— Я знаю.

— Чего знаешь?

— Что яйцеголовых нет.

— Вот так вот просто знаешь и все? — усмехнулся я.

— Да, — коротко ответит тот, шмыгнув веснушчатым носом. — Знаю.

— Смотри-ка какой! Знает он. Ишь…

— Ну так ты идешь соль смотреть или нет?

— А чего мне эта соль? Соль да соль, — я устало вздохнул. Жутко хотелось пить.

Но парень продолжал смотреть на меня таким не детским требовательным взглядом, полным каменной непоколебимости, что к собственному удивлению я сдался.

— Ладно, пошли, — махнул рукой.

Все равно поесть сегодня мне уже не светило.

Место, в которое привел меня пацан, сгодилось бы под укрытие. Обустроить возле запертых железных ворот что-то вроде наблюдательного пункта, поставить пару растяжек, ловушек и сигналок — и вполне себе приличное место получится. В здании перевалочный пункт устроить, для ночевок. И маршруты уже более длинные можно выбирать. К примеру, до Садов смотаться. Или до Кисельного, чем черт не шутит? Хотя, до Кисельного не пойду. Хватило раз. До сих пор по ночам та волосатая жуть снится…

Размышления мои прервал тихий рык. Я молниеносно скинул с плеча автомат, приготовился к бою.

— Расслабься! — рассмеялся пацан, садясь на корточки. — Это же Тузик!

— Какой еще Тузик?

Из кустов выскочила лохматая, вся в колтунах, дворняга, признавшая в пацане своего. А вот на меня животина посмотрела явно с подозрением, и даже угрожающе зарычала.

— Это не враг, — пояснил Алешка, указывая на меня. — Свой. Он спас меня. Понимаешь? Спас.

Пес еще раз тявкнул, вильнул хвостом. Потом высунул язык и лизнул Алешку в щеку, заскулил, словно бы говоря — не бережешь ты совсем себя, братец.

— Охранник здешний! — улыбнулся пацан, почесывая дворнягу за ухом. Та довольно ластилась к парнишке.

— Отсюда не заметно, — язвительно заметил я.

— Да это только кажется, что он такой маленький. А когда надо, знаешь, как тявкает? Один раз даже небольшого яйцеголового отпугнул, представляешь?!

— Да чего ты заливаешь?

— Правда!

— Бред! Яйцеголовые не боятся собак. Вообще никого не боятся. Только летящих в их головы пуль боятся.

— Я не вру. Так и было! Как выскочит, как начнет лаять и в ноги тому кидаться.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — согласился я. Спорить не было сил, жутко хотелось есть. — Ты, если на соль богат, отсыпь мне, в благодарность за спасение, да я пойду дальше по своим делам. Времени нет, смеркаться скоро будет.

— Будет тебе соль, — кивнул парень, отпуская на землю Тузика и поднимаясь с корточек. — Пошли.

Мы двинули в сторону заброшенного строения. Алешка шел впереди, бодро, явно зная дорогу, а я то и дело наступал то в ямку, спрятанную в кустах, то спотыкался о камни. Еще это странный вой. Он разносился то с одной стороны, то с другой, и мне приходилось постоянно останавливаться, чтобы осмотреться. Жуткий, заунывный, словно где-то в чащобе умирал зверь. Яйцеголовый? Или, может, хрюкер? Нет, не похоже на них. Тогда кто?

Уже дойдя до склада, я вдруг определил источник звука. Один из металлических листов, которыми была перекрыта крыша строения, со временем сильно отогнулся вверх и на ветру теперь издавал такой протяжный вой.

«Черт, и в самом деле у страха глаза велики!» — усмехнулся я про себя, заходя в темное помещение.

— Посветить есть чем? — спросил я парня, больно стукнувшись лбом о низкий косяк.

— Я и так тут каждый уголок знаю.

— Зато я не знаю, — пробурчал я, опять едва не вписавшись в стену и только чудом успев остановится в миллиметре от преграды.

Разбитый нос начал сильно опухать, причиняя массу неудобств. Дышать пришлось ртом.

— Ты скоро там? — прогундосил я, тщетно пытаясь увидеть хоть что-то в кромешной темноте.

Не люблю темноту. В темноте может прятаться все что угодно. Темноту любят яйцеголовые, и хрюкеры, и клыкорылы. Да ее все инопланетные твари любят! Активизируются они ночью, на охоту выходят. Поэтому лучше сидеть в это время в укрытии. А ведь уже и вечер не за горами. А мне топать до своей базы часа два, как минимум.

— Давай быстрее, мне…

— Вот, — пацан неожиданно выскочил из-за угла чем напугал меня до седых волос. Нервы совсем ни к черту стали. — Держи.

Алешка протянул мне небольшой целлофановый мешочек, сунув прямо в руки.

— Давай уже отсюда выбираться, не нравится мне что-то тут, — произнес я, на ощупь пытаясь определить, где стоит пацан. Коридор какой-то что ли?

— Туда, — потянул меня в сторону мальчуган.

И повел в глубь здания. Я точно был уверен, что мы зашли с другой стороны, а теперь направляемся почему-то в другом направлении.

— Куда мы? Вход же вроде там был.

— Боишься, что ли? — хмыкнул пацан.

— Чего?! Я боюсь?! Ничего я не боюсь. Просто времени у меня совсем нет гулять тут с тобой, возвращаться надо до темна.

— Вот мы и идем к черному выходу.

— Зачем к черному? Меня и обычный устроит.

— Ты же с Крылатского? — терпеливо спросил Алешка.

— Ну.

— Значит тебе удобнее будет по Пятой улице возвращаться. А черный выход этого склада как раз на ту улицу выводит.

— Там же… — заикаясь, прошептал я.

— Да нет там никого! — уверено произнес пацан.

Слишком дерзок парнишка, это его и подведет. В новом мире надо быть тише, осмотрительнее. Надо уметь наблюдать и молчать. Потому что молчание — круче золота, молчание — жизнь. Словами яйцеголова не остановишь, поэтому слова нынче — ничто.

— Откуда знаешь? — спросил я, проминая пакетик с солью. Крупные кристаллики приятно скрипели в ладони. Не густо конечно пацан отсыпал. Ну ладно, и этому я рад. Соль — нужная вещь. — Ты, пацан, слишком самоуверенный, скажу я тебе. Как еще живой до сих пор ходишь? Известно всякому, что на Пятой улице призраки поселились.

— Говорю же, нет там никого! Я там вчера был. Пусто. За пол часа до Крылатского доберешься.

— Да? — с сомнением промямлил я.

Так-то парень прав. С Пятой до Крылатского всего ничего ходу. Но вот призраки… Хотя, если подумать, кто про этих призраков мне говорил? Те же бродяги, что и про этот склад всякие страхи рассказывали. Получается опять врали? Может, и в самом деле рвануть через Пятую?

— Ладно, — махнул я рукой. — Пошли к черному выходу. Сам-то тут останешься?

— Да, наверное, — неуверенно ответил пацан. — До дома далеко топать. Пережду тут.

— Уверен?

— Все нормально. Вода у меня есть, с едой тоже что-нибудь соображу. На втором этаже есть местечко удобное, где заночевать можно. Ночью не холодно, да и Тузик под боком греть будет. Справимся!

— Ну смотри, как знаешь, — кивнул я. Собирался уже уходить, но в последний момент предложил: — А то пошли, если хочешь, со мной, на базу? Там безопаснее. И горячее питание организуем.

— Нет, лучше тут. Я знаю как у вас там новичков не любят!

— Чего это не любят? Просто проверяют. Мало ли.

— Проверяют! — не скрывая сарказма, хихикнул пацан. — Нет, уж лучше я тут. А вот и выход.

Я присмотрелся. Во тьме показалась полоска света — дверь была немного приотворена.

— Ну давай, пацан. Прощаться будем. Благодарю за соль!

— И вам спасибо, что вытащили меня из лап того гада.

— Нормально. Дай бог встретимся еще.

— Конечно встретимся.

— Все, бывай!

Я отворил дверь. Яркий свет резанул глаза, но это было гораздо лучше, чем пребывать в кромешной темноте.

Приятный прохладный ветерок — предвестник вечерних сумерек, — дунул в лицо, сгоняя испарину на лбу. Хорошо! От удовольствия я даже прищурил глаза. Поесть бы еще, и полное блаженство! Ничего, придумаю чего-нибудь на базе. Сухарей, на крайний случай, погрызу с чаем. Сахар достану из заначки. Ну и пусть что последний. А может, я завтра из рейда не вернусь? Что тогда? Останется мой сахарок не еденый, или чего хуже его Вован прихватизирует! Вовану это не западло у чужих людей, с рейда не вернувшихся, по полкам хозяйничать. Нет, сахарок сегодня я сам погрызу, рафинад мой драгоценный. Да сухарики с солью тоже в радость пойдут. Восстановлю электролиты. Эх, пивка бы еще…