Размытый силуэт в конце тропинки привлёк внимание молодого человека. Кто-то топтался у могильной плиты. Силуэт незнакомца еле проступал в тумане, зато шестое чувство подсказывало — впереди мёртвый. И чем ближе подходил Гауди, тем твёрже в этом убеждался.

Назвать существо опасным не поворачивался язык. Оно даже не повернулось на звук шагов. Полусгнившее тело в драных обносках вряд ли могло слышать, видеть или чувствовать хоть что-то. Силы остаточной магии, что витала в округе, хватило, чтобы случайно поднять тело из могилы, а вот наделить всеми качествами тёмного слуги уже не смогла. Для этого нужен направленный поток магической энергии и постоянный контроль некроманта.

Гауди заходил со спины. За взмахом меча последовал свист рассекаемого воздуха. Мертвец даже не пошевелился. Почти не замедлившись лезвие срезало лысую голову, и та с гулким стуком упала в траву у могилы.

Наученный опытом многих схваток с мертвецами, юный рыцарь не ограничился лишь отсечение головы. Заклинание, поддерживающее в теле жизнь, таилось не там. Оно пульсировало в солнечном сплетении.

Меч пронзил тело насквозь, и еле заметный зелёный дымок заструился через рану. Магия покинула случайное вместилище и растворилась в естественном магическом потоке. На Безымянном некромант щедро наделял мёртвых слуг силой, и в момент, когда один из них погибал, на волю вырывался густой фонтан призрачного зелёного света, невидимого для неподготовленного глаза. Те зомби были по-настоящему опасны, они умели быстро передвигаться, знали, как нападать и защищаться, даже пытались разговаривать. Вот в них то и текла настоящая сила, не та, что здесь — жалкие остатки.

Когда мертвец затих, Гауди вновь принюхался. Запах гнили не исчез. Где-то поблизости бродил ещё один неупокоенный. Через дюжину могил, прямо за одиноким деревцем, «схоронился» искомый экземпляр. Юноша заученными движениями обезглавил несчастного и пронзил грудную клетку.

И вновь кладбище накрыла тишина.

А запах гнили только усилился, но теперь в нём ощущались новые нотки. Набрав слюны во рту, Гауди сосредоточился на её вкусе. Кисло-металлический привкус говорил юноше о многом. Безобидные зомби не могли никому причинить вреда. Причина пропажи детей крылась где-то совсем рядом, и имя ей — вампир.

Позади часовни во множестве сгрудились могилы. Вдали, у самой оградки, отделяющей кладбище от крутого обрыва, виднелась крыша склепа. Гнилью несло как раз с той стороны.

Только там, куда не попадает дневной свет, способны выживать отродья чёрной магии, чей удел — вечный поиск пищи. Конечно, это не касается Возвысившихся, сумевших обрести иммунитет к солнцу. С такими Гауди не встречался, зато вампиров третьего сорта повидал немало. Стоит ли упоминать, что ни один из них не пережил той встречи.

Сосредоточившись на склепе, рыцарь уловил шестым чувством движение внутри древней постройки. От нахлынувшей на колени и стопы ноющей боли Гауди болезненно сощурился. Но это была не его боль. Так чувствовал себя вампир. У кровососа нестерпимо ломило суставы ног, должно быть, от долгого жития в сырости и холоде склепа.

Когда рыцарь остановился перед дверью, то ощутил ещё кое-что присущее вампирскому роду — ноющую пустоту в животе. Тварь терзал жуткий голод. Если с упырём не разделаться, то ночью он выйдет наружу, и первый человек, кому не повезёт быть поблизости, расстанется с жизнью.

Взявшись за потёртую ручку, Гауди обнаружил, что дверь заперта. Не колеблясь, выбил дверь ногой и та, со скрипом провернувшись на ржавых петлях, грохнулась о внутреннюю стену. На такое богохульство Гауди решался нечасто, на Безымянном старался караулить упырей снаружи. Да и, вообще, спускаться в их логово, даже будучи вооружённым до зубов — игра с капризной удачей.

Каменные порожки спускались во тьму. Молодой человек неспешно двинулся вниз, по пути доставая из-за пазухи камешек, тут же начавший ярко фосфорицировать.

Всего шесть ступеней отделяли вход от пола усыпальницы. Свечение камня выхватило из сумрака ниши в стенах, там коротали вечность пыльные гробы. На полу проступило чёрное пятно, а рядом, из тёмного угла торчала босая нога ребёнка.

Выставив перед собой меч, Гауди робко приблизился к телу. Тьма нехотя отступила. Мальчик лежал на животе, разодранная одежда пропиталась застарелой кровью.

Что-то шаркнуло в тёмном углу. Рыцарь указал туда камнем, но тени отказывались покидать насиженное место. Тогда Гауди шугнул в ту сторону. Ещё шаг, совсем скоро можно будет коснуться лезвием стены, а скопившаяся в углу чернота даже не шелохнулась в свете камня.

— Не убивай! — раздалось шипящее из темноты. — Пощади!

Гауди вздрогнул и чуть не споткнулся. От запаха гнили здесь кружилась голова, и причиной тому был отнюдь не залежавшийся труп.

— Ты убил двух человек, — стараясь сохранить твёрдость в голосе, произнёс рыцарь, хотя прекрасно понимал, что со слугами Тьмы беседы водить не стоит.

— Я не хотел! — прошипело из темноты. — Я сопротивлялся голоду сколько мог!

— Слабый довод, — холодно сказал Гауди. — Выходи на свет.

— Не убивай! — взмолилось существо. — Я хотел уйти, но мешала вода. Я не могу входить в неё. Мне бы только выбраться с этого острова и, клянусь, что сбегу в лес. Буду охотиться на животных. Я не хочу убивать людей! Я ещё помню, как сам был человеком. Прошу, поверь!

Речь вампира смутила рыцаря. Никогда прежде он не встречал подобный экземпляр. Чтоб вампир сожалел о жертвах, да ещё зарекался отказаться от человеческой крови… Такого быть не может. И всё же казалось, будто тварь не врёт.

— Как ты здесь оказался?

— Я многого не помню. Прежде я жил на Вероне… — человеческая речь давалась упырю с трудом, но выжить он желал всем сердцем, поэтому говорил хоть и сбивчиво, но быстро. — Грабил на дорогах. Помню, как однажды меня с друзьями пригласили на корабль местные пираты. Была большая сходка. Я не помню, как покидал палубу, помню лишь, что очнулся в подвале, среди бочек и вяленой рыбы. Это был подвал часовни. Я быстро сообразил, что обращён. С тех пор и живу здесь. Клянусь, я давно хотел уйти, но если бы ты меня видел, то понял, что ни один корабль не примет такого, как я, ни пассажиром, ни матросом. К тому же я не могу выходить на свет, а ночью здесь не бывает судов.

Гауди показалось, что вампир плачет.

— Помоги мне, человек! Дай лодку! Я знаю, у монахов их много. Обещаю, ты больше никогда обо мне не услышишь!

Можно ли верить вампиру? Да и зачем ему верить? Тварь ослаблена, измучена голодом и болями — всё решит один удар. Но у Гауди не поднималась рука. Если вампир лжёт, то как только окажется свободным, одуреет от возможностей полакомиться свежей кровью. И тогда тому, кто сохранил упырю жизнь, придётся отправляться на длительные поиски. Отпустить вампира, значит взять на себя ответственность за те убийства, что он совершит.

С другой стороны, таящаяся в тенях тварь, похоже, ещё не растеряла человечности и искренне хотела избежать жуткой участи. В таком случае для рыцаря церкви будет делом чести проявить участие.

Понятно, что за вампиром не стоит ничья воля. Тот, кто его создал, давно забыл о своём жалком творении. Может ли быть так, что однажды у этого бедняги вновь получится стать человеком?

— Если ты действительно не хочешь никому зла, — медленно начал говорить юноша, — то сегодня ночью придёшь на пирс. Я отвезу тебя на один из островов близ Ржавого Якоря. Там богатые леса, ты не будешь голодать. Но и никогда не выберешься оттуда. Согласен?

Темнота колыхнулась, похоже, вампир не верил в собственную удачу.

— Ты… Ты мой спаситель! Да! Я согласен! Только избавь меня от нужды убивать людей и влачить дни среди мёртвых в этом ледяном склепе.

Отец Максимус по-прежнему сидел в кресле у камина, подставив ступни огню. Заслышав знакомые шаги, старик встретил гостя словами:

— Спасибо за помощь, сэр Гауди. Быстро управился. Теперь по кладбищу можно безопасно передвигаться.

— И ради этого вы ждали воина с Вероны?