– Какая скука! – заныл Ави, как только мы прошли первый зал, – Я думал тут интересно, а тут…

Он тоскливо огляделся.

– Ну что это за картина? Почему не меняется? – он указал на картину с кормящей женщиной.

– Потому что это не электронный холст. На холстах прошлых можно было нарисовать только одно изображение.

Ави подошел ближе к полотну, что бы внимательнее рассмотреть.

– Она без батареи? Я не вижу батарею! Как она работает?

– Ави! – снисходительно улыбаясь начал я, – Ей не нужна батарея. Художник брал краски и вручную накладывал их на холст. Вот и получалась картина. Не экономично, конечно, но зато не пропадет, если вдруг электроника выйдет из строя.

Ави снова повернулся к картине пристально изучая каждую деталь.

– Некрасивая худд. – изрёк он.

– Это женщина, а не худд. – смеясь сказал я. – Видишь год? Тогда ещё не было худд.

Привести Аварди в Галерею определенно было хорошей идеей. Никогда ещё созерцание картин не было таким забавным!

С каждым следующим залом Ави ныл всё больше. Он жаловался на скуку, на некрасивых людей на старых полотнах, на редкие сломанные холсты с застывшими изображениями.

– Может тебе веселее будет в кафе? – спросил я, стараясь скрыть своё раздражение.

Его нытьё мне порядком надоело.

– А тут есть кафе? – оживился он, – Где?

Я показал ему путь, и, пообещав присоединиться к нему через 10 минут, вернулся в зал.

Моё внимание привлекла работа неизвестного мне художника. На ней была нан, или женщина, сложно сказать, в белом платье с грустным лицом, а рядом определено мужчина, гораздо старше, презрительно глядящий на неё. Я поискал глазами табличку с информацией, чтобы узнать название картины, но её почему-то не было.

– Неравный брак. – раздалось у меня позади меня.

– Что? – спросил я оборачиваясь.

За моей спиной стоял кудд, с которым мы познакомились на террасе Сехлофа. При ярком свете Галереи мне удалось его получше рассмотреть.

– Здравствуй, Айми. – улыбаясь сказал он. – Не думал, что встречу тебя здесь.

– Здравствуй… Эвен.

Моё промедление отразилось лёгким напряжением в его глазах. Наверное, он подумал, что я забыл его имя. Хотя на самом деле, мне было просто неловко – я так откровенно его разглядывал, что скорее всего это было заметно.

– Нравится? – спросил Эвен кивая на картину.

– Интересная. Только непонятная. Почему нан грустит. Что произошло?

– Это женщина, а не нан, – улыбнулся Эвен, словно возвращая мне моё замечание, сделанное Ави, – Её принуждают к союзу с человеком, которого она не любит. Видишь платье? А прошлом в таких платьях женщины вступали в союз.

Я посмотрел на картину. Воспоминания о вчерашнем разговоре с отцом отозвались тревожной злобой. Теперь картина мне уже не казалась красивой и интересной. «Зачем вообще выставлять такие картины? – подумал я. – Вдруг для кого-нибудь это может быть триггером?»

Неожиданное прикосновение чужих рук к голове, заставило меня вздрогнуть.

– Я думал у тебя волосы темнее… – пробормотал Эвен.

– Плохой сюжет. Мне не нравится. – сказал я, отворачиваясь от полотна.

Эвен несколько секунд смотрел на картину поверх моей головы.

– А какая нравится?

Я обвел глазами зал, ища картину Катур Ольги Рабтсев «Утрата».

– Эта. – я махнул рукой.

Эвен проследил моё движение, после чего одобрительно кивнул.

– А тебе?

– А мне эта. – он указал на картину за моей спиной. – Редко такое увидишь. Она хорошо показывает токсичность людей.

– Хорошо, что сейчас такого нет! – с жаром выпалил я.

Эвен прищурился, склонив голову набок. Пару секунд он пристально смотрел на полотно.

– Как знать… – сказал он в сторону.

– Не хочешь прогуляться? – добавил Эвен, обращаясь ко мне. – Здесь недалеко есть чудная кофейня.

Мне очень хотелось пойти с ним. Но в трёх залах от меня сидит мой друг, объедаясь сладостями, в ожидании, когда я приду к нему, и мне было бы стыдно бросить его одного. Я уже собирался отказаться, когда увидел, что Ави стоит чуть поодаль нас, и, оживлённо жестикулируя, кивает головой, как бы говоря «Давай соглашайся!». Интересно, как давно он греет уши?

– Давай сходим. – согласился я и Ави показал мне большие пальцы.

Кофейня, которую выбрал Эвен была по-домашнему уютная. Большие тканевые абажуры над каждым столиком и высокие спинки диванов создавали ощущение уединения.

– У тебя красивые пальцы. – сказал Эвен после того, как мы сделали заказ, – ты играешь на чём-нибудь?

– Нет. Я рисую.

– Как интересно. Расскажи?

Я сказал ему что рисую акварелью. Даже участвовал в городском конкурсе и занял второе место.

– Не часто в наше время встречаются художники. – удивился он, – Ну в смысле те, что рисуют на бумаге.

– А чем ты занимаешься? – что бы избавиться от смущения, я сменил тему.

Милая худд в форме шоколадного цвета поставила передо мной чашку капучино. Эвен неспешно помешав меланж, отложил ложку и сделал глоток.

– Путешествую. – он облизал пенку с губ, – То там, то здесь. Сейчас я нахожусь в Сейзноре. Куда отправлюсь дальше, пока не решил. Может в Итнор, может в Халлотриз. Время покажет.

– Как насчёт Ко́рноса? – спросил я. Почему-то только этот город пришел мне на ум.

Эвен поморщился и отхлебнул кофе.

– Я там уже был. Отвратительный город. Серый, мрачный. Ни парков, ни музеев. Весь город – сплошная промзона. Из развлечений только пару десятков баров для рабочих. Там делать нечего. То ли дело Ре́гдан…

Сумерки уже окутали город, когда мы вышли из кофейни. Вечер был теплый и безветренный. Эвен спросил не тороплюсь ли я, и получив отрицательный ответ, предложил пройтись по Скверу Памяти. Мне всегда нравился этот сквер. В детстве мы с мамой там часто гуляли. Основная его примечательность в статуях по периметру, посвященных разным памятным событиям, таким как, например, День Чистой Воды, Возрождение Прогресса или Окончание Мирового Кризиса. Но самая удивительная, наверное, это Гендерная Ликвидация. Ещё лет 100 назад люди страдали от гендерных несоответствий и хромосомных нарушений. Но благодаря генной инженерии и активной пропаганде, направленной на разрушение устоявшихся представлений о гендере и поле, эта проблема была решена. Частично. Несмотря на то что работа Пропаганды по разрушению старых социальных устоев была очень успешной и ученные проделали большую работу, люди всё равно остаются людьми. На смену старых стереотипов, пришли новые.

Мы шли по дорожке, выложенной булыжником меж клумб, засыпанных жёлтой листвой. На лавочках сидели парочки влюбленных, наслаждаясь последними тёплыми вечерами.

Эвен рассказывал о городах в которых был, о людях которых встречал. Мне было так интересно!

– Хотел бы я тоже куда-нибудь поехать.

Эвен улыбнулся и обнял меня за плечи.

– Поехали со мной?

Я ответил, что с радостью, хотя мы оба понимали, что это предложение не всерьёз.

– Рассказывай! Не упускай даже самый мельчайших подробностей! – атаковал меня Ави едва увидев.

– Да нечего рассказывать, – попытался увильнуться я, – Мы просто попили кофе.

– И всё? – Ави раздосадовано надул губы. – Или ты просто рассказывать не хочешь? Как вы познакомились с ним?

– Ты же видел. – я упорно старался избегать прямых ответов.

Ави выжидающе смотрел на меня. Не знаю, сколько бы ещё продолжался этот допрос, если бы в аудиторию с немыслимым грохотом ввалился Ольён. Он прошел мимо нас с серым лицом, даже не поздоровавшись. Такое поведение Ольёна было настолько необычно, что Ави, забыв про меня, пересел к нему и начал свой допрос.

Ольён уклончиво отвечал на вопросы Ави. Ему явно не хотелось говорить. Мои попытки прекратить это Ави упорно игнорировал, продолжая стучаться в закрытую дверь.

– Ави, хватит! Он не хочет говорить!

– Ты с Нирной поссорился? – в лоб спросил Ави.