Некоторое время стояли молча. Затем Царедворцев спросил:

- Но вы понимаете, что и ваша жизнь окажется в опасности, если кто-то узнает, о чем мы с вами здесь разговаривали?

- Насчет меня не беспокойтесь. Я позаботилась о гарантиях. И если что... Вы понимаете.

- Что вы решили в отношении меня?

- В отношении вас - ничего. Вы ведь не отдавали приказа на ликвидацию моего мужа.

- Ненужно сарказма. Я понимаю, что ответственность лежит на мне.

- Когда-то, в Египте, вы спасли Никовани жизнь. Дядя рассказал, как, потеряв управление, машина, в которой вы ехали, свалилась с обрыва. Вы несколько десятков километров волокли его на себе. Сказал и о том, что именно вы посоветовали пригласить Авакума. И, как я сейчас понимаю, снабдили того первичной информацией об Охотнике...

Бачурина резко оборвала фразу, развернулась и решительно зашагала к дому.

- Константин знал? - крикнул Царедворцев вслед Татьяне.

Женщина не ответила. Иван Осипович долго смотрел ей вслед. Внезапно он схватился за грудь, зашатался, стоя над самым краем обрыва...

Мощная оптика позволяла снайперу видеть мишень, как будто та была совсем рядом. Он видел, как исказилось лицо старика мукой и страданием, и тот стал оседать вниз.

- Квадрат девятнадцать, - скороговоркой произнес снайпер. - Срочная медицинская помощь для объекта два.

Стрелок поставил оружие на предохранитель и теперь использовал снайперский прицел как подзорную трубу, пытаясь рассмотреть сквозь зелень куста, упал старик на тропинку или свалился в море.

Открыв глаза Царедворцев увидел над собой плывущие облака.

"В аду не может быть такого голубого неба, - удивился Иван Осипович. - Значит, я еще по эту сторону могилы". Старик устало закрыл глаза. Как ни парадоксально, осознание того, что он жив, не обрадовало, но, пожалуй, и не расстроило.