— А ты чего так дышишь, словно гнали тебя? — Поинтересовался он у второго. Тот поправил футляр за спиной и пожал плечами.

— Делать все равно нечего, а дорога длинная. Решил часть пути пробежаться, оно для здоровья полезно. И щурицы покусать не успеют.

Первый засмеялся и ойкнул, неудачно наступив на камешек.

— Дело какое в городе, али что? Раз спешишь.

— Да не спешу я. Так, говорю же, от скуки.

— Так тебя не ждут? — Удивился светловолосый. — А я, наоборот, по поручению. И надо бы успеть.

Он приложил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь вдаль.

— Терпеть не могу опаздывать. Особенно когда я в этом совсем не виноват.

— Лучше уж быть вольной птицей. — Подтвердил второй и снова поправил сумку на плече. — Ходишь куда хочешь, как хочешь, и никто не подгоняет.

— Ну не скажи… Если работаешь на дядечку, то хоть насчет ночлега с едой можно не волноваться. Чего хорошего, если можно идти куда хочешь, а идти совсем и некуда?

Укушенный снова едва не споткнулся, но успел поймать равновесие.

— Может, и твоя правда. Правда, у меня с ночлегом не было проблем. — Темноволосый широко улыбнулся, до ямочек на щеках. — Сыграю в трактире вечерок, и будет мне и комната, и ужин.

— А, ты музыкант! — Первый с усмешкой шлепнул себя по лбу. — А я не догадался, с твоим-то грузом. Это что, мелкая гитара?

— Скрипка.

Светловолосый даже обернулся, сделав удивленное лицо.

— Ого! Дорогие они, я слышал. Сам заработал?

— Нет, отец подарил. — Темноволосый машинально погладил ремень от кофра, пересекающий его грудь наискось. — А уж с ней я заработаю на все остальное.

— М-да, повезло… — Тихо вздохнул первый. Какое-то время они шли молча. Музыканту было неловко снова поднимать тему доходов и свободы; он не хотел вызывать зависти. Укушенный просто шел, погруженный не то в размышления, не то воспоминания.

Над полем с криком пролетел сокол. Сделал круг над травой, замер на месте и медленно, относимый потоком теплого воздуха, отдалился к лесу. Светловолосый следил за ним из под приставленной ко лбу ладони. Потом снова вздохнул и с ностальгией, хрипло признался:

— А я своего отца уже много лет не видел. Да и вообще семью.

Музыкант проводил взглядом вторую птицу, пролетевшую над дорогой и скрывшуюся над рекой.

— Да и я, вообще-то, тоже… — Задумчиво отозвался он. — Даже не помню, три или четыре года назад был у них.

— Тоже поссорились что ли?

— Просто они далеко живут. А я, как мать говорит, ни стыда ни совести — как пес, с цепи отпущенный. Убежал, мол, и являюсь раз в пару лет… Нужно будет как-нибудь навестить их… — Он взъерошил себе волосы. — Ладно, что мы о грустном. Говоришь, у тебя в городе поручение? И как, важное?

Он не заметил, что светловолосый уже не хромает, а слегка отстав, внимательно смотрит на него.

— Ну да. Найти кое-кого.

— Да? Кого?

Музыкант начал оборачиваться, но не успел. Быстрый удар по затылку бросил его в пыль.

У его недолгого попутчика, что стоял над ним, отряхивая ладони, были совсем не человеческие глаза.

— Да по ходу, тебя. — Заключил он. И наклонившись над жертвой, начал вытаскивать из под него сумку. — Хорошие ботиночки…

Чуть слышно хрустела трава под шагами. Приближалось беззаботное насвистывание.

— Чтоб я сдох, неужели тебе кто-то глянулся! — С сарказмом заметил подошедший и сунул руки в карманы, едва ли не любуясь тем, как шустро варлак обшаривает карманы неудачливого музыканта. Скрипка уже болталась за его плечом.

— Я не от удовольствия их перебираю! — Огрызнулся «укушенный». — Или думаешь, приятно раз за разом ногу резать!? Тот, первый, к невесте ехал. Второй на заработки, и его брат ждал. А те двое вообще догоняли свою похмельную компанию! Или ты хотел, чтобы весь лес возле нас через пару дней их родственники прочесывали!?

— Он не слишком худой. — Подошедший окинул фигуру жертвы изучающим взглядом.

— Да он только пиликает, тоже мне, грозный противник! — Бросил светловолосый и закончил осмотр. — Давай, за руки, за ноги, потащили уже. Я слышу, там топочут какие-то конники. Нам для полного счастья только свидетелей не хватало.

***

Идиотский план, идиотский, идиотский, вообще ни в какие ворота!

Так думаю я, вышагивая по ночной улице в том виде, в каком Виктор и помогающие ему стражи представляют беззащитную жертву. То есть в светлом платье и с распущенными волосами. Хорошо хоть сверху мне позволили набросить плотную рубашку вместо куртки, а под юбкой не видно штанов и спрятанного оружия. Разве что обувь в виде тяжелых дорожных ботинок, была деталью из другого образа. Но тут меня никто не смог бы меня переубедить.

— Мог бы сразу сказать, что позвал для этого! — Ворчала я на соратника часом ранее, пока помощница затягивала мне корсет потуже. — А то: «помоги в расследовании», «поищем свидетеля»…

— Не мог бы! — возразил тогда охотник, задумчиво рассматривая подобранное мной оружие. — Откуда я знал, кто придет мне на помощь. Это так, везение. Иначе на твоем месте была бы Тавия.

Сестра местного легата, заодно работающая швеей, красноречиво хмыкнула за моей спиной.

— Они бы тогда еще больше наслушались!

И еще раз рванула тесемки корсета, так что из меня чуть дух не вышел.

— У, бесову мать! И откуда взялась эта мода!?

Я уперлась руками в стол и постаралась дышать не слишком глубоко. А лучше бы вообще перестать дышать.

— Жаль, что на моем месте не ты! — Процедила я. Виктор махнул рукой.

— Если все получится как я планировал, готов хоть завтра прогарцевать в этом платье по залу! — Он осекся, увидев мой хищный взгляд. — Я зря это сказал, да?

— Очень зря! — Заключили мы злорадным хором.

…Воспоминание об этом греет мне душу, пока я стучу в неприметную дверь, сливающуюся со стеной подворотни.

На моем месте должна быть юная сирота из другого города, приехавшая в город к «нежданно найденному брату», которым был друг задержанного нами фокусника. Он занимался поиском и отбором жертв, а фокусник, не зная подробностей, помогал ему.

Нам повезло, что Оливера не посвятили в планы, иначе тот, случайно наткнувшись на убийство, не побежал бы сообщать об этом в городскую стражу. Потом, конечно, ему намекнули на последствия и он навострился провернуть фокус с собственным исчезновением. Но не успел. А отвечать перед охотниками не хочет никто. Даже пригрозить не успели, сам все выложил…

Дверь открывается.

— Простите, здесь живет господин Арсул? — Приветливо интересуюсь я.

— Не знаем такого. — Заявляет жующий мужик, здоровенный детина в кожаной безрукавке. Я стою с растерянным лицом.

— Но как же… А вы не слышали, может он переехал?

— Жил тут один. — Вдруг «вспоминает» любитель поесть. — Не знаю, куда там он точно перебрался. Ты отыщи Кривую улицу, там его знакомые есть. Может, знают.

— Ага… А где эта улица? — Я потерянно оглядываюсь.

— Ты как тут оказалась вообще, девица? — Он как бы сжалился над моим замешательством.

Значит, проверку я пока прохожу.

— Я к брату приехала… — Чуть не пустив слезу, дрогнувшим голосом признаюсь я. — Он сказал, как найду себе ночлег на пару дней, его найти. Как раз и на праздник успею поглядеть, и он меня потом сможет забрать, вместе жилье снимем… Как же он мог переехать-то?

— Да ты не реви. Найдется твой братец! Ты, говоришь, уже ночлег нашла себе?

— Ага. Комнатку в трактире.

— Ну вот и молодец, уже устроилась. Сейчас на Кривую ходить не надо, все равно все на площадь пошли. Сходишь, поглядишь праздник, а ближе к ночи найдешь эту улицу и спросишь там. А жених-то твой — Словно спохватывается он. — Разве не поможет тебе?

— Нет у меня никого. — Плаксиво отвечаю я и утираю нос. — Ладно, дяденька, спасибо за слова добрые. Пойду искать.

— Ты ближе к реке ищи, не то второй, не то третий дом. Вроде как, с дверью красной. Удачи тебе, девица! — Душевно напутствует меня мужик, и скрывается внутри.

Ага, и тебе не хворать.