– Красивая! Худд Талли выиграла грант?

– Это мой эскиз! – игнорируя вопрос Нирны, Ави самодовольно ткнул себя пальцем в грудь.

– А чего цвет такой? Получше выбрать не мог?

– Что с тобой, Айми? – Нирна строго посмотрела на меня, – Какая муха тебя укусила?

– Точно! Что за приступы токсдемина? – поддакнул Ави.

Я помотал головой, пробормотав стандартное «Извините за токсичное поведение». Ави нахмурился и мягко ткнул меня кулаком в плечо.

– Нет уж! Рассказывай! Что случилось? Почему ты ходишь с мрачным лицом и портишь всем настроение?

Почему-то его некорректное замечание, не вызвало у Нирны никаких вопросов. Скорее наоборот, она немного подалась вперёд, заглядывая мне в лицо.

– Ничего не случилось. Всё в порядке. Извините.

Школьный коридор не самое лучшее место для откровений.

– Нан Нирна! Скажи ему! – взмолился Ави, но Нирна махнула рукой, словно говоря «Не стучись в закрытую дверь».

Талли сверлил меня взглядом на протяжении всей лекции.

– Что случилось? – шепотом снова спросил он.

– Ничего, Ави. Хватит приставать! – огрызнулся я.

– Не ври мне, Айми. Мы с тобой не первый год знакомы. У тебя на лице написано, что что-то произошло.

Ави это тот тип людей, от которого невозможно избавиться. В средней школе за чрезмерную навязчивость его не раз обвиняли в токсичном поведении. Но каждый раз комиссия закрывала дело, из-за его оправдания что это была всего лишь забота о ближнем. Разве забота может быть токсдемином?

Номэ Аварди раздражающе любопытен, но это не значит, что он притворялся перед комиссией. Ему на самом деле не всё равно. Ему всегда есть дело до всего, что происходит вокруг, за что ему частенько выговаривал его отец, Номэ Талли. Но Ави не был бы Ави, если бы замечания, предупреждения или упрёки надолго бы оставались в его голове. Непобедимое упорство и оптимизм заставляли его вновь и вновь приставать к загрустившим друзьям и знакомым. Правда к первому курсу старшей школы, он всё же стал спокойнее, донимая приторной заботой только близких друзей.

– Отец приезжает завтра. – нехотя бросил я, чтобы удовлетворить его любопытство. – И везёт мне «хорошие новости».

– Значит мы сегодня не идём в Сехло́фа? – разочарованно протянул Ави.

– Чего туда ходить? Ты опять закрутишься с кем-нибудь, а я буду сидеть и слушать старую синтетику.

Аварди обижено отвернулся. Несколько минут он конспектировал лекцию, усердно делая вид, что ему на меня наплевать.

– А ты тоже с кем-нибудь закрутись! – предложил он, забыв, что обиделся.

– Я не ищу отношений. – отрезал я.

– Ой да брось! Вы с Ан расстались ещё в прошлом году. И он, кстати, уже перестал страдать. Я его видел с какой-то нан. Несколько дней назад.

Кровь прилила к щекам. Мне стало неприятно от мысли, что мой бывший нашел мне замену. Нет, конечно я понимаю его. Мы расстались не очень хорошо, поссорившись из-за какой-то ерунды. Да и я не спешил принимать его извинения. Я вообще не был уверен, хочу ли я быть с ним в паре. И пока я думал, прошел год. Теперь он с нан, и чувство безвозвратной потери больно кольнуло внутри. Такое глупое, токсичное чувство собственничества!

– Айми, не делай такое лицо! Он тебе не клялся в Живой Роще, что будет вечно ждать, когда ты перебесишься.

Я бросил сердитый взгляд на друга.

– Фу! Какой ты токсичный!

– Фу! Какой ты капризный!.. – передразнил Ави, – Да! Ты сидишь и кривляешься, ещё и называешь меня токсичным. Меня! Своего лучшего друга! Единственного, кто скажет тебе правду.

Ави не на шутку разозлился. Ох, не надо было мне называть его токсичным. Аварди хоть и выходит порой за рамки приличия, но он добрый номэ, и никому не желает зла. Ему не свойственны завуалированные оскорбления, и если он журит, то не потому что хочет обидеть.

– Извини, Ави. – я положил руку ему на плечо, – Если ты хочешь, мы пойдем в Сехлофа вечером.

Его глаза засияли. Он мгновенно забыл моё случайное оскорбление, и стал торопливым шепотом, проглатывая слова и звуки, рассказывать о новой синтетики, которая непременно будет сегодня звучать в Сехлофа.

Я не ценитель синтетики. Творения нейросети, столь популярные в виду отсутствия цены и авторских прав, не находят у меня отклика. Но тем не менее, я регулярно принимаю предложение Аварди составить ему компанию, что бы он смог под искусственную музыку покрасоваться перед к'худд.

– Только пообещай мне, без историй? Что бы не было как прошлый раз? – строго сказал я, что бы он не думал, что мое согласие вызвано его обидой.

– Что я такого сделал? – он невинно распахнул синие глаза, – Я же не виноват, что те к'худд были так похожи!

Я укоризненно покачал головой. Любвеобильность ещё одна отличительная черта Ави. И в тот раз, когда он, перебрав с сидром, сначала согласился на пару с кудд, а потом пошел обжиматься с худд, несуразно перепутав их из-за одинаковой одежды. Пьяные отношения не та история, которую в старости будешь рассказывать детям. Его от всеобщего позора спасло только негласное правило, что происходит в Сехлофа, остаётся в Сехлофа.

Время тянулось невообразимо медленно. Следующая лекция по Новейшей Биологии была скучнее предыдущей. Как и в предыдущие годы, курс начался с того, что Катур Гарун, листая слайды на экране, монотонно рассказывала о Су НоМей и Дё Нана, которые ещё до Мирового Кризиса спасли человечество от вымирания, исправив поломанные гены в ДНК.

– И всё равно облажались. – хихикая прошептал Ави.

– Нарываешься?

Я ткнул его в бок. Хотя, по правде говоря, его шутки про третье поколение, когда стали рождаться НН, к моему стыду, меня смешили.

– А что не так? – не унимался Ави, – Так хотели улучшить мужчин и женщин, что создали номэ и нан.

Я проглотил подступивший смешок. Не знаю, насколько в реальности была плоха биология мужчин и женщин в прошлом, только если они были настолько нежизнеспособны как нам рассказывают, то НН, составляющие по статистике чуть больше трети населения земли, не самая лучшая им замена.

– Хватит, Ави, у нас будут проблемы. – взмолился я.

– Модификация ДНК была необходима для обеспечения стабильности соотношения смертности–рождаемости… – продолжала Катур Гарун.

– Но что-то пошло не так, появились номэ с нестабильной репродукцией, гермафродитизмом и слабым гаметогенезом… – чуть слышно продолжил лекцию за Катур Гарун Талли.

У меня по щекам текли слезы от сдерживаемого смеха. Токсичность и запретность его шуток, приводила меня в полуобморочное состояние.

– Ави, прошу!…

– Партеногенез и андрогенез, которыми мы обязаны Великим Генетикам, позволили однополым парам испытывать счастье родительства без помощи доноров, и искоренить, такое дикое явление прошлого, как суррогатное материнство…

– Упс! Великие генетики пожадничали и не одарили сим даром НН!.. – продолжал Ави.

Я закашлялся. Если он сейчас не закончит, то за такие шутки мы как минимум получим предупреждение. Стараясь не смеяться, я угрожающе зашипел на Ави:

– Если мне придет штраф за токсдемин, я заставлю тебя его заплатить!

Ави заехал за мной в девять. Когда я сел в машину, он привычным жестом взлохматил мне волосы, задев рукой недавний прокол в хряще.

– Уууу! – заскулил я, хватаясь за ухо.

– Извини! – Аварди сделал виноватое лицо – Всё ещё болит?

– Должно уже зажить… Странно…

Ави убрал руки и положил их на руль, трогаясь с места.

– Странно то, что в 22 веке до сих пор прокалывают хрящи! – огрызнулся я.

– Ну это же традиция… – протянул Ави.

– Дурацкая традиция!

Традиция вставлять украшение в хрящ в 18, а затем в 21 – действительно дурацкая. И главное, никто не помнит и не может сказать наверняка, откуда она пошла, что она означала и зачем это нужно. Ещё одна загадка из Докризисного Прошлого, на которую нет ответа.

В Сехлофа было людно, не смотря на будний день. Едва зайдя, мне в нос ударил знакомый коктейль запахов пота и алкоголя. В центре Сехлофа на круглой сцене, опьянённые кайа, танцевали отдыхающие. Синтетика, непривычно мягкая, но всё же слишком громкая, оглушала.