Лама так разволновался, что не смог больше разговаривать на эту тему. Понимая, что расспрашивать его о круглоголовых и о других подробностях легенды бесполезно, Алексей попросил Тату распрощаться со стариком.
— О, мудрейший! Прими нашу благодарность за то, что ты снизошел и поведал об опасностях, подстерегающих нас в пути, — проговорила Тата и встала. — А теперь, о тень Будды на земле, разреши нам, недостойным, удалиться.
Она незаметно подтолкнула Алексея, потом молитвенно сложила руки ладонями внутрь и в полусогнутом положении попятилась к выходу.
— Фу, какая там духотища! — выйдя из кумирни, еле выговорила Тата. Потом спросила Алексея, что он думает о разговоре с ламой.
Алексей пожал плечами:
— Кто его знает? То ли старик действительно верит во всю эту чертовщину, то ли хочет нас запугать. — И предупредил: — Ты, вот что, особенно не распространяйся о болтовне ламы. Скажем ребятам, что он ничего толком не знает… Да оно так и есть на самом деле.
Тата молча кивнула, а Алексей поймал себя на том, что любуется ее пышной головкой, светящейся в лунных сумерках бронзовым оттенком.
Провожать караван собрались почти все жители сомона. На прощание Харагшан подарил эфовцам двух жирных баранов и несколько овечьих сыров.
С вечера все было готово к выходу, но сборы затягивались.
Чтобы друзья сами научились быстро сворачивать лагерь и навьючивать верблюдов, Алексей отказался от помощи аратов.
Непривычные к караванным сборам да еще побаивающиеся верблюдов, студенты суетились и невпопад старались помогать проводнику и погонщику. Араты, сидевшие в стороне, посмеивались, наблюдая за шумными сборами.
Шуму действительно было много. Дамба покрикивал на неловких. Сорджи недовольно ворчал. Верблюды орали противными скрипучими голосами. Собаки лаяли. Ребятишки визжали от восторга, глядя, как Лева с Игорем тащат отчаянно упирающихся баранов.
Наконец, верблюдов завьючили. Можно было трогаться.
— По коням, хлопцы! — весело скомандовал Алексей.
Лева с опаской подошел к своему верблюду, осторожно уселся между горбами и…
То, что увидели эфовцы, превзошло их самые худшие опасения.
Оказалось, что верблюд встает в три приема. По счету «раз» он поднялся на передние колени. Лева, чтобы удержаться, обхватил его за шею. По счету «два» верблюд рывком выпрямил задние ноги, и перепуганный наездник ласточкой полетел через его голову. По счету «три» верблюд выпрямился полностью.
Выплевывая изо рта песок и нещадно чертыхаясь, Лева сгоряча заявил, что с него достаточно такой экзотики, и он лучше пойдет пешком, чем согласится еще хоть раз сесть на «эту скотину».
Сдерживая смех, Алексей принялся уговаривать расходившегося Леву, но тот стоял на своем.
Тогда Прохор, ни слова не говоря, схватил Леву поперек туловища и забросил на спину верблюда.
— Слезешь — пеняй на себя, — погрозил он кулаком.
Вытянувшись цепочкой, маленький караван тронулся в далекий и нелегкий путь. Первым, напевая что-то под нос, ехал Дамба, за ним остальные. Замыкали караван два барана, бегущие на поводу за верблюдом Сорджи.
Сидя в седле между верблюжьими горбами, Тата чувствовала себя далеко не сладко. Перегибаясь в пояснице, в такт широким шагам Барона, как она назвала своего верблюда за высокомерно-пренебрежительное выражение, Тата, чтобы не свалиться, крепко упиралась в короткие стремена. Она ехала вслед за Алексеем и с завистью поглядывала, как ловко, непринужденно держится он на спине животного. Ему-то что! Пока шатался по пустыням, привык ездить на ком угодно, а теперь посмеивается. Нет бы посочувствовать! Тата вспомнила, как Алексей на просьбу взять для нее лошадь, с которой все-таки пониже падать, довольно резко ответил, что не собирается ни для кого делать исключения. Потом, заметив ее обиду, пояснил, что лошади не могут долго обходиться безводы и пробавляться колючками, поэтому он выбрал для похода выносливых верблюдов. Кто знает, в какие «переплеты» еще случится попасть!
Нельзя сказать, что после этих слов настроение Таты улучшилось. Ее совсем не привлекала перспектива попадать в «переплеты».
Хватит того, что приходится осваивать верблюжий транспорт, жариться на солнцепеке и пить противную соленую воду.
— Ой! — Тата судорожно схватилась за верблюжий горб. Сходя с высокого бархана, Барон, вслед за верблюдом Алексея, перешел на рысь. Он бежал, широко выбрасывая длинные ноги, и Тата, подскакивая в седле, так хлопалась о спину животного, что, казалось, отрывались все внутренности. На ее счастье, Дамба заметил плачевное состояние новоиспеченных «кавалеристов» и перевел караван на спокойный шаг.
Постепенно Тата освоилась и стала с интересом поглядывать по сторонам. В пустыню она попала впервые. К ее удивлению, пески были совсем не такими безжизненными, как она думала. В низинах ютились высыхающие на корню травы. Чуть выше, у подножия бугров, разлапились колючие кусты. Кочки, образованные их корнями, были изрыты норками сусликов и песчанок. Высоко в небе парил беркут. Распластав крылья, он в поисках добычи плавно описывал широкие круги.
Солнце еще не успело подняться высоко, и воздух, настоянный на степных травах, был прохладен и душист. Забыв про дорожные невзгоды, Тата запела:
Мы идем по забытым тропам,
мы уходим в поход далеко.
В край, где солнце встает,
где высок небосвод,
нас пустынная даль зовет.
— Ого! — раздался позади густой бас Прохора. — Да ты поешь-то как здорово!
— Не мешай! — одернул его Алексей.
Замолчавшая было Тата продолжала:
Знойным летом в степях безводных и зимой средь снегов холодных наша дружба крепка,
всюду друга рука и походная жизнь легка.
Наша дружба крепка,
всюду друга рука и походная жизнь легка!
подхватили парни задорную песенку.
— Самая наша! И где ты такую отыскала? — обернувшись, спросил Алексей.
— В чулане, из старого рюкзака вытряхнула, — рассмеялась Тата.
Прохор улыбнулся. Огонь девка! Недаром такой рыжей уродилась.
После полудня все, кроме монголов и Алексея, основательно раскисли. Им стало не до песен. Изнуряющая жара и непрерывное покачивание в такт шагам верблюдов сделали свое дело. Леву и Тату укачало до тошноты. Прохор с Игорем еще крепились, но по их пожелтевшим измученным физиономиям было видно, что они держатся из последних сил.
Алексей знаками попросил Дамбу сделать привал. Тот кивнул и что-то проговорил.
— Сказал — скоро приедем к колодцу, — пролепетала едущая рядом Тата и страдальчески сморщилась от приступа тошноты.
— Держись, хлопцы, осталось немного! — крикнул Алексей.
На пути стали попадаться узкие извилистые тропы. Дамба свернул на одну из них. По всем признакам колодец был близко. Повсюду виднелись следы копыт и свежий помет. Обойдя очередной бугор, Дамба направил караван к редкой саксауловой рощице, возле которой стояла юрта, а чуть в стороне, на небольшой утоптанной площадке, сгрудилась отара овец. Пожилой арат не спеша черпал воду из колодца кожаным ведром и выливал в лоток. Овцы, толкаясь и тесня друг друга, с жадностью припадали к живительной влаге. Навстречу каравану с хриплым лаем бросились огромные псы.
Около колодца Дамба уложил своего верблюда и, отогнав плеткой собак, заговорил с аратом. Алексей спрыгнул на землю, подошел к Тате и уложил ее Барона. Вид у девушки был жалкий.
— Давай руку, помогу слезть, — предложил он.
Заметив его насмешливый взгляд, Тата не удостоила Алексея ответом. Она сползла с верблюда и повалилась на песок. Ноги словно свело судорогой. Чуть не плача от боли, Тата села и начала их растирать. Она была зла на весь белый свет, а на себя в особенности. И какой черт дернул ее послушаться Игоря! Целый вечер распинался о прелестях походной жизни, тайнах древних цивилизаций, сногсшибательных находках… А она, как дура, развесила уши и давай скорее собираться.
