалась после автомобильной катастрофы, и ничего не знала.

- И что произошло?

- В тот день, когда его выкинули на улицу, Серж напился, и попал под колеса машины. Был гололед, и водитель не сумел остановиться, когда прямо перед машиной на проезжую часть вышел пьяный.

- Вы думаете, это было самоубийство?

- Какая разница? Он погиб, - Татьяна остановилась и повернулась к Царедворцеву.

- К чему вы мне это рассказываете? - спросил старик.

- Я знаю, какую роль вы сыграли в гибели Петра Алексеевича.

Иван Осипович молчал. Не было слов, чтобы ответить.

- Одного не знаю: почему вы на это пошли? - Бачурина, хоть и ниже ростом, стояла выше по склону, и поэтому смотрела на Царедворцева в упор.

Рука старика потянулась к внутреннему карману...

С башни, стилизованной под маяк, за Царедворцевым и Бачуриной следил мужчина со снайперской винтовкой. Когда старик сунул руку под пиджак, палец снайпера стал медленно и плавно опускаться на спусковой крючок. Для выстрела оставалось сделать последнее усилие, когда движение пальца остановилось. Стрелок увидел, что Иван Осипович извлек из кармана пузырек с пилюлями.

Высыпав несколько таблеток на ладонь, Царедворцев забросил их в рот.

- Пасхоев действительно мертв? Как это произошло?

- Вы слышали наш разговор.

- Ну и что?

- Для ликвидации этого мерзавца мы использовали устройство, с помощью которого Паша собирался убить меня. Только несколько перепрограммировали. Устройство поместили в радиотелефон и подменили им "Ериксон", которым пользовался Пасхоев. Когда это было исполнено, мне позвонили, подгадав момент, когда Паша оказался один.

- Что это за устройство, о котором вы говорите?

- Миниатюрная радиомина, подсоединенная к крошечному контейнеру с ядом. После сигнала микровзрыв освобождает отравляющее вещество, выбросив его в сторону жертвы. Паша думал, что, покинув Москву, сумеет спрятаться от меня. Но ошибся.

- Но почему вы убили Пасхоева и оставили в живых Оганесова?

- Паша не понимал намеков. Что касается Архитектора, то я отвечу вам словами Наполеона. Не знаю только, произносил ли он их в действительности. Я услышала их в фильме "Орел в клетке".

- Что это за слова?

- "Использовать друзей умеет каждый, использовать врагов - вот в чем секрет".

- Смерть Вадима Охотникова - тоже ваша работа?

- Мы только вывели на его след ФСБ. Но чекисты не смогли арестовать мерзавца.

- И все?