Он не сразу понял, а потом… Что-то промелькнуло в его глазах, что я чуть не уверилась в том, что он отлично знает, о чем я говорю. Но это было так быстро, что я не была уверена, что действительно это видела.

— Ну-у, так что?

Он нахмурился и озадаченно покачал головой.

— Лично я ни о каких порчах не знаю. И на здоровье вроде бы не жаловался. А почему ты так решила?

Но ведь он понял, о чем я? Или нет? Непонятно. Впрочем, может быть, на него наводили приворот, а потом неудачно сняли, и остался след. А приворотное зелье та еще мерзость. Я бы, наверное, тоже не признавалась, что когда-то ТАКОЕ пила.

— Да так… — сжала пальцы, потом тряхнула ладонью, пытаясь убрать с нее ощущение чего-то липкого. — Показалось, что я не первая, кто над тобой поколдовал.

— Не было никакой порчи. — Повторил он растерянно и отвернулся. Может, и в самом деле не помнит.

Я повернулась к ястребу, неподвижно замершему на самой верхней ветке растущей рядом акации.

А ты не заметил ничего странного?

Хельдин, я не маг. Если уж ты не поняла, что ощутила, то я подавно не разберусь.

— Ну и толку тогда от тебя. — Проворчала я вслух, и вампир, само собой, вскинулся.

— То есть?

Я вздохнула.

— Да я не тебе. Я ему — и кивнула вверх, на птицу.

***

Когда я сказала, что вампиру придется следовать за мной, он не отреагировал. И так уже понял. Но когда дошло, что придется плестись за мной пешком (на Резвого вдвоем с тяжелым вампирьем не сяду, да и конь не будет счастлив, а пешком не всегда угонюсь, так что вариант один), то я стала свидетелем величайшего события, а именно — вампирьей истерики из-за ущемленной гордости.

— Да сдался я тебе! — Взвыл Рен. — Почему просто не оставить меня здесь, в покое!?

— Ты новоиспеченный, себя не контролирующий вампир, и решать сейчас не тебе, а твоему наставнику, но вместо него здесь я, так что слушай, что я говорю и скажи спасибо, что я вообще с тобой вожусь, потому что делать этого не обязана!

— Ах, так я тебе, оказывается, должен за заботу!? — Он придвинулся так близко, насколько позволило заклинание, и проникновенно прошипел: — Единственной подходящей благодарностью, чтобы ты не мучилась, будет быстрое, безболезненное и милосердное убийство!

С ним, что ли, не мучилась?

Я сглотнула (оказывается, сети работали не так, как я думала, и приблизиться он мог почти вплотную) но осталась стоять невозмутимо. Спишем эту его вспышку на молодую кровь.

— Что ж, наверное, где-то в Оршаге, или у кочевников быстрая смерть считается за честь или благо. Но предпочту без такой помощи обойтись.

Он склонил голову к плечу, прищурив темные глаза.

— Тебе же самой в тягость такая опека. У тебя наверняка есть другие дела. Зачем такие сложности?

— Потому что я не единственная, кто ходит по этому лесу! — Огрызнулась я; снова не выдержала. — И мне не улыбается, что ты пойдешь свободно гулять и наткнешься на кого-то послабее! Так что хватит брызгать ядом и иди спокойно, не создавай мне еще одной проблемы! Быстрее дойдем, быстрее и решим этот вопрос. — И я взлетела в седло, оборвав разговор и наконец оказавшись от него подальше.

Он тоже продолжать не стал, только проводил меня свинцовым взглядом.

Путь выдался однообразным, несмотря на то, что виды открылись потрясающие. Дорога убежала на невысокие холмы и оттуда, когда мы оказывались на открытых местах, было видно блестящие протоки мелких речушек, пронизывающих весь лес, как вены. За ними угадывались очертания далеких холмов, плавающих в синей дымке. В правой стороне на возвышенности виднелись острые крыши далекого города. Ветер донес до нас звон колокола. Но мне туда было не по пути, так что заворачивать не стала.

Вампир остановился, пару мгновений любуясь алыми крышами и золотистыми стенами из дикого камня. Даже набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать. Но не проронил ни звука. Вспомнил, наверное, с кем рядом находится.

Ястреб парил в высоте едва различимой точкой, иногда спускаясь вниз и отдыхая на передней луке седла. Парой слов я перебросилась с ним, уточняя дорогу. Потом путь привел к небольшой деревне. Там я напоила коня, купила овса и убедилась в том, что помощь не требуется.

Все это время редкие взгляды, бросаемые спутником на меня, ощущались буквально кожей. Я пыталась не обращать внимания, и вообще не смотреть в ту сторону. Пару раз даже удалось убедить себя в том, что никого рядом нет, а я иду себе, по делам, грызу орешки и ничего меня не раздражает… В уме снова всплыла та самая мелодия, и я почти полчаса шла, еле слышно напевая ее себе под нос, вспоминая все новые и новые ноты. Спутник, услышав их, едва не споткнулся, но я снова не обернулась.

Как умею, так и пою, так что извиняйте. Да и не пение это. Так, мурлыканье под нос.

Однако идти бок о бок в молчании весь день и для меня, и для вампира оказалось слишком.

— Я ведь не ошибся, у тебя действительно есть важные дела? — Поинтересовался Рен, поднимаясь следом за мной на очередной пригорок. Я обернулась, держа Янтаря за повод: как раз решила пожалеть животное и пройтись пешком.

— А почему тебе это интересно?

Он покосился на ястреба и опустил глаза на меня. Пожал плечами.

— Просто понять не могу. Ты наверняка спешишь. И не думаю что в Инарту, иначе сразу бы сказала, что по пути. И все равно добровольно взялась решать мои проблемы: как ни крути, это мои проблемы.

— А я не пойму, как ты не поймешь, что у меня и выбора-то нет. Я ведь говорила, что не могу рисковать и оставлять тебя без присмотра. Или как-то на пальцах объяснить?

— Нет. Я не об этом. Ты могла просто меня убить.

Я даже споткнулась на ровном месте.

— С чего это!?

— Сама сказала: опасность, самозащита. Имела полное право. И шла бы сейчас свободно по своим делам.

— У тебя нет меток на висках и руках. А такие отметины — единственный повод для охотника убить высшего вампира. — Язвительно процитировала я.

— Как у вас там с этим строго. — С деланным уважением заметил вампир. — А ты у нас так уважаешь правила?

Я остановилась; конь, ухватившись за возможность ущипнуть сочный кустик, тоже застыл, как вкопанный.

— Ты уговариваешь, что ли? Я в любой момент могу передумать!

На угрозу вампирище отреагировало до наглости бесстрашным смехом, обгоняя меня и даже не думая отвечать.

— Смех без причины — признак дурачины. — Язвительно заметила я ему в спину. Он, продолжая смеяться, покачал головой.

— А ты оказывается, забавная!

Тоже мне, нашел шута.

— «Оказывается», то есть раньше я казалась тебе серьезной?

— Да не общались мы толком. — Он обернулся через плечо. — И считай, пару минут виделись. Что бы я там о тебе успел узнать?

Я задумалась, машинально отмечая его манеру ходить. Он тянул шаг. И ничего знакомого в этом я опять не увидела.

— А кем ты был? Где мы вообще встретились?

— Никак не вспоминаешь?

— Никак.

— А как думаешь? — Он развернулся и пошел спиной вперед, с интересом глядя на мою озадаченность.

— Руки вроде бы, не рабочие, без мозолей… — Отметила я, и он тут же убрал ладони за спину. — Куда, так нечестно!

— Не рабочие, это да. — Кивнул он. — Других выводов там уже не сделаешь. Что можешь сказать еще?

— Откуда мне знать?

Говоря это, я окинула его внимательным взглядом, подмечая то, что могло стать подсказкой. И склонив голову набок, стала размышлять вслух:

— Одежда обычная, хотя не из дешевых. Много карманов на штанах и куртке; любишь таскать какие-то мелочи? Обувь дорожная, значит, постоянно ходишь пешком. Сейчас не скажешь ничего о загаре, но ты не слишком бледный, значит… — Я чуть не ляпнула «при жизни» — …значит, до обращения часто бывал на улице, под солнцем. Ближайшие поколения пустынников в роду не было. Эльфов, вроде бы, тоже. Шрамов не вижу. Скорее всего, не наемник. Судя по рукам, и не рабочий тоже.

— Все?

— А что еще должна заметить? — недовольно спросила я. Он как будто намекал на то, что я упускаю нечто существенное, отвлекаясь на мелочи.