- Простите, - перебила Вера, всмотревшись в лицо мужчины, который был явно недоволен её реакцией на своё появление. – А вы здесь давно стоите? Может, вы видели…

И вдруг ощутила, как сердце в тот же миг ускорилось, едва услышала спокойное и уверенное:

- Вера, почему я вижу тебя на улице, в мороз, практически раздетой?

Она резко обернулась, вмиг забыв, что кроме Кости стремительно идущего к ней, рядом находится кто-то ещё. Мир сузился до невероятных размеров, сосредоточившись только на нём одном…

Шумно выдохнула, чувствуя, что ещё несколько секунд, и она просто задохнётся от переполнявших её эмоций. Потому что не ощущала больше холода, закрадывающегося ей под одежду и пальцы, нервно сжимающие полы курточки, медленно переставали дрожать. Пропало разрывающее её в разные стороны чувство собственной глупости и никчёмности.

- Ты не уехал… - слова сорвались с губ, прежде чем она смогла их остановить.

- Не смог, - голос, от которого на коже тут же выступили мурашки.

Он уже совсем рядом. На расстоянии шага. Высокий, в расстёгнутом чёрном пальто, полы которого развиваются на ветру, сильное ладони почему-то сжаты в кулаки, словно ему приходится себя сдерживать. А Вере внезапно захотелось забыть обо всём, что их связывало раньше. Сделка? Деньги? Желание хоть как-то за счёт другого человека, улучшить собственную жизнь? Когда она в последний раз думала о тех условиях и причинах, из-за которых Костя теперь стоит напротив неё. Не могла вспомнить… не хотела… Потому что только благодаря ему она оказывается почувствовала себя женщиной, не ходячим шансом на быстрый секс где-то в углу прокуренного зала клуба, а той, совсем другой, до этого момента от неё самой скрывавшейся, женщиной. Очень захотелось подарить всю себя ему. Ощутить то невероятное чувство невесомости рядом с ним. Разглядеть в жалких бликах солнечный свет в его глазах. Увидеть вместе с ним рассвет, а не представлять, какой он, слушая рассказы других. И пропади пропадом гордость дважды, но все, казалось бы, объективные причины, которые буквально кричат о том, что его следует забыть и не вспоминать, теперь ни стоят не малейшего гроша.

Если раньше она буквально упивалась своим одиночеством, холодным спокойствием и отрешённостью, то сейчас была готова открыть миру все собственные страхи. Да, Вера знала, что будет больно, страшно и от самой себя противно, но…

Не было сил больше жить во мраке, когда есть свет, который находится в шаге от неё. Лишь одно движение - переступить невидимую черту и задышать полными лёгкими, вновь задохнуться, получить пусть и на несколько мгновений избавление от многолетней боли. Потому что он не позволит ей снова загнуться и плыть по течению, как она поступила с собственной и Сашкиной жизнью четырнадцать лет назад. Не допустит этого. Даст возможность увидеть то о чём она и мечтать не могла. Поможет вспомнить, что можно жить, не оглядываясь назад, туда, где уже давным-давно всё быльём поросло. Ведь от того времени остались только шрамы от рваных ран, которым она сама не давала возможности зарасти окончательно. А теперь… у неё есть для кого стараться кроме Сашки. И Вера вдруг ясно поняла, что сделает всё, чтобы стать ЕМУ равной, ЕГО достойной.

- А я за тобой выбежала, - женщина первая шагнула вперёд, переступая ту самую черту, которая теперь не будет их отделять друг от друга.

Прижалась к груди, запрокидывая голову назад и с головой окунаясь в омут тёмно-серых глаз, тут же почувствовав, как напряжённое мужское тело расслабляется под её руками, и сильные ладони сжимаются за её спиной, прижимая к себе ещё крепче.

Всем для него станет... Солнцем… Воздухом… Раем… Счастьем. 

- Расскажи мне всё, Кость. Всё. Слышишь? - шепчет едва слышно, смотря на него своими невозможными зелёными глазами, в которых слёз столько, что у него противно скребёт в груди и в горле перехватывает дыхание. В глазах чешется от того, как хочется моргнуть, но Орлов не может этого сделать. Страшно. Кажется, если закроет глаза, то его Вера испарится, а он снова окажется в своей квартире, погребённый под стопками бумаг, ожидающий нужного момента, когда можно будет бросить всё, послать бесконечные проблемы в известное направление и уехать сюда. К ней. Чтобы увидеть родные глаза, услышать любимый голос и, наконец, пропустить сквозь пальцы волосы, цвет которых она зачем-то сменила. Ощутить тепло нежной кожи и мягкость губ. Чтобы увидеть и понять, что не зря он за все эти месяцы пахал так, что, кажется, усталость вошла в привычку, стала обычным состоянием. Что не впустую он всё это дерьмо разгребал, и теперь ничего не помешает зажить спокойной жизнью. Потому что те суки, которые стояли на пути, отступили, попрятавшись по углам, опасаясь за свои шкурки.

Потому что больше он без неё не может.

Не может.

- Костя, - выдыхает вместе с облачком пара, сжимая в кулачках ткань куртки. - Пожалуйста. Расскажи или я с ума сойду. Не могу так больше, понимаешь? Не умею так. Сил нет. Ты же знаешь, Костя...

- Вера...

- Нет, не перебивай, - Вера заглядывает ему в глаза и говорит то, что бьёт куда-то в грудь, оставляя после себя лишь сожаление, которое сжимает горло. - Ты приезжаешь. Переворачиваешь всё то, что у меня есть, с ног на голову. Заявляешь, что приехал за мной и надеваешь кольцо на палец, но объяснять ничего не хочешь, - женщина вздыхает и пытается улыбнуться дрожащими губами. - Я попрощалась с тобой тогда. Полгода назад. Попрощалась и... Если ты не намерен ничего менять и молчать о своей жизни, как и прежде, то лучше уезжай. Уезжай, пока я не поверила во всё это.

Константин снова вторит это приглушенное и потерянное "Вера" и усмехается, когда приходит осознание, что в эту секунду у него не получается сказать ничего серьёзного, кроме имени. И от этого понимания не становится лучше, лишь только ещё больше зудит где-то внутри. Ломает нещадно и он пытается вспомнить, о чём думал по дороге сюда. Пытается и... вспоминает.

- Я обещал себе, что не стану на тебя давить. Предоставлю выбор, - мужчина устало вздыхает, наблюдая за тем, как женские глаза мокрые от слёз распахиваются в удивлении. - Прости, что не смог этого сделать.

Обхватывает ладонями озябшие на холоде женские пальцы, стараясь согреть. Смотрит в любимые глаз и принимает решение, которое следовало бы принять ещё тогда. Грёбаных шесть месяцев назад, а не терять то единственное без чего, как оказалось, жизнь, если не кромешный ад, но дерьмо то ещё. И ведь всё хорошо вроде. Отец домой вернулся. Мама счастлива. Антоха выдохнул, сбросив скопившееся за все эти годы напряжение, и Орлов, наконец, увидел младшего брата самим собой, а не той копией, в которой от прежнего Антона Орлова осталась лишь внешность. Саня Шмелёв, переговорив с папой после его возвращения, к удивлению всех, перебирается в квартиру по соседству с Костей и забивает на прошлое, оставив почти все вещи в своей халупе на окраине города. И эти перемены греют душу, наводят на мысль, что не зря столько сил положил ради того, чтобы они все были счастливы. Греют, но не дают того жара, с которым в одиночку не так холодно и паршиво. Который дарила только она, Вера, вставая вместе с ним ранним утром, хотя он этого от неё никогда не требовал. Или отвечая на его звонки в первое время настороженно и равнодушно, а затем ласково и тепло, будто не могла их дождаться. Только она и никто другой. Он, к своему сожалению, осознал это недавно. Злился поначалу из-за того, что привык к ней, что допустил эти отношения, отойдя от первоначального плана настолько далеко, что обратного пути уже не было видно. Что позволил себе поступить с ней так, как обращался Назаров. Словно с куклой поиграл и выбросил, когда стала мешать и отвлекать от цели. И от этого понимания так хреново было, будто кости внутри все разом переломались. Выворачивало наизнанку, а он всё никак понять не мог – от чего. А когда понял, то оказывается, что прошло несколько месяцев и он до сих пор хранит оставленную ею заколку для волос. Она даже сейчас с ним. Лежит в кармане пальто, придавая уверенности и напоминая о том, что перед ним не кто-то, а Вера.