9 минут! Как пережить эти 9 минут!

Рядом со мной какая-то подвыпившая компания топчется, видимо, тоже ожидая машину. Один из парней снимает с себя черный кожаный пиджак и накидывает на плечи девушки в коротеньком легком платье. Она сначала отталкивает его руку, потом смеется и дает себя укутать.

Меня вдруг прошибает холодный пот, я подношу к глазам свою ветровку, которую сжимаю в руках, и вижу серый мужской пиджак.

Первым желанием было выбросить его в урну. Но где-то в глубине души вдруг возникает мысль, от которой становится стыдно.

Прекрасно сознавая, что нашла повод еще раз увидеть Романова, я не даю себе времени на раздумья, возвращаюсь в клуб и сразу иду на второй этаж. Когда кто-то из официантов пытается меня остановить, спросить, куда я направляюсь, грубо отталкиваю:

— Я куртку забыла!

И распахиваю дверь кабинета.

Он сидит, сгорбившись, на полу и закрывает лицо правой рукой. Опрокинутая коляска валяется тут же.

— Я же сказал: никому не входить! — кричит он, убирая руку от лица и с удивлением смотрит на меня.

— Зачем пришла! — рычит, сжимая руки в кулаки. — Уйди!

У меня будто все перевернулось внутри. Я наконец-то вижу его настоящего.

В мгновении ока позабыв все, что было до, подхожу к нему и сажусь рядом на колени. Он морщится, как от боли, и отстраняется.

— Не надо меня жалеть! — говорит глухим сдавленным голосом, совсем не таким, каким разговаривал со мной всего 5 минут назад. — Иди, куда шла.

— Я шла к тебе… — говорю тихо, пытаясь заглянуть в глаза.

Его лицо опять искажает гримаса боли.

— Ты не понимаешь, — упрямо качает он головой. — Я не хочу никаких жертв, хватит с меня.

Я тянусь к нему всем телом, пьянея от родного долгожданного тепла.

— Романов, — шепчу ему в губы, — у меня сил нет что-то тебе доказывать. Я тебя прошу, пожалуйста верь мне.

Он берет мое лицо в руки и смотрит в глаза.

— Ты меня любишь?

Прикрываю глаза в знак согласия и кладу руки ему на грудь. Но он опять отстраняется.

— А если я никогда не встану?..

Я прижимаюсь своей щекой к его и вдыхаю родной запах.

— Мы будем делать все, чтоб ты встал, — говорю, обнимая его за плечи, — а, если не получится, мы все равно будем вместе.

Наши лица так близко, что я чувствую его дыхание на своем лице.

— Тебя не пугает?..

— Пугает! — отвечаю честно. — Но еще больше я боюсь потерять тебя.

Его губы наконец находят мои, и я чувствую настоящий восторг: он мне верит.

Он целует меня сначала с какой-то горечью, отчаянием, постепенно углубляя поцелуй и делая его более нежным и чувственным. Я так изголодалась по его губам, по худощавому жилистому телу, по его сильным рукам, что готова отдаться прямо тут, на полу в кабинете.

Но, когда он со стоном кладет руки на мою грудь, нас прерывает настойчивая вибрация моего телефона. Пытаясь сбросить вызов, я нечаянно нажимаю «ответить».

«Вас ожидает «мерседес» черного цвета», — говорит неприятный голос.

— За нами машина приехала, — говорю тихо, уткнувшись в его рубашку. — Уже поздно. Поехали домой.

Он усмехается и опять тянется к моим губам.

Лиза

Вниз мы спустились, только когда позвонил водитель такси. На первом этаже наткнулись на Пашку, который расхаживал взад-вперед и, по-видимому, ждал нас. Увидев, что мы вместе, он просиял.

— Ребята, я так за вас рад! — воскликнул, обнимая меня. — А вы куда?

Мы переглянулись и ответили вместе:

— Домой…

— Нас такси ждет, — объяснила я.

Пашка как-то странно посмотрел на Лешу, потом его вдруг осенило:

— О! Я с вами! Вы ведь меня подвезете? Вернее, я вас провожу, а потом на вашей машине поеду к себе.

Если честно, я была не в восторге. Идея эта вызвала только недоумение:

— Паш, что ты такси не можешь вызвать? — спросила раздраженно.

Поняла я его, лишь когда мы усаживались в машину. Если б не он, кто бы помог Лешке сесть и сложить кресло. Как настоящий друг, Пашка помнил о том, о чем мы не подумали.

Когда машина трогается, Леша протягивает водителю деньги и называет свой адрес. На мой непонимающий взгляд говорит только: «Едем ко мне».

Таксист, который уже явно злится на нас, увидев деньги, смягчается и, немного поворчав, везет нас по нужному адресу.

Мы с Лешкой сидим на задних сидениях и держимся за руки. Меня заполняет ощущение безграничного счастья, и я стараюсь приглушить улыбку на лице, чтоб не выглядеть совсем уж глупо. Лешка, наоборот, слишком серьезен и скован. Мне даже приходит мысль, что он жалеет о своем решении.

Такси останавливается у Лешкиного дома, и Пашка выходит вместе с нами. Он пересаживает Лешу в кресло и помогает нам подняться в квартиру. Но, пока мы открываем дверь, незаметно испаряется в неизвестном направлении, даже не попрощавшись, так что Леша усмехается: «Ну, Пашка-очаровашка!».

В квартире царит беспорядок. Да что там, настоящий бардак! Вещи, обувь, какие-то документы — все разбросано. От прежнего аккуратного аскетичного жилища не осталось и следа. Но поражает меня другое: повсюду вдоль стен прикреплены перила, порогов больше нет, сделаны подставки и опоры. Все, чтоб жить без посторонней помощи.

Романов сразу проезжает в ванную и закрывает за собой дверь.

— Тебе помочь? — кричу я, спохватившись.

— Нет, — отвечает он из-за закрытой двери, — я сам. Ты осваивайся.

Осваивайся! Состояние, как у невинной девушки накануне первой брачной ночи. Ведь сегодня решится, какими будут наши отношения дальше.

Чтобы скинуть напряжение, решаю прибраться и приготовить ужин. Первым делом иду в кухню и заглядываю в холодильник. Шаром покати — кто бы сомневался! Но на верхней полке все-таки нахожу яйца и немного молока. Можно приготовить омлет.

Пока Лешка плещется в ванной, успеваю навести относительный порядок и накрыть на стол. Романов въезжает в кухню одетый в свободную домашнюю одежду, с капельками воды в волосах. Мы усаживаемся за стол друг напротив друга и молча едим.

— Ты пойдешь в душ? — вдруг спрашивает он, и я вздрагиваю от звука его голоса.

Сбежав в ванну, закрываю дверь, облокачиваюсь на стену и прислушиваюсь. Потом моюсь тщательно очень горячей водой, потому что меня то знобит, то бросает в жар. И, выйдя из ванной, неловко топчусь на пороге комнаты, потому что не знаю, куда пойти.

— Лиза, иди сюда, — доносится его голос, и, мне кажется, что в нем я слышу нервные, тревожные нотки.

Зайдя в спальню, вижу, что он сидит на кровати, не раздеваясь.

— Я постелил тебе в той комнате, — говорит, не глядя на меня.

От этих слов у меня в душе холодеет. Хочется возразить, сказать: «Какой смысл быть соседями в этой квартире?». Но вдруг понимаю, что он боится ничуть не меньше меня, и, присаживаясь рядом, отвечаю, как ни в чем не бывало:

— Хорошо. Тебе помочь?

Он поджимает губы и грустно смотрит мне в глаза.

— Лиза, — вдруг говорит очень серьезно, — если ты выбираешь меня, дай мне возможность чувствовать себя сильным. Мне не сиделка нужна.

Что я могу сказать? Конечно, он прав, мне еще учиться и учиться.

— Ладно, — говорит он с горечью, — ты иди. Тебе на работу завтра?

— Нет, — качаю я головой.

У меня и правда завтра последний выходной, и на часах уже за полночь. Но мне не хочется уходить от него. Между нами и так все зыбко, натянуто до предела, и я боюсь, что эта тонкая связь совсем оборвется.

— Я хочу остаться, — говорю, уткнувшись в его плечо. — Хочу быть с тобой.

Он выдыхает и, подтянувшись на руках, ложится головой на подушку. Я устраиваюсь на противоположной стороне кровати и лежу, разглядывая его лицо в свете ночника. Сказать, что я на грани — не сказать ничего.

Он лежит с открытыми глазами, и я уже собираюсь что-нибудь ему сказать, но он поворачивается на бок и смотрит мне в глаза, потом тянется рукой к моему лицу. Стараясь не дышать, я придвигаюсь ближе, так чтобы чувствовать его всем телом. Он, наконец, обнимает меня и прикасается губами к губам. Мы как будто вновь узнаем друг друга, изучаем и привыкаем. Наш нежный поцелуй постепенно становится глубоким, страстным. Но очень скоро я понимаю, что только поцелуев мне мало. Я слишком долго ждала этого мужчину и теперь с ума сойду, если не получу.