Проходя мимо главного фонтана, взгляд Ольги привлек мальчик, лет трёх, рассекающий в детском электромобиле. Его светлые волосы лохматил ветер, а сам ребенок так заливисто смеялся, запрокидывая головку, что на секунду Ольга ощутила прилив нежности и тяжесть нерастраченной материнской любви. Только одну секунду она позволила себе хотеть ребенка. «Пока не время.» – промелькнуло в голове.

Они сидели в уютном кафе с кремовыми стенами и шоколадно–бордовыми скатертями на деревянных столах в ожидании своего заказа. Артём чувствовал себя полностью расслабленным и отдохнувшим. Он мог бы поклясться, что такого выходного у него не было давно. Очень давно.

Смакуя 18летний Dewar's, Артём предавался приятным воспоминаниям о том времени, когда он, студент с кафедры генетики и биотехнологии, на Дворцовой набережной познакомился с Ольгой. Он до сих пор помнит аромат духов, что были на ней в тот день, и тот серый тубус, который она отказалась давать Артёму после его нелепого предложения «понести». Он даже помнит пятна красного акрила на ее ультрамариновых ногтях.

Ольга слушала его сентиментальный бред и улыбалась. Ей нравились воспоминания о их маленькой квартирке с неуютно высокими потолками, где они, окружённые запахами красок и старых книг, ходили в одном белье, спорили до хрипоты, а потом мирились до криков. Где они, студенты, а после молодые специалисты, с вечными финансовыми проблемами, запивая вредный фастфуд дешёвым портвейном, мечтали. Мечтали ярко, страстно, до наивного смело. Маленькая квартирка, без красивого вида из окна, и с облупившейся на стенах отвратительно зелёной краской в подъезде, где они были безгранично счастливы.

От блужданий по тёплому лабиринту памяти супругов отвлёк официант, принесший заказ. На несколько минут они замолчали, увлечённые едой.

– Дорогой, – Ольга приподняла бокал, сделала маленький глоток сухого испанского вина, и глядя на мужа сквозь стекло, осторожно начала, – Ты ведь закончил со своей работой?

Артём поднял на неё глаза, и скользнув по жене раздраженным взглядом, кивнул.

Раздражения в его взгляде было чуть–чуть, совсем немного, но достаточно для того чтобы Ольга, знавшая Артёма более 10 лет, уловила его. А потому, не решившись затрагивать волнующую её тему, дабы случайно не испортить такой прекрасный вечер, перевела разговор в другое русло.

– Значит ты можешь взять отпуск?

Рабцев виновато улыбнулся и нежно дотронулся до левого запястья Ольги.

– Олюшка, – он собирался сказать, что с его работой отпуск – это невозможная мечта, но глядя во влажные, полные страха перед заранее известным ответом, глаза любимой женщины, тихо проговорил, – я не могу обещать тебе. Но я постараюсь. Обязательно постараюсь выпросить отпуск… Хотя бы на неделю.

Пухлые губы Ольги слегка растянулись в улыбке. Её вполне устроила эта сладкая ложь.

После конференции дни лениво потянулись один за другим. Напряжение, царившее в лаборатории 47/18 весь последний год, спало, и группа Рабцева смогла облегчённо вздохнуть. Теперь они уже не задерживались на работе допоздна, забывая про еду и отдых, НоМей больше не засыпала за столом, уронив голову на руки, ночуя в лаборатории, а Макс обнаглел настолько, что позволил себе принести на работу плеер и заткнуть уши наушниками.

Они получили нужный результат вовремя, отчитались, и теперь уже можно было спокойно готовиться к следующему заданию.

Нана кормила маленьких крысят, рождённых в результате гомосексуального союза, более крупных и более контактных, нежели их не модернизированные сородичи, когда в лабораторию вошли двое. Белые халаты на них были небрежно наброшены поверх строгих костюмов, что делало их похожими на посетителей больницы.

– Доктор Рабцев на месте? – спросил один из них.

Нана, удивившись незваным гостям, отрицательно помотала головой.

– Когда вернётся, пусть подготовит отчёт и спуститься в 172 кабинет.

– Что ж, весьма впечатляюще! Спасибо, доктор, за ваш доклад.

Рабцев устало кивнул головой. Со дня первой конференции прошло уже более двух месяцев, и каждую неделю его вызывали на различные совещания, что бы он по десятому кругу рассказал о результатах своего эксперимента. Энтузиазм, с которым руководство приняло промежуточный этап, его раздражал. Безусловно, подопытные были интересны своей физиологией, но в конце концов, лаборатория – это не зоопарк, и не цирк уродцев. За бесчисленными докладами, конференциями и отчетами, все словно забыли для чего именно были созданы эти мутанты.

– Доктор, а как вы получили первое поколение?

Рабцев недовольно поморщился. Ему очень не хотелось говорить о том, что вместо искусственного оплодотворения, они использовали мутагены, придуманные Максом. Они не давали сверхвыдающихся биологических качеств, кроме совершенного гермафродитизма, и НоМей их доработала за пару месяцев. Не хотелось говорить и о гормонах, которыми они кормили крыс на протяжении всей беременности, как и о том, что после родов, трое из четырех крыс остались бесплодными. С другой стороны, кого волнует нулевое поколение? Генетическое превосходство потомства было по истине колоссальным. И всё же действия группы Рабцева балансировали на тонкой грани профессиональной этики.

Домой Рабцев вернулся совершенно разбитым. Голова гудела, и липкая тревога засела глубоко в душе.

Всегда заботливая Ольга суетилась, накрывая на стол, и пыталась отвлечь мужа от тяжких раздумий. Но именно сегодня, можно сказать, впервые за все 12 лет со дня знакомства, её невинная болтовня ни о чём раздражала Артёма.

– Дорогой, я тут подумала… – она присела за стол напротив мужа, проникновенно глядя в глаза.

«Сейчас не лучшее время для такого разговора» – подумала Ольга, встретив равнодушный взгляд мужа.

– Может быть, мне стоит попробовать продать свои картины через интернет? Или устроиться на работу?

– Тебе денег не хватает? – Артем даже не пытался скрыть своё раздражение.

В России после института Ольга некоторое время работала реставратором. Возвращалась домой взвинченная и действовала на нервы Артёму, нескончаемыми жалобами на неадекватных клиентов. Их лодку любви изрядно качало от безденежья и Ольгиных перепадов настроения, когда Рабцеву предложили долгосрочный контракт, руководящую должность, шестизначную зарплату в евро, а главное, действительно интересный и чрезвычайно важный проект. Мысль что, возможно, он – Артём Юрьевич Рабцев станет спасителем мира от генетических заболеваний, приятно щекотала его гордыню, приводя самого ученого в состояние близкое к эйфории.

Поэтому, ни на минуту не задумываясь, Артём принял предложение, увезя с собой Ольгу подальше от истерзанных картин, постылой работы, нищеты и родного Питера, в одночасье ставшего чужим.

Все пять лет Ольга сидела дома, усердно покрывая красками льняные холсты, и исполняла роль хранительницы очага, оберегавшей покой супруга. И вот именно сейчас, когда Артём пошел ва–банк, когда он либо прославится, либо будет уничтожен научным сообществом, когда его мучает бессонница от всех этих переживаний, его горячо любимая женушка собирается оставить пост домохозяйки и принести в их кондоминиум ненужную маету, которая несомненно появится с новым местом работы.

– Дело не в деньгах. Я просто не могу уже сидеть в четырех стенах… – извиняющимся тоном сказала Ольга, ругая себя за то, что вместо одной щекотливой темы, она выбрала другую, ничем не лучше.

– Так найди себе занятие! Сходи в торговый центр, запишись на какие-нибудь курсы. – Артём со злостью бросил приборы в тарелку, – Займись обустройством квартиры наконец. Три года живём, а все как вчера переехали.

Ольга смотрела на мужа во все глаза не мигая. После переезда она смирилась быть просто любящей женой успешного мужчины, да и не было у неё такого уж большого желания работать по графику, но… Артём никогда не позволял себе повышать на неё голос. Никогда не позволял себе так разговаривать с ней. Поборов секундное желание накричать в ответ, Ольга опустила глаза.