— Ты долго ждешь? — услышала она голос Никрима.

— Нет, я пришла недавно. Не хотела тебе мешать.

— Благодарю. Я смог закончить сложный расчет. — Никрим снял с головы сетчатый датчик и выключил аппаратуру фиксации мысли. — Ты утомлена? озабоченно спросил он.

— Немного. С ними так непривычно.

— Может быть, выполнение второго раздела поручить другому?

— Продолжать должна я. Они ко мне присмотрелись и доверяют.

— Пусть будет так, — согласился Никрим. — Но после окончания программы ты отправишься на остров Восстановления Сил. А теперь сообщи результаты.

— Все проходило почти так, как намечено. Я расскажу о своих впечатлениях.

Никрим жестом выразил согласие и стал внимательно слушать.

— Значит, ты убеждена, что теперь люди умственно хорошо развиты и смогут усвоить многое из наших знаний? — спросил он, когда Аола закончила.

— Да.

— Меня это радует. Наш долг — помочь развитию их цивилизации, но прежде… — Он задумался.

— Ты опасаешься? — спросила Аола.

— Известно ли тебе, какими были люди во время посещения их планеты нашими астронавтами? — в свою очередь поинтересовался Никрим.

— Да. Но то были их далекие предки.

— Нельзя поручиться, что современные люди избавлены от трагического наследия и не применят полученные знания для насилия и убийства, — продолжал Никрим. — До тех пор, пока мы не убедимся в обратном, следует воздержаться от приобщения людей к нашим главным достижениям.

— Ты прав, Никрим, не нужно торопиться. Но я верю в лучшее и надеюсь, что люди будут нашими достойными братьями по разуму.

Какое пышное буйство растительности! Аола с Татой шли по тоннелю, образованному сплетением ветвей. Тата поражалась непривычной причудливости форм. Легкие, как кружева, резные листья, колышущиеся от малейшего дуновения, и тут же плотные тяжелые грозди не то соцветий, не то плодов. Над головой свисают мясистые сине-зеленые цилиндры. Они так налиты соком, что к ним рискованно прикасаться. Вот-вот брызнет. Из глубины зарослей золотистые диски излучают янтарный свет, смягчающий синий полумрак тоннеля. Палящие лучи Зеленого светила не проникают сквозь густые кроны деревьев. Насыщенный кислородом воздух здесь ароматен и свеж. Дышится легко. Тата чувствует прилив энергии и бодрости. «Как свободно, почти без усилий, тут идешь! Наверное, сила тяготения меньше, чем на Земле», — думает она и с трудом сдерживается, чтобы не выкинуть какое-нибудь ребячество. А ведь так и хочется побежать, запрыгать, покувыркаться на мягкой голубой траве, плотно застилающей почву.

Заметив белую звездочку, сидящую на шарообразном стебле, Тата протянула к ней руку, но тут же спохватилась и отдернула. Кто знает, что это такое? Может быть, ядовито или жжется.

— Бери, не бойся, — улыбнулась Аола.

Тата сорвала странный цветок и понюхала. От сильного запаха стало удивительно весело. Она рассмеялась.

— Это цветок радости, — сказала Аола. — Когда будет грустно — понюхай его, все пройдет. Если хочешь — попробуй, он приятен на вкус.

Тата удивленно взглянула на нее.

— А можно? Ничего не случится?

— Конечно, ничего. На Лоне нет вредных растений или животных.

Тоннель окончился цветущей аркой, за которой оказалось просторное помещение, полное воздуха и света. Одна из стен была совершенно прозрачна, сквозь нее открывался вид на живописную поляну… Заросшая высокой голубовато-зеленой травой, она сбегала вниз, к узкой полоске пляжа, где фиолетовые волны лениво накатывались на розовый песок. С двух сторон к поляне подступал лес. Под деревьями, похожими на конусы, опрокинутые острием вниз, бродили какие-то животные. Большие белые птицы медленно кружились над лесом. В сапфирно-синем небе ярко сияла Зеленая звезда.

Ахнув от восторга, Тата побежала к двери. Створки распахнулись. Выбежав на открытый балкон, она словно попала в духовку. Поляна дышала зноем. Падающие из зенита зеленые стрелы лучей обжигали. Девушка поспешно ретировалась под защиту стен. Двери автоматически захлопнулись.

— Ну и чертовская жарища!

— У нас теперь самое теплое время. Когда зайдет Зеленая — станет прохладнее, — пояснила Аола и спросила: — Что означает твое новое слово?

Тата смутилась. Как объяснить ей, что такое черт? Пожалуй, лучше не вдаваться в такие подробности. Но ответить на вопрос все-таки нужно.

— Это… Ну как тебе сказать, это слово употребляют, когда хотят охарактеризовать что-нибудь производящее очень большое впечатление.

— Значит, можно сказать: «чертовски хорошее» или «чертовски любимое?» совершенно серьезно спросила Аола.

Тата вспыхнула.

— Н-нет, так не говорят. Это скорее об не очень хорошем. — Теперь уже мысленно чертыхнулась Тата: «И какой черт дернул меня за язык! Тьфу, опять»…

Аола чуть улыбнулась.

— Пойдем искупаемся и переоденемся. Скафандры здесь не годятся.

Выйдя из прохладной, душистой воды бассейна, Тата скептически рассматривала очень легкую, почти воздушную одежду.

— Нет ли чего-нибудь поплотнее? — спросила она Аолу.

Та взглянула на нее с недоумением.

— Зачем? Эта ткань достаточно холодит и предохраняет от лучевых ожогов. А когда будет прохладно, надень еще накидку.

— Нет, я не про то. Не кажется ли тебе, что она слишком просвечивает?

Аола пожала плечами.

— Все молодые носят такую одежду. В более плотной ты не сможешь ходить, будет жарко. — Потом оглядела Тату: — Ты красивая. Почему же стесняешься?

Понимая, что спорить бесполезно, Тата вздохнула и стала одеваться.

Аола подала Тате изящный медальон из белого блестящего металла.

— Это что, украшение? — спросила девушка, перекидывая цепочку через голову.

— Мы шутливо называем его «Иояни», по-вашему — «Давай встретимся». Это аппарат для переговоров. Чтобы послать вызов, нужно сделать вот так, — Аола приложила свой аппарат к виску. — А потом мысленно представить себе того, с кем хочешь говорить.

Вскоре перед Аолой возникло в пространстве продолговатое утомленное лицо пожилого лона. Аола о чем-то спросила его и, получив ответ, опустила аппарат на грудь. Видение растаяло.

— Кто это? — спросила Тата.

— Никрим, Руководящий Космическим Центром. Вы скоро с ним познакомитесь, ответила Аола и пояснила: — «Иояни» работает на принципе передачи мысли и изображения, как тот аппарат, что вы видели в звездолете. Только у него маленькая сфера действия, не дальше орбиты Ниры.

— Ого, вот так маленькая! — Тата с уважением погладила свой «медальон». И можно вызвать любого, кого захочешь?

— Любого, кто носит такой же аппарат. Когда поступает вызов, «Иояни» подает звуковой сигнал. Но об этом я расскажу подробнее, а теперь пойдем к твоим друзьям.

Расхаживая по комнатам, Прохор с интересом осматривал предоставленное им здание. В просторных помещениях воздух все время был в движении, очевидно, его нагнетали какие-то бесшумные вентиляторы. Сквозь прозрачные потолки лились потоки зеленоватого света, но было прохладно. Стекловидный свод не пропускал тепловые лучи.

В одной из комнат внимание Прохора привлек большой овальный стол, вокруг которого стояло несколько стульев без спинок, с мягкими сиденьями. Прохор подошел ближе, но, прежде чем сесть на стул, осторожно его потрогал. Жидковат, однако. Потом еще осторожнее опустился. Выдерживает, не скрипит. Под крышкой стола увидел ряд разноцветных кнопок. Искушение было велико. Протянув руку, он надавил на одну из них и вздрогнул. Часть стола провалилась, а затем медленно поднялась на место. Перед Прохором оказалось блюдо с какой-то снедью. Рядом небольшая ложечка и бокал, наполненный голубой жидкостью. Сибиряк пододвинул блюдо к себе и понюхал. Шут его знает, чем пахнет, вроде как цветами, а на вид — овощное. Он взял ложечку, попробовал пищу и отодвинул. До пельменей, конечно, далеко, но все же лучше, чем розовые пилюли. Интересно, что за питье? Прохор отхлебнул из бокала. Неплохо, похоже на клюквенный морс. Он выпил все, до последней капли, некоторое время посидел спокойно, а потом стал нажимать остальные кнопки. Разнообразные блюда, напитки и фрукты поочередно появлялись и потом исчезали где-то внутри стола. Прохор довольно ухмыльнулся, ему понравилась автоматическая «скатерть-самобранка». Вот только жаль, что все растительное, мясом и не пахнет. Спиртного здесь, видно, тоже не употребляют… Ну, да ладно, как-нибудь проживем. Он встал и направился к выходу. Нужно позвать ребят, пусть перекусят.