Пашка уговорил наконец Милу присесть к столу, но стало только хуже. Пьяная Мила вела себя как базарная баба.
— Эй ты! — кричала она через стол гостям, — ты еще не выпил за наше здоровье!
Я видела, как незаметно покинули вечеринку несколько человек; другие старались не замечать пьяные выходки невесты и развлекались, как могли. Мила же, немного посидев за столом, встала и неровной походкой направилась из комнаты. Когда Пашка попытался ее остановить или проводить, она закричала на него так громко, что даже мы услышали:
— Да отстань ты от меня, мне в сортир надо!
На бедного Пашку жалко было смотреть. Он один вернулся к столу и, уткнувшись в тарелку, не поднимал головы.
Минут через 15 Мила так и не появилась, и я подумала, что нужно посмотреть, все ли с ней в порядке.
Туалет здесь был таким же шикарным, как и весь дом. Зеркала и много-много света. Опершись о края раковины, Мила исподлобья смотрела на свое отражение и качала головой. Все ее веселье как рукой сняло. Передо мной стояла несчастная женщина.
— Уйди! Не видишь — занято! — закричала она, увидев меня.
— Я помогу, — ответила я, потому что не могла оставить ее одну в таком состоянии.
Она, наверно выпроводила бы меня, но ее вдруг скрутило. Я придерживала ее волосы, потом помогла смыть потекшую тушь и наложила новый макияж.
— Пойдем на балкон, воздухом подышим, — предложила она.
Мы прошли каким-то узким коридором, поднялись на 2-ой этаж и вышли на балкон. Ночь была морозная, а на мне легкое платье. Чтоб не дрожать, я обхватила себя руками и встала у самой двери. Мила прошла к перилам и свесилась вниз. В какой-то момент мне показалось, что она сейчас сбросится, и я подалась вперед. Она только усмехнулась, отведя рукой волосы.
— Курить будешь? — спросила, прикуривая неизвестно откуда взятую сигарету.
— Я не курю, — ответила я растерянно. — И тебе не советую, для ребенка это…
— Давай я сама буду решать, что хорошо, а что плохо для моего ребенка, — скривилась она.
Некоторое время мы молчали, она курила, жадно затягиваясь, и, казалось, совсем не мерзла под холодным пронизывающим ветром.
— Не ожидала увидеть тебя сегодня с Алексом, — вдруг выдала Мила. — Максимум, на что его обычно хватает, — пара недель.
Ее циничная усмешка больно резанула меня, но я ни за что не подам виду. Она просто хочет позлить меня, потому что ей самой нравится Романов. Это невооруженным взглядом видно.
— Он быстро устает от женщин. Поиграет и бросит. Не веришь? — улыбнулась она.
— Если честно — нет.
— Знаю, Алекс умеет заставить доверять себе, поверить, что ты у него единственная. А когда ты ему надоешь, подложит под какого-нибудь своего дружка типа Пашки. Не веришь? — удивилась она, встретив мой спокойный взгляд. — Поверишь, когда это с тобой случится.
— Не случится, — ответила я как можно спокойнее.
Пусть говорит, что хочет. Я не верю ей.
— Он скоро бросит тебя! — выплюнула она, глядя мне в лицо с такой ненавистью, что я отшатнулась, как от удара.
Она прошла, задев меня краем своего золотистого платья и окутав шлейфом аромата, который теперь казался мне тошнотворным. Я осталась стоять, полной грудью вдыхая холодный ноябрьский воздух. Из оцепенения меня вывел встревоженный оклик Романова:
— Лиза! Ты что тут делаешь? Я весь дом обыскал, пока тебя нашел.
Наверно, я была бледная, как смерть, потому что он втянул меня в тепло комнаты и принялся растирать руками.
— Слушай, поедем домой, — вдруг предложил он. — Что-то мне перестает нравиться эта вечеринка.
Я согласно кивнула, стараясь не показывать, насколько рада буду уехать отсюда, и прижалась к нему. Его тепло меня окутывало и успокаивало.
Никому ничего не говоря, мы спустились на первый этаж и, отыскав свою одежду, направились к выходу. Гости веселились, танцевали. Наше отсутствие никто даже не заметит, а прощаться и снова видеть Милу мне не хотелось. Но на полпути к двери нас остановил Паша.
— Лех, вы куда? — вытаращил он глаза. И тут же тревожным шепотом. — Леша, выручай, у Милы истерика, заперлась в спальне, ни с кем говорить не хочет.
— Паш, может сами как-нибудь разберетесь? — поморщившись, ответил Романов, не выпуская моей руки.
— Ну я тебя прошу! Гости же! Неудобно, — умолял Пашка.
Мы снова вернулись в холл. Леша с Пашей пошли на 2-ой этаж, я присела на диван. Ирокез, увидев меня, устроился рядом. Минут через 10 вернулся взъерошенный запыхавшийся Пашка и увел с собой Ирокеза. Я сидела и гадала, что там у них происходит.
Наконец вернулся Лешка. Почему-то без пиджака, с закатанными рукавами.
— Что случилось? — подскочила я к нему.
— Малыш, не волнуйся, — зашептал он мне в ухо, отведя в сторону. — Мила вены порезала. Хорошо опомнилась вовремя. Я сейчас в больницу отвезу ее и за тобой вернусь.
— Что? Я не останусь! Я еду!
— Лиза, пожалуйста! Она не в себе. Пашку не подпускает. Мы сейчас через заднюю дверь пройдем с Ирокезом, чтоб тут скандал не устраивать. Я тебя прошу: ты меня здесь подожди, я через полчаса, максимум через час приеду.
Как же мне не хотелось его отпускать! Я вцепилась в его плечи и, заглядывая в глаза, думала, что бы такое сказать, чтоб он взял меня с собой. Но он мягко отстранился, легко поцеловал в губы и ушел.
Когда за окном мелькнула его БМВ, я поднялась на 2-ой этаж и нашла Пашку. Он сидел на кровати и плакал. Тихо, беззвучно рыдал, как умеют только мужчины. Его руки, рубашка и лицо были в пятнах крови. Кровь была и на полу, и на бледно-голубом покрывале.
Обернувшись ко мне, Пашка сквозь рыдания выдавил:
— Я ее, а она… А она ребенка не хочет…моего, от него хочет, а от меня — нет…Брезгует… Противно… Я ей говорю: ты только роди! А она!
И еще много всякого бреда, и обрывки разговора, который, видимо, произошел между ними, и из которого я поняла только, что Мила заявила Паше, что не любит его и не хочет от него детей.
После долгих уговоров Паша наконец перестал нести весь этот бред. Прошло уже минут 40 с тех пор, как Романов увез Милу. Первым не выдержал Пашка. Он позвонил сначала Ирокезу, потом Лешке, но телефон одного был занят, у другого — не отвечал. Мы просидели еще минут 20. Внизу расходились гости, дом затихал. Пашка позвонил снова — то же самое.
— У Милы с собой телефон? — наконец догадалась я.
— Да, скорее всего, с собой!
Пашка дрожащими руками стал набирать ее номер. Я услышала, как пошли длинные гудки. Долго-долго никто не отвечал. Потом, наконец, низкий мужской голос сказал:
— Алло!
— Это кто? — заорал Паша, — где Мила?
— В аварию они попали, — раздалось из динамика. — улица Советская, 3-я городская больница.
Глава 8
Лиза
До сих пор не пойму, откуда во мне взялось столько самообладания, когда я успокаивала рвущего на себе волосы Пашку, вызывала для нас такси и ехала с ним в больницу.
Там нас, естественно, никто не ждал. Поэтому, когда в приемное отделение начал ломиться полупьяный верзила с выпученными глазами, который не мог ничего вразумительно объяснить, охранник собрался вызывать полицию.
Наконец вышла дежурный врач, женщина лет 45 с усталыми покрасневшими глазами. Терпеливо выслушав наши бессвязные объяснения, она сказала спокойно, что «да, привезли женщину и двух мужчин. Живы… В реанимации…»
Скосив глаза на бьющегося головой об стенку Пашку, врач таким же бесцветным голосом добавила, что нужно успокоиться и надеяться на лучшее.
Я смотрела ей вслед в каком-то оцепенении, пытаясь понять смысл ее слов и не понимая его. Стояла до тех пор, пока перепуганный Пашка не начал трясти меня за руки.
— Ей, ты чего? — заглядывал он мне в глаза и шептал осипшим голосом. — Они живы! Понимаешь? Живы! Все хорошо будет!
Пожилой охранник, которому мы помешали выспаться, посмотрел на меня с сочувствием и посоветовал:
