Дрожь под ногами утихает, и до меня доносится отдаленный шум баталии, развернувшейся во дворе. Я не двигаюсь, напрягая слух.

Мы оказались в западной части Иллории. Тогда это была не целая страна, а система мелких баронств, чьи хозяева устроились в чаше среди холмов и лесов, не признавая над собой ничьей власти. Через эти места был самый короткий путь в южную часть, тогда еще государство Илла. Там наши пути должны были разойтись. Но неизвестно еще, как мы туда доберемся…

Разгорелась междоусобная война. Соседствующие баронства в очередной раз что-то не поделили, и ситуация обострилась настолько, что дело дошло до кровопролития. Сейчас уже не было времени разбирать, кто прав, а кто виноват. Да это было и не важно. Безобидные и мирные здесь давно перевелись.

Нужно выбираться отсюда. Но я не знаю, где остальные.

Я осмеливаюсь покинуть свое укрытие и подобраться к окну.

Стену давно пробили, и основное сражение кипит во внутреннем дворе. Однако и передняя часть замка уже полчаса как перестала быть безопасной. Правое крыло с башней отрезано, а мне как раз не повезло в ней оказаться.

Выбираюсь на окно. Как раз под стеной никого нет, а от воинов это пространство отделяет груда бочек. Опускаю ноги вниз, и вокруг всхлестывает воздух…

Приземлилась, перекатилась по земле, и поспешила спрятаться. Замираю. Вопли за спиной становятся громче, но вот крик обрывается. Нападающие прорвали оборону в этом месте.

Я не сразу понимаю, что от бочек пора убираться, а через неполный удар сердца мимо меня пробегают воины. Я начинаю медленно красться в другую сторону, но кто-то из них оборачивается, и видит меня.

— Эй, еще сзади!

Они разворачиваются, в горячке боя даже не думая разбираться, кто я и что тут делаю.

Дверь сзади них резко распахивается, и ее удар сбивает с ног сразу двоих, оказавшихся рядом. Остальные, видя это, тут же бросаются на новую угрозу: человека, вылетевшего из-за этой двери. И только один латник не забывает обо мне.

Я хлопаю в ладоши, и его ослепляет короткой вспышкой. Это первое заклинание, которое я научилась оставлять на рефлекс. Пока человек не опомнился, подскакиваю и вывернув кисть, отбираю оружие. Он замахивается, и я едва успеваю увернуться от удара кулака в стальной перчатке.

В ответ бью ногой в его колено и отскакиваю. Мужчина пошатывается, пытается протереть глаза, но тут его ударом достает человек из башни. И пока до нас не добежали другие, хватает меня за руку и тащит обратно. Захлопывает за нами дверь и хватается за массивный засов.

— Вперед, вниз и направо! — Отрывисто командует он. Я с ходу бросаюсь, куда он указал, и слетаю вниз по лестнице. Сворачиваю в правый коридор и там прижимаюсь к стене спиной. Замираю.

Спустя пару вдохов он догоняет и ведет меня через коридоры.

— И зачем ты в этом крыле спряталась? Еле нашел. Не ранена? Отлично. Сейчас постараемся найти своих и прорваться через вход для прислуги. Нужно к чертям выбираться отсюда.

— Это не наше дело? — уточняю я, следуя за ним.

— Никакой мистики, никакого запрещенного колдовства, одна политика. А точнее, дележка территории. Это совсем не наше дело.

Он останавливается на развилке и задумывается на короткий миг. Потом кивает своим мыслям, и подав мне знак быть тише, идет влево.

К сожалению, пройти тихо не получается. Коридор заканчивается обвалом, и приходиться вернуться, чтобы обойти это место по верхнему этажу. Мы минуем подсобные помещения и кухню, откуда успели сбежать повара с другой прислугой. Внизу и справа уже разгорается пожар, все затягивает дымом. Сразу за кухней комнаты оказываются разрушены снарядом из катапульты, и пробравшись по остаткам пола в уцелевшие коридоры, мы сталкиваемся с захватчиками.

— Стой! — Окриком он останавливает их, и поднимает руку с закатанным рукавом.

Они замирают с озадаченными лицами.

— С чего это здесь орден? Какое ему дело? — С вызовом спрашивает один из них.

— Никакого. Это дело светских властей. Мы покидаем это место.

Другой воин замечает за его плечом меня и оживляется.

— О! Ты иди себе, а девчонку оставь!

Охотник не двигается с места.

— Она моя ученица. Вы же понимаете, что я не могу бросить будущего охотника. — Спокойно говорит Маркус. Я думаю, он с самого начала знал, что хорошим разговор не кончится. Только тянул время, чтобы отдышаться. Или может, чтобы я догадалась действовать.

Из нас двоих только я маг.

— Chers! — Кричу я и снова хлопаю в ладоши, но это другое заклинание. В стороны от меня расплескивается густая дымовая завеса.

От неожиданности воины мешкают и закашливаются. Только охотник, знающий команду «Дым» не теряет времени. Он помнит, где они стояли, и ему не нужно их видеть.

Дым быстро тает, и к этому времени наставник достал троих. Остальные теснят нас, даже не думая, чем им это может грозить в будущем. Я отступаю под его прикрытием к стене, но нам снова везет.

Позади них тихо открываются двери. Проход ведет на лестницу, плавающую в настоящем, вовсе не иллюзорном дыму. Из него как призрак, возникает новая фигура с лицом, замотанным шарфом. Ее глаза горят как два свечных огонька. Она бесшумно и тягуче движется в нашу сторону и с ходу нападает на воинов, врываясь в бой.

И пока не подоспели другие, и не пришли в себя эти, мы бежим вслед за ней обратно в дым.

— Я знаю где подземный ход! — Доносится до нас ее голос.

Останавливаемся внизу, где дыма почти нет, и она разматывает лицо, с трудом втягивая чистый воздух. Она ранена; правая рука роняет на пол капли крови.

Я помню, что она была оборотнем-полукровкой.

— Где твоя подопечная? — Окликает Маркус.

Кайя поворачивает к нему испачканное сажей лицо, искаженное не то от частичного обращения, не то от боли.

— Я не знаю. — Говорит она глухо.

— А как же амулет?

Охотница поднимает порванный шнурок с серебристым кругляшом.

— Половина северной башни обрушилась. Она была там. Я нашла амулет в завалах.

В глазах у нее обреченность и какая-то пелена. Кажется, она на грани, на волосок от того чтобы сорваться и пойти кромсать захватчиков направо и налево.

Я вижу, что Маркус тоже на миг осунулся; опали плечи. И наверное, только сейчас понимаю, сколько мы значим для них. У охотников редко бывают дети: им трудно найти семью. И остаются лишь ученики.

Кайя действительно на грани, еле держится. Странно, что еще не обратилась. Может, ее держит то, что нужно спасти хотя бы чужого ученика, если…

До меня не сразу доходит, что они говорят про Рей. И пока меня тащат за собой вниз, в подвалы, я иду как в тумане. Нет, нет, просто не может этого быть…

Мы находим выход через подземный коридор, выводящий за крепостную стену. Охотница отдает Маркусу свою сумку и залпом выпивает какое-то зелье. Скорее всего, для поддержания сил.

— Что ты делаешь?

— Я не могу бросить Сарэа.

— Кайя, ты…

— Она жива. — Упрямо сверкает глазами полукровка. Причем кто другой от ее взгляда шарахнулся бы.

Маркус собирается сказать что-то, но обрывает сам себя и качает головой.

— Ты права. Она жива, пока мы не видели обратного. Только я тогда пойду с тобой.

Оборачивается ко мне.

— Спрячься здесь и жди. Если нас не будет больше получаса, беги.

Они скрываются в проходе, а я так и не успеваю сказать им то, что должна была сказать. Порываюсь шагнуть вслед за ними, окликаю — но ответа нет.

Смотрю на свою ладонь, где между линий застыл тонкий шрам, еще розового цвета.

Сарэа не может быть мертва, иначе я знала бы.

Они не знают, и никто не знает, что около месяца назад мы с ней оказались в окружении упырей и не могли отбиться. Мы смешали кровь, чтобы наша сила вошла в резонанс. И все вокруг нас обратилось в пепел.

Никто не знает.

Нам рассказывали об этом методе на обучении. Предупреждали об опасности. Обряд кровного братства, даже если его не скреплять клятвой, все равно не может не подействовать. Эта связь просто так не проходит.