— Ух ты!

— Максим, — начинаю с чувством, серьезно, как будто на переговорах с клиентом беседую, — понимаете…

— Давай на «ты», — перебивает он, и меня обдает густыми спиртовыми парами.

— Не важно, — пытаюсь отодвинуться.

Он пододвигается, нагло заглядывая мне за блузку и вдруг притягивает к себе.

— У меня, оказывается, соседка такая… — не обращая внимания на сопротивление тянет меня в квартиру.

— Максим, отпустите, с ума вы сошли!

— Посидим, поговорим… — шепчет он мне в шею, похотливо лапая спину, больно выкручивая руки.

И я понимаю, что еще немного и он затащит меня в квартиру, а там мне уже никто не поможет.

От этой мысли по спине бежит холодок. Не медля ни минуты, бью этого пьяного козла ногой в пах, он отпускает мои руки, и я мчусь сломя голову вниз по лестнице. Влетаю в квартиру и закрываю дверь.

Алексей

Люблю осень. Мозги, наконец, перестают плавиться, работается спокойно, люди адекватные. Серьезное дело стараюсь начинать именно осенью.

Уже неделю я думаю, что делать с «Атакой». Стоит — не стоит ввязываться. Там потребуются серьезные вливания. Бывший владелец размахнулся и не смог завершить проект — деньги кончились. Бар мне достался дешево, в кризис, но чтоб заработал и начал приносить прибыль, боюсь, нужно в 2 раза больше.

Можно, конечно, попросить у отца, он не откажет, но, во-первых, я и так ему должен, во-вторых, у отца давно другая семья, дети. И, в принципе, я рад за него, обидно только за мать. Она-то с ним прошла огни и воды, нищету, а он, как встал на ноги, нашел себе помоложе.

Нас он, правда, никогда не бросал, деньги давал стабильно, и все ее лечение оплачивал. Но именно болезнь матери не могу ему простить. Цветущая 35-летняя женщина за несколько месяцев сгорела от рака. Врачи тогда честно сказали: стресс, нервное потрясение, обеспечить покой.

Какой, к черту, покой, когда она каждую ночь выла в подушку, думая, что я сплю и не слышу! После ее смерти я плюнул на все: на учебу, хоть перспективы были отличные, и отец уже выбирал для меня вуз покруче, на футбол и музыку. Все покатилось под гору. Тогда сделал первые татуировки на руках. Из-за них-то в гимназии и устроил драку. Потом опять же отец пристроил в школу, где директором был какой-то его приятель. Вот за это я ему благодарен. Там была Лиза.

Я не сразу обратил внимание на невысокую скромную девчонку, вечно одетую как из секонд хенда. Понравился только прямой умный взгляд без кокетства. А однажды услышал, как она читает стихи. Что это было? По-моему, Блок, что-то про девушку и церковь. Я, кажется, рот открыл от удивления, так меня поразила эта недотрога.

Она мне напоминала мать, хотя внешнего сходства не было совсем.