И, позже, Хельга, одетая и причесанная, чинно попивая кофе с сухим ломким печеньем, несколько раз ловила на себе жалостливый взгляд прибирающейся элвилиночки. В конце концов, юная волшебница разозлилась и уже хотела удалиться с гордо поднятой головой — куда, значения не имело — как в дверь снова постучали. Катаржина высунулась в коридор, поговорила с кем-то вполголоса и вернулась обратно, неся в руках обернутый изумрудной парчой сверток.

— Велено передать, — коротко произнесла она, возлагая посылку на стол перед мисс Блэкмунд.

— Что это? — удивилась Хельга, отставляя в сторону чашку и осторожно проводя пальцем по роскошному шитью.

— Камилла сказала, что подарок.

— Камилла?

— Служанка.

Мисс Блэкмунд почувствовала, как ёкнуло сердце, и решила не уточнять дарителя. Неуверенным жестом она откинула скользкую ткань и изумленно захлопала ресницами, наткнувшись на ворох кружев, шелка, завязок и мелких бантиков.

— Какая прелесть, — восторженно выдохнула над ухом Катаржина. — Я всегда говорила, что у леди Исы отменный вкус!

Тут Хельга наконец-то сообразила, что перед ней лежат предметы изысканного, почти непристойного в роскоши дамского белья и почувствовала, как жар сжигает щеки. Еще ни разу не доводилось ей лицезреть подобную красоту — Оливия Блэкмунд предпочитала наряжать дочек во что-нибудь недорогое и практичное.

— Корсет, — Катаржина восторженно ткнула пальцем в украшенное мелкими бантиками необычное сооружение. — Последний писк столичной моды. Знаешь, говорят, что грудь в нем становится изумительной, а уж талия…

Горничная мечтательно сощурилась и только что не замурлыкала от наслаждения.

— А при чем тут леди Иса? — хрипло выдавила из себя Хельга, а Катаржина удивленно подняла брови.

— Так откуда еще возьмется такое? На болоте лавок нет, — она сдавленно хихикнула и с легкой завистью погладила кружевные короткие штанишки. — Да ты не сомневайся, всё новое. Она, говорят, и сама такое сбывала, и даже к королевскому двору возила кой-чего.

— Я… мне не нужно. — Хельга осторожно отодвинула от себя сверток.

— Почему еще? — элвилиночка вытаращила глаза.

— Потому. Это выглядит непристойно.

— Чего? Белье?

— И белье тоже.

— Тю! — Катаржина расхохоталась, глядя, как Хельга пытается сохранить остатки гордости. — Вот ведь глупая. Во-первых, это красиво. А во-вторых, никто тебя унизить не пытается, просто порадовать хотят. Вот скажи, будь у тебя возможность — неужто не захотела бы сделать ответный подарок?

Мисс Блэкмунд хмыкнула и задумалась. Может быть, подарив Торусу чего-нибудь, она больше не станет чувствовать себя такой уязвленной и слабой?

— Все равно, — негромко вздохнула юная волшебница, с сожалением глядя на цветочный рисунок корсета, — зачем я это надену? Да еще матушка увидит, не приведи Судия.

— Так, тебе, небось, недолго в девках-то сидеть осталось, — беззаботно махнула рукой горничная, — выйдешь замуж за своего черного, вот и пригодится.

Юная волшебница нахмурилась и отвернулась. Почему все вокруг решили, что она непременно пойдет замуж за Мидеса?

— Мисс Хельга, — тихо и серьезно сказала Катаржина, легко тронув девушку за плечо, — не обманывай себя. И не позволяй чувствам затмить рассудок. Твой давний — он надежный человек.

— Где он? — Мисс Блэкмунд понимала, что рыжая полностью права, однако, не сдержалась и раздраженно дернула плечом, сбрасывая легкую кисть.

— Вместе с другими мужчинами был в гостиной, — горничная, кажется, вовсе не обиделась и невозмутимо принялась поправлять постель. — Те тоже кофе поутру затребовали.

— И это, скажу я тебе, самое правильное. — Из-за приоткрытой двери донесся торжественный голос эйп Леденваля, и Хельга остановилась на пороге, страстно мечтая превратиться в незаметную мышь.

Мужчины расположились в полосатых креслах возле чайного столика у окна и о чем-то увлеченно спорили. Вернее, спорили Салзар и Торус, а алхимик Абранавель сидел, переплетя пальцы на животе, опустив очи долу и, казалось, дремал. В воздухе висел аромат кофе и ванили.

— А как же личное обаяние, ум, душа, в конце концов? — Мидес тряхнул густой шевелюрой, чернильной рекой растекшейся по спине, и пригубил чашку.

— У элвилин души нет. — По лицу Торуса проскользнула ехидная усмешка.

— Всяко, так говорят ваши пастыри. Так что с последним — это не ко мне.

А вот гигиена, друг мой, составляет основу притягательности в любые времена. Скажи на милость, на хрена конюху обаяние, если от него круглосуточно навозом разить станет?

Илар поморщился, и протянул тонкую руку к вазочке с крендельками.

— Торус, ну что за выражансы? Кстати… — он куснул печенье и быстро слизнул сахар с краешка губ, — намедни я встретил ученый трактат, как раз в тему. Некий меррианский знахарь утверждает, что самец лошади гораздо привлекательнее для самки, если испускает запах испражнений и семени.

— Сам он самец лошади! — вызверился Торус. — Если животное не умыто, оно больное! Готов ухо дать на отсечение, что знахарь твой давний!

— Почему это он мой? — флегматично удивился Илар и, неожиданно напрягшись, склонил голову к плечу. — Мне кажется, или мы действительно не одни?

Хельга, как раз в этот момент решившая переступить с ноги на ногу, скрипнула половицей и покраснела.

— Дорогая! — Салзар проворно поднялся из кресла и ринулся навстречу подруге, — как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо, — промямлила девушка и, не решаясь поднять глаз, взяла Мидеса под руку.

— Я волновался, — шепнул ей некромант, усаживая в кресло, — ты вчера была такая бледненькая…

— Славно, — вклинился в разговор напряженный голос Абранавеля. — Просто замечательно, что это всего лишь ты, Хельга.

— Спасибо, — девушка с сомнением покосилась на алхимика и с трудом сдержала улыбку — по красивому лицу пришлого разлилось блаженное облегчение.

— У тебя еще всё впереди, — негромко фыркнул Торус и, потянувшись, ободряюще потрепал Илара по колену. — Не понимаю, и чего ты так боишься Сандру Тальку, она ведь совсем как Иса. Только дура.

— В общем, друзья мои, — громко ответил алхимик, глядя куда-то поверх головы некроманта, — подводя итог беседе, хочу сказать, что во всем важна золотая середина. И любая внутренняя красота должна подтверждаться красотой внешней и чистотой.

— И, в конечном счете, никакой ум не заменит хороший кусок мыла, — продолжил эйп Леденваль. — Мисс Блэкмунд, я прав? Мидес, не ешь меня взором, просто твоя невеста живое тому подтверждение — запах чистоты и влажных волос делают ее красоту еще пронзительнее.

Хельга, мгновенно позабыв о робости, вскинулась и возмущенно уставилась на хозяина замка: — Какие-то сомнительные у тебя комплименты.

Что значит «никакой ум»?

Торус рассмеялся.

— Тише, дорогая, — Салзар мягко прикоснулся к запястью девушки, — сегодня мы все немного не в себе. Наверное, это всё вчерашний мед.

И, словно подтверждая слова некроманта, в дверях гостиной нарисовалась огненноволосая княжна, облаченная в темно-зеленое бархатное платье. Она прислонилась к косяку и мечтательно протянула:

— С добрым утром, все. Мне снились волшебные сны…

— Какие же, котик? — ласково отозвался со своего места эйп Леденваль и заговорщицки подмигнул Салзару. Илар подавился кренделем и натужно закашлялся.

— Я сидела на поляне, залитой солнцем, — прикрыв глаза, гортанно ответила Сандра Талька, — помнишь, на таких часто собирались ученики в Вениссе? В руках у меня была лютня, а музыка… она просто лилась изнутри моего естества, обволакивала, текла полноводной рекой. А вокруг — толпа. Притихшая, зачарованная. Последний аккорд сорвался с моих пальцев, а потом я открыла глаза и увидела потрясенные лица. И ближе всех сидели Изначальные. И я узрела улыбки в их мудрых глазах, и еще…

— Котик, это просто комплексы, — небрежно бросил Торус и шумно отхлебнул из маленькой чашечки. — И вчерашний мед.