— И ты поедешь? — смотрит на меня с таким выражением, будто спрашивает, согласен ли я спуститься с ней в ад.

— И я… — говорю, как само собой разумеющееся.

Плевать мне на эту стерву. Лизку я ей не отдам.

— Весь подъезд подумал неизвестно что, — говорит она и наконец-то доверчиво прижимается ко мне, утыкаясь носом в рубашку и, по-моему, принюхиваясь.

Приятно-то как! Зачем я вообще про вторую спальню заикнулся?

— Пусть думают, что хотят, — это их проблемы.

— Хорошо, — вдруг соглашается она, целуя мою татуировку на шее, так что я начинаю терять самоконтроль. — Я останусь.

Лиза

«Вот так «хорошая девочка»!» — рассуждала я, стоя в просторном коридоре в квартире Алексея и гладя брюки. За пару дней я наворотила такого, чего не сделала за всю предыдущую жизнь. Неужели это я переспала с малознакомым парнем, сбежала от матери и ночевала в чужой постели?

Нет, это не про меня! Это какая-то другая, которую я не знаю, влезла в мою голову и за меня сказала «останусь». Только почему так хорошо и спокойно, почему так весело, что с лица не сходит довольная улыбка?

И ведь прекрасно же понимаю: оставаться здесь, с этим чужим, по сути, человеком — авантюризм, но не могу заставить себя сейчас ехать домой, видеть злое лицо матери, слушать упреки…

Впервые решила отпустить вожжи и просто жить. Впервые от меня не требуется что-то кому-то доказывать, что-то из себя изображать, притворяться. А какой смысл притворяться перед Романовым? Он видел меня в заштопанных колготках и куртках с чужого плеча. Он видел в ярости мою мать. Что может быть хуже?

Ход мыслей прерывает звонок телефона. Ставлю на гладильную доску утюг и отвечаю:

— Привет, Катя!

Из кухни высовывается любопытная физиономия Романова и усмехается, глядя на мои голые ноги, выглядывающие из-под его футболки.

— Знаешь, подруга, — сердитым тоном начинает Катюша. — Хотела на тебя обидеться, но жалко дуреху неразумную. Слушай: если ты еще претендуешь на фамилию Ивашкина — разбирайся со своим татуированным мачо и мчи в офис. Сергей второй день на себя не похож!

Я долго молчу, так что Катя, не дождавшись, продолжает нравоучительным тоном:

— Не будь дурой! Ну гульнула, ну и ладно! Сергей за тобой столько времени ухаживал, а у Романова таких, как ты, знаешь сколько!

«Знала бы ты, — думаю я, — почему Сергей такой галантный и терпеливый!».

Но отвечаю другое:

— Я приеду, Катюш, не переживай. Спасибо, что беспокоишься.

И кладу трубку.

Из кухни доносится звон посуды — Романов обещал накормить завтраком. Посмотрим, пока пахнет довольно аппетитно.

Снова взявшись за утюг, кричу ему.

— Романов! А сколько у тебя таких как я?

Он выглядывает из кухни и сначала недоуменно таращится на меня, потом, замечая улыбку, приподнимает одну бровь и тоже улыбается.

— Много! А что? Кто-то сомневается? Каждый день краду дочек у разъяренных мамаш!

После завтрака мы едем сначала в магазин, где покупаем мне кое-что из белья и свободное светло-серое трикотажное платье, которое я сразу одеваю. Потом Романов везет меня в офис. Я, конечно, могу поехать сразу в «Атаку», там мое рабочее место, но избежать разговора с Сергеем, по-видимому, все равно не получится.

Когда подъезжаем, Алексей собирается идти со мной.

— Плохая идея, — останавливаю я его.

— Это он кандидат в мужья? — спрашивает, имея в виду Сергея.

— Нет никакого кандидата, — отвечаю, не глядя ему в глаза.

— Слушай, а, может, тебе уволиться оттуда, — вдруг предлагает он.

— Вот глупости! — отрицательно качаю головой. — То, что произошло между нами, никак не повлияет на мою работу.

— Хорошо, — наконец соглашается он. — Я подожду здесь, и вместе поедем в «Атаку».

В офисе обычная суета. Моему приходу никто не удивился. Хотелось заглянуть к Кате и Свете, но боюсь, расслаблюсь, а нужно быть максимально собранной для разговора с Сергеем.

— Здравствуй, Лиза! — окликает меня в коридоре его голос.

Я киваю и иду за ним в кабинет.

— Мне звонила Лилия Викторовна. Очень взволнованная, заплаканная, — говорит он, изучающе глядя на меня, будто давно не видел.

«Странно… — думаю я. — Почему она звонит тебе, но не берет трубку, когда звонит собственная дочь?».

И все-таки начинаю оправдываться:

— Мы с ней немного повздорили…

— Может быть, ты ее чем-то обидела? — голос мягкий и вкрадчивый. Он никогда так со мной не разговаривал.

— Я не хочу это обсуждать, — чуть резче обычного отвечаю я, и он прекращает наседать.

— Ты подумала над моим предложением? — говорит после некоторого молчания.

Боже! Неужели он всерьез думал, что я соглашусь стать его женой и собирался удовлетворять меня всю жизнь игрушками из секс-шопа? И что ему сказать? По дороге сюда я придумала около пяти вариантов, но все они сейчас казались ужасно пошлыми:

— Давай сделаем вид, что этого разговора не было…

— Я не могу принять твое предложение…

— Мне жаль, но в моей жизни кое-что изменилось…

Я стояла и перебирала в голове варианты, но он догадался сам:

— Это из-за Романова? — он не столько спрашивал, сколько утверждал.

— Нет, — вру я.

А из-за кого же еще? Ведь не ты, а он стал моим первым, не ты, а он 8 часов без отдыха проехал по обледенелой дороге, чтобы привезти мою взбалмошную мать, он…

— Да! Я вижу, что из-за него! Не боишься, что пожалеешь? — садясь в кресло и глядя снизу-вверх на меня, спрашивает Сергей.

Боюсь! Ужасно боюсь! Но пусть это будет мой поступок, мой выбор и, если ошибка, то тоже моя.

— Я бы не хотела это обсуждать, — отвечаю неуверенно. Ну зачем он завел этот разговор!

— Не хотела бы, а я тебе скажу… — вдруг подавшись вперед и чеканя каждое слово, говорит Сергей.

У меня сердце ушло в пятки. Никогда еще не видела его таким злым: губы подрагивают, глаза горят.

Но в этот момент дверь открылась и на пороге появился Романов собственной персоной.

— Дорогая, вот ты где! — радостно восклицает он и вваливается в кабинет, прижимая меня к себе. Не знаю, радоваться ли его приходу. С одной стороны, он помог избежать неприятного разговора с Сергеем. С другой — он явно хотел продемонстрировать наши отношения моему несостоявшемуся жениху.

— Устал ждать и решил зайти за тобой, — шепчет мне в ухо так, чтобы Сергей слышал. — Вы закончили?

Ивашкин ничем себя не выдает. Видимо, считает недостойным.

— Я Лизу не задерживаю, — отвечает он совершенно равнодушно. А потом обращается ко мне:

— В «Атаке» еще много работы, так что поторопись.

Поторопись? Да я на крыльях готова отсюда лететь.

Уже сидя в машине, спрашиваю Романова:

— Зачем ты пришел?

— Да так… — откинувшись на сиденье, отвечает он. — Если честно, испугался за тебя. Кто знает, что ему в голову придет…

Тепло-тепло становится внутри. Хочется услышать еще что-то от него, про то, как он относится ко мне, но он не скажет, а я не спрошу.

Я говорю другое:

— Сегодня мне нужно съездить к маме.

Намеренно говорю «съездить». Да, я не хочу оставаться там, мне нужно убедиться, что с ней все хорошо и забрать вещи. Он понимает подтекст, но все равно поджимает губы.

— Давай вечером. Ты закончишь в «Атаке», а я проверю, что в «Мотылеке». Часов в 6 вечера нормально?

Я только киваю. Не хочу, чтоб он ехал со мной. Опять при нем терпеть унижение! Придумаю что-нибудь, уговорю, чтобы поехать одной.

Романов высаживает меня у «Атаки», убеждается, что Ирокез на месте и уезжает. Весь день мы с Ирокезом подбираем материалы, цвет, фактуру. Торопимся, некогда присесть отдохнуть. Романов звонит только один раз, чтобы узнать, как дела, но поговорить нормально мы не можем: в помещении грохот, рабочие то и дело отвлекают вопросами. В 5 часов я вызываю такси и прошу Ирокеза передать Романову, что доберусь сама.

В родной подъезд вхожу уже с трясущимися руками. Ключи от квартиры у меня всегда с собой, но мама наверняка закрылась на задвижку, так что открыть может только она.