— М-м, — блаженно закатила она глаза, отправив в рот крепенькую волнушку, — я голодная, точно неделю не ела… А времени сколько сейчас?

— Полночь еще не звонили, но, полагаю, близко к тому, — Торус заметил беспокойство девушки, и поморщился с досадой.

— Можешь не переживать. Письмо Мидесу я отправил.

— И? — Хельга настороженно посмотрела на любовника.

— Имеешь в виду, не написал ли я чего лишнего? — Он усмехнулся. — Не написал. Объяснил, что с Джоанной пока не вышло, но мы ее ждем. В любом случае, я запретил Салзу отправляться без нас. Единственное, что меня смущает — погода.

— А что погода? — не поняла юная волшебница и прислушалась. Где-то далеко, на самом краю слуха, шевельнулся гром. Или почудилось?

— Гроза на подходе, — подтвердил элвилин, — а наши птички в такую пору не летают. Но пока гремит далеко. Да и письмо я уж с час, как отослал.

— Может, еще посыльного отправить? На всякий случай, — нерешительно предложила девушка.

— Интересно, куда? Курьер — не летавка. Это ей мысленно передаешь образ адресата. Можешь точно сказать, где сейчас Салзар?

Мисс Блэкмунд пожала плечами, а пришлый удовлетворенно кивнул:

— Вот. Да ничего с ним не случится. И, знаешь… — он пытливо глянул на Хельгу, — ты уж определись, нужен тебе Мидес, или нет.

— Мне нужен ты! — выпалила юная волшебница и тотчас смутилась.

— Котик, — элвилин вздохнул и, взяв руку девушки, поднес к губам, — я, конечно, польщен, но хочу дать тебе совет. Как друг. Не позволяй чувствам брать верх над разумом. Многие женщины попадались в эту старую, как мир, ловушку. Принимали мечты за истину, а после горько разочаровывались.

— Пусть даже так, — мисс Блэкмунд посмотрела в приглушенно светившиеся в темноте глаза пришлого. — Я не пожалею.

— Хельга, я никогда не женюсь, это против моей натуры. Больше того, я не смогу тебя полюбить. Чувство проснулось во мне лишь однажды. Я был намного моложе и глупее, но тем сильнее прогорело сердце, не оставив ничего взамен.

— Тогда, — девушка с трудом сглотнула горячий комок в горле, — зачем нужно было меня завоевывать? Только не говори, что этого не делал!

— Ты мне нравишься, — элвилин улыбнулся и легко коснулся девичьей щечки, поправляя прядь волос. — И я тебя хочу. Но, котик, влечение — это далеко не любовь. И, потом… я ведь любовный маг. В этом моя суть. Но даже любовная магия — это тоже не любовь.

— Твои ароматы… Я давно заметила, что ты колдуешь меня. Подожди…

Она принюхалась и задумчиво повертела в пальцах вилку. — А вот сейчас же ты этого не делаешь?

— Нет, — элвилин пожал плечами.

— А мои чувства к тебе ничуть не изменились. Странно… жизнь моя летит под откос. Замужество отменяется. Родители наверняка теперь решат отправить опозоренную дочь в монастырь, а мне отчего-то хорошо и спокойно.

— Хельга! — возмущенно воскликнул Торус. — Вот с чего ты взяла, что я тебя не поддержу?! Если решишься стать моей постоянной любовницей, я найду способ устроить твою судьбу, и уж мы как-нибудь обойдемся без монастырских стен.

— Жа-алко… — протянула юная волшебница и честными глазами посмотрела на эйп Леденваля. — А я уж, было, размечталась, как ты на белом скакуне штурмуешь крепость. Благодарные монашки кидаются тебе на грудь, а ты, не замечая никого вокруг, протягиваешь ко мне длани…

Торус, поначалу с обалделым видом уставившись на девушку, громко расхохотался и, умыкнув у нее из-под носа кусок сыра, уточнил:

— Монашки будут красивые?

— Ах, ты, — Хельга замахнулась на пришлого вышитой салфеткой и тоже расхохоталась.

А после посерьезнела:

— Так что с родителями? Просто сбежим?

— Чтобы нас разыскивали? Вот еще. Сам с ними поговорю, а ты не забивай хорошенькую головку всякими ужасами. Я никогда не пойду по стопам своего папаши и не стану обижать свою женщину.

— А кто он? — поинтересовалась Хельга и, увидев помрачневшее лицо пришлого, подумала, что тот промолчит. Но Торус ответил:

— Князь. Старший князь Дальнолесья Одрин Мадре эйп Айленваль. Да, я бастард, — кивнул элвилин, заметив, как удивленно поднялись брови мисс Блэкмунд. — Леденваль — это от матери. Но, по большому счету, мне всё равно.

И угрюмо отвернулся к догоравшему камину.

Девушка почувствовала, как у нее перехватило дыхание; поднявшись, подошла к Торусу. Обняла.

— Вот только жалости не нужно, — буркнул тот.

— А я не жалею, я погреться подошла, — соврала Хельга. — Очаг почти остыл.

— Так дров подкинь.

— Торус, — мисс Блэкмунд опустилась рядышком на скамью. — Что я могу для тебя сделать?

Он обхватил ее — сильно и отчаянно, до боли сдавив ребра. Уткнулся в плечо:

— Просто будь со мной…

— Я уже давно с тобой, глупый, — выдохнула юная волшебница. — И я люблю тебя. Люблю за двоих.

Элвилин поднял голову и коротко улыбнулся, заглянув в озаренное нежностью лицо девушки.

— Ты пахнешь чем-то горьким и одновременно приятным, — сообщила она удовлетворенно. — И это точно не магия.

— Рябиной? — эйп Леденваль иронично поднял бровь, а потом глубоко вздохнул и решительно отнес Хельгу в постель. К слову, девушка и не сопротивлялась.

Небосвод на горизонте прочеркнула извилистая молния, издалека донесся басовитый грозовой рык. Салзар, не открывая глаз, что-то промычал, а потом резко проснулся и уселся на постели, моргая и привыкая к темноте.

На соседней кровати кто-то сладко посапывал, и Мидес, привстав, потянул со спящего одеяло.

— Торус, который час?

— А? — донесся знакомый голос, и некроманта окатил тошнотворный кислый запах. Юноша скривился:

— Винтер… это ты…

— Дру-уг, — разулыбался толстячок. — А Лиззи где?

Он сел и тотчас застонал, ухватившись за виски:

— Мама дорогая… А ведь я до нее так и не дошел. Отправился, знаешь ли, пропустить кружечку для храбрости, а после…

Клаус тяжело вздохнул, снова вызвав тошноту у соседа, и задумчиво добавил:

— Но цветы послал… кажется.

— Может, это и к лучшему, что не дошел, — некромант поднялся и босиком прошлепал к разбитому окну. Холодный влажный воздух метнулся навстречу, прогоняя остатки сна. Небо заволокли тучи, и было непонятно, как высоко взошли Танцовщицы.

— Ты Торуса не видел? — Салзар обернулся к соседу.

— Это короеда, что ли? — Винтер брезгливо фыркнул. — Нет, и ничуть не жалею. Слушай, Мидес…

Толстяк завозился в кровати, плотнее кутаясь в одеяло.

— Я вот чего не пойму. Почто ты знаешься с этим ушастым? Мало того, что это дурной тон, так сейчас это просто опасно. Слышал, что в трактирах говорят?

Салзар пожал плечами и, сотворив магический шарик света, полез под кровать, искать сапоги.

— Короеды — исчадия самой Мглы, присланные в Дарингу, чтобы смущать доблестных ордалиан. А под конец низвергнуть истинную веру в Судию, принесть забвение нашим канонам и… еще чего-то. Я забыл.

— Ты больше слушай, о чем в кабаках треплют. — Мидес рассмеялся. — Глядишь, такой мудрости да благости наберешься, что живым к Судие отправишься.

Винтер мрачно поглядел на соседа и, что-то недовольно буркнув под нос, отвернулся к стенке.

Салзар справил нужду, умылся и, проверив кошель на поясе, покинул Академию.

Таверна «У Цапека», как всегда в этот час (время близилось к полуночи, как выяснил по пути некромант), была ярко освещена. Жар пылающего очага дарил приятное тепло продрогшему телу, а дюжина разноцветных магических шаров, паривших под потолком, создавала воистину праздничное настроение.

На площадке у дальней стены группа лицедеев показывала забавную сценку — коленопреклоненный юноша пел любовную арию своей лошадке. Несколько подвыпивших аристократов покатывались со смеху, а «лошадь» — покрытое рогожкой нечто с гривастой башкой — то и дело взбрыкивала тощими человеческими ногами.

Группа мужчин неподалеку раскидывала Корабельную колоду, а дамы в нарядных платьях, заняв место у окна, громко щебетали и лакомились пирожными. И, конечно, были здесь и парочки, увлеченные разговорами и томными вздохами. Между столами сновали юркие половые; один из них, углядев Салзара, отправился навстречу, окидывая посетителя оценивающим взглядом.