Сжала ладонь в кулак, не обратив внимания на то, как не затушенная сигарета обожгла кожу. Если с давнишней смертью родителей она смирилась, то со смертью Евдокии Николаевны так не могла. Точнее даже не хотела. Вера не могла заплакать тогда, когда обнаружила тело тёти в ванной, ни на похоронах, ни сейчас. Комок боли и прочей дряни был внутри - это да, но слёзы... В какие-то моменты, а чаще всего после секса с Маратом или очередного приват-танца случались срывы. Истерика. Рыдания, ломота во всём теле, всхлипывания. Женщина пыталась с этим бороться, просто не реагировать и относиться ко всему спокойно. Без лишнего. Равнодушно. Как ни странно, но получилось. Срывы почти прекратились. На место им пришли кошмары, но со снами окозалось бороться гораздо легче, чем с истерикой.

Во время беременности, Вера пыталась ходить к психологу, очень волнуясь, что у неё и правда существуют проблемы, которые помешают жить и ей, и ребёнку. Но как оказалось, что это у психолога - женщины необъятных размеров, проблемы, а не у неё. Антонина Львовна постоянно говорила, что если она сделает аборт, то никто её обвинять не станет. Намекала на услуги своего мужа врача-гинеколога. Подсовывала статьи о детях от насильников и кто потом из них вырастает.

Кузнецова не выдержала, послала Львовну словами, о которых и сама толком не знала. На этом посещения прекратились. И она решила сама для себя, что с дальнейшими проблемами, будь они внешними или внутренними, справится сама. Без вмешательства специалистов.

Вера уснула, когда небо уже просветлело. Неуклюже слезла с подоконника, чувствуя неприятное покалывание в затёкших ногах и легла на диван, с головой укрывшись пледом.

Проснувшись, она резко встала с постели и поплелась в ванную, стараясь не обращать внимания на дорожную сумку в коридоре возле двери.

Умылась, позавтракала, вымыла посуду и застыла по среди кухни. До пятнадцати часов ещё лополна времени и как оказалось заняться нечем. Осмотрелась вокруг себя. Поддаваться размышлению о предстоящем событии не хотелось. И так слишком много она уже думала об Орлове. И сейчас, когда внутренности сводит от неуверенности, страха перед неизвестностью лишние мысли только усугубили бы ситуацию. Занялась уборкой. Вымыла пол, вытерла пыль, почистила зеркало и приклеила отходивший край обоев в комнате.

Когда ноги уже гудели от усталости и руки не держали швабру, раздался звонок. Вера чуть не пролила ведро воды, споткнувшись о свои же ноги. Поспешно, убрала вещи на свои места, стараясь не обращать внимания как замирает сердце.

Дверь открывалась медленно, как в замедленной съёмке.

Орлов совершенно не вписывался в окружающую обстановку белоснежной рубашкой и чёрными, без единой складочки брюками. Он выглядел лишним на фоне грязного, сырого, потресковавшегося подъезда и битого окна.

Она снова потерялась. На секунду замешкалась, чувствуя себя неуместно и нелепо.

- Добрый день, Вера.

Константин шагнул в прихожую, заставляя её машинально отступить к стене и сжаться от неожиданности. Он занимал очень много места и свободного пространства оставалось катострафически мало.

- Добрый, - кивнула она и сжав ладони, постаралась как более не заметней выдохнуть, пока мужчина хмуро осматривал обстановку.

Выпрямилась, вскинула голову и в несколько секунд приняла то душевное состояние, которое её всегда спасало в ситуациях, где она контроля не имела. Спокойствие и равнодушие. Без последнего, она вообще мало, когда могла обойтись. Ведь так легче всего.

- Ты готова?

Наклонившись и подняв сумку с пола, молча, подошла к двери. Немного посторонилась, что бы мужчина смог пройти мимо, при этом не задев её. Но он остановился напротив и смерив её стальным взглядом с высоты роста, наклонился и выхватил вещи из ладони.

Выйдя из квартиры и закрывая дверь, Вера пыталась сглотнуть комок и сбросить внезапно навалившеюся на усталость. Константин стоял за спиной и сверлил взглядом её затылок. Это даже на коже ощущалось.

Спустились вниз по лестнице. Ночным дождём даже и не пахло.Солнце нещадно пекло голову.

Садясь в иномарку, женщина подчинившись чему-то сильному и грустному, оглянулась. Обвела глазами старый двор и села в салон, уверенно захлопнув двери.

Краем глаза взглянула на Константина, сидящего рядом и глубоко вздохнула.

Это всего лишь на месяц. На тридцать один день...

Доехали быстро. И даже как-то "легко". Особого драматизма в ситуацию не добавляли оба. Орлов уткнулся в телефон и что-то упорно строчил, а Вера переключила внимание на вид за окном, обретая внутри полное спокойствие.

Окружающий вид сменялся с неказистых и серых многоэтажек, на огромные "глянцевые" здания, торговые центры и бутики. Так же менялись и прохожие. Гопники и раздолбанные девятки оставались позади, а выхоленные серьёзные мужчины с портфелями на чёрных иномарках уже были рядом.

Район, где жил мужчина, считался одним из самых элитных. Опрятные и чистые дома, охрана и парковка в подвале. Светло, чинно и богато. Здесь даже пахло по другому, к удивлению Кузнецовой. Пересекая двор их никто не смерил подозрительным взглядом, бабушки не схватились за телефоны, что бы позвонить в полицию. Во дворе вообще никого не было. Лавочки пустые.

Зайдя в подъезд, Вера уже по привычке шагнула в сторону лестницы, как мягкий, но настойчивый захват руки чуть повыше локтя, заставил её вернуться назад. Константин продолжая держать в одной руке сумку, в другой её, легонько подтолкнул её к лифту.

Пятнадцатый этаж. У неё сам собой напросился вопрос, а что делают жильцы дома, если лифт сломается? Хотя вряд ли в таких домах что-то ломается... Скорее всего даже лампочки не перегорают и дверная ручка зимой не замерзает.

Квартира их встретила тишиной. Вера даже отчего-то замерла на секунду, но ощущение близкого нахождения Орлова рядом, сразу же стёрло все смущения и неудобства. Отошла на несколько шагов вперёд, давай проход Константину. Мужчина кинув исподлобья тяжёлый взгляд, поставил сумку и засунув руки в карманы, прошёл вперёд, даже не потрудившись обернуться идёт она следом или нет. А она пошла... Скинула кеды возле порога и ступая по дорогому, с необычным рисунком паркету, пыталась оглядеть всё и сразу.

Квартира была дизайнерская. Это можно увидеть с первого, даже не очень опытного взгляда. Какие-то совершенно безумные детали, которые обычный человек купить бы не осмелился, если сам занимался обустройством квартиры. И выглядело это всё "холодно", в своём белоснежном цвете, с налётом синего. Вере почему-то вспомнилась соль. Обыкновенная, белая и сверкающая на солнце тысячами переливов. Из прихожей коридор разделился на две стороны. Направо и налево. Орлов же по мужски пошёл "налево" по пути открывая двери и рассказывая, будничным тоном, что и как.

- Здесь кладовка, здесь спальня для гостей, - Константин поморщился и тут же закрыв дверь, подался дальше. - Ванная, туалет, гостиная.

Гостиная плавно перетекла в столовую, столовая в кухню, а кухню в коридор и снова двери.

- Ванная, туалет, мой кабинет, - мужчина остановился возле последней двери и спокойно кивнул головой, приглашая во внутрь. - Спальня.

Пройдя в комнату, Вера даже прищурилась от света, который бил через огромные, почти панорамные окна. Здесь, как и везде всё так же белоснежно, только без дизайнерских деталей. Огромная кровать, тумбочки по обе стороны, напротив компьютерный стол, справа огромный шкаф-купе встроенный в стену. Всё просто и понятно.

- В шкафу уже освобождены полки для твоих вещей, - проговорил, стоящий сзади Орлов.

- Ты сам этим занимался?

- У меня есть домработница.

Женщина усмехнулась и повернулась к нему лицом. Всё такой же. Непроницаемый и спокойный. Это даже как-то аккомпанировало ей. Помогало.

- Мне пора на работу, - мужчина оторвался от косяка, на который опирался плечом и шагнул назад в коридор.