Взгляд у меня, наверное, становится странным, потому что он теряется и застывает на пороге, не закрыв дверей.
— Не думал, что у него днем бывают такие гости…
— Какие?
Но он не озвучивает, а рассмотрев мое снаряжение подробней, отмахивается рукой.
— Не то подумал. Наемница?
Метка скрыта рукавом, не закатанным до конца, да еще и руки сложены за спиной, так что я не спорю.
— Можно и так сказать. А с кем я сейчас разговариваю?
— Я местный музыкант. — Парень обаятельно улыбается. — Живу здесь почти на постоянной основе, вот и знаю местных постояльцев. Только тебя здесь ни разу не видел.
Я оглядываюсь на дверь. Долго он там…
— И Оливера знаешь?
— Да не очень. — Он с пренебрежением косится на дверь и пожимает плечами. — Этот фокусник не так давно сюда переехал, даже обжиться толком не успел. Из вещей — сундучок для работы, да то, что на нем. Весь заработок пускает на этих… Дамочек.
Твою мать.
Я бросаю в него напряженный взгляд.
— Куда выходит черный ход?
Он недоуменно хмурится, ступает в сторону, указывая подбородком на окно у себя в комнате.
— Вроде бы там…
Я проскакиваю мимо, ворвавшись внутрь без спроса, и подбежав к окну, распахиваю ставни. Забираюсь с ногами на подоконник и на миг застываю. Оливер как раз пробегает подо мной, ближе к стене, но обрушиваться сверху, ломая шею, на мой взгляд, не подходит к ситуации. Так что я жду и спрыгиваю уже за его спиной.
Приземление со второго этажа трудно сделать бесшумным. Свидетель оборачивается, увидев, как я выпрямляюсь. И припускает по переулку так, словно я обернулась скальной химерой.
Я и с места не сдвигаюсь. Только быстро отстегиваю с пояса самострел, вскидываю руку и замираю, ведя кончиком стрелки следом. Спокойный выдох…
Щелчок и вскрик — человек припадает на левую ногу и падает на колено. Я сдвигаюсь с места, и тут сверху окликают:
— Госпожа охотница!
Из окна выглядывает темноволосый музыкант и опершись о подоконник локтями, беззаботно скрещивает руки, глядя на меня с любопытством и легкой усмешкой — мол, раскусил.
— Не буду сейчас отвлекать от работы, но приходите как-нибудь на мою игру! Вечером, на центральной площади.
— Каким вечером? — Уточняю я, краем глаза следя, чтобы свидетель от меня под шумок уползал не слишком быстро.
Он снова улыбается.
— На этой неделе — любым.
***
Теоретическое отступление.
Гарпия.
Нечисть. Опасность — 3, разумность — 3.
Место обитания: распространена повсеместно. Селится в скалах и на высоких многолетних деревьях, где строит гнезда и селится стаями по восемь-двенадцать особей.
Внешне схожа с птицей и с вымершим грифоном. Имеет оперенные крылья и тело с хвостом и задними ногами крупной кошки. Передние конечности похожи на руки, светлого цвета, покрытые мельчайшей чешуей. Когти на передних конечностях прочные, темные и массивные. Голова похожа на орлиную, с заостренным массивным клювом. Покрыта прочными щитками, которые спускаются до самых плеч.
Оружие: всегда атакует когтями. Так же сбивает с толку громкими криками, налетая норовит сбить с ног крыльями и схватить передними лапами. Гарпии охотятся всей стаей. Могут согласовывать свои действия. Атакуют до тех пор, пока не смогут схватить добычу, или пока не получат отпор. Отступают сразу все вместе, по сигналу одной из особей.
Уязвимость: крылья и живот.
К магии восприимчива.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
За завтраком я постоянно посматривала на Рена, пытаясь отыскать в нем что-нибудь от человека, с которым встретилась в Риласе. Не только черты лица неуловимо изменились после обращения, но и что-то в нем самом. Да и лицо… Узнать его легко, однако несмотря на то, что превращение в вампира должно делать внешность более привлекательной, я бы не сказала, что конкретный субъект изменился к лучшему. Может, что-то в нем и есть, но по-моему, с этими улучшениями пропало обаяние, которое мне тогда запомнилось.
— Что? — Недовольно обернулся вампир, почуяв мое внимание. Похоже, с утра он вспомнил, что терпеть меня не может, и надо держаться именно такой линии поведения.
— Начала тебя вспоминать. — Отозвалась я. — У меня тогда расследование было?
— Похоже на то. — Неприветливо буркнул он, снова отвернувшись к деревьям.
— А куда девалась твоя скрипка?
— Забрали эти жрецы… А какая вообще тебе разница!? — Окрысился вампир, да так неожиданно, что я чуть хлеб не уронила. — Выпытываешь да проверяешь!?
— С чего такая реакция? Обычное любопытство, я ничего плохого не имела в виду.
— Много слов. — Буркнул он, передернув плечами. Так и захотелось кинуть в него чем-нибудь.
Не стоит нервов… Совсем не стоит, Хельдин, никак.
В молчании я собралась, снарядила коня и повела его к выходу на основную тропу, решив пока пройтись пешком. Судя по тихому досадливому возгласу за спиной, упрямство во плоти, принявшее облик музыканта, ждало до последнего пока сети принудительно не потащили его за мной.
— …как собаку на поводке… — разобрала я среди общего потока. И снова не смогла промолчать:
— Да что ты бесишься все время? Никак гордость покоя не дает? Уже ведь обо всем договорились вчера! К тому же мне от твоего пленения тоже никакого удовольствия. Сколько говорила: это временная, вынужденная мера, и в твоих же интересах!
— Ну да. В моих. — От его слов так и разило сарказмом. — А еще кто-то выслужиться захотел.
— То, что я тебя терплю, зачтется мне только на небесах. — Парировала я. — Ордену до количества пойманных мной диких вампиров нет никакого дела.
Он догнал меня и теперь уперся взглядом в затылок.
— То есть, если бы не это дело с сектой, все равно довела бы меня до самой Инарты? Какая ты у нас бескорыстная. А вампирий клан совсем ничегошеньки не заплатит за меня? Ведь оставь ты меня на свободе, у кровопийц основательно подпортится репутация!
— С чего это они обязаны мне платить? К тому же все деньги государства не стоят таких испытаний.
— Ну так и сбросила бы под опеку первому же колдуну!
— Принципы не дали бы.
— Принципы! — Фыркнул он. — Какие принципы? Чем ты отличаешься от обычной наемницы?
— Рукав закатать?
— Вот-вот. Пока не видно знака, и не отличить.
Я, прожевавшая эти сравнения и попытки упрека еще на первом году охоты, не спешила выходить из себя. Но он продолжал и продолжал меня удивлять. Я обернулась и столкнулась с недружелюбным взглядом. Впрочем, он почти сразу отвел глаза.
Посчитав, что с утра ноги размяла достаточно, я забралась в седло. Сбоку снова прилетело:
— Что? Молчание — знак согласия?
Я обернулась снова: он постепенно поравнялся со мной. Посмотрела на него, словно пытаясь понять, с кем вообще я сейчас делю дорогу. Куда подевался тот музыкант, которого я встретила в Риласе?
— Дать тебе успокоительного? А то сейчас так сам себя доведешь, что лопнешь.
Он только закатил глаза с выражением лица «ну конечно».
— Ты связала меня и теперь за меня решаешь, что будет лучше. Твое право. К тому же тебе нужна моя помощь. Но у меня тоже есть право — мне все это может не нравиться. Я не обязан прыгать от счастья в виде тебя, которое на меня свалилось.
— Ты раньше таким совсем не был, откуда эти мрачность и язвительность? — Не выдержала я.
— А у меня плохое настроение.
Я почувствовала себя не то обиженной, не то обманутой.
— Ты сейчас все время такой.
— У меня все время плохое настроение! — Огрызнулся он.
— И почему это?
— А много поводов для радости?
Я покосилась на него.
— Ты это из-за музыки? Да не переживай, никуда твоя скрипка не денется. Ну, то есть, купишь новую. Или отнимем у них твою. И продолжишь играть. Даже лучше, чем раньше!
Он прищурился, выпятив подбородок.
— Ты хочешь сказать, что вампиры играют лучше людей!?
— Эй, эй, не надо искать в моих словах смысл, которого нет! — Я шутливо подняла ладони. — Я имела в виду, что у вампиров лучше реакции, и двигаться они могут стремительно. Ты это уже доказывал. Так что будешь играть те быстрые мелодии, которые раньше не мог освоить.
