В Ельнинской операции меня удивило то, как Жуков сумел в течение месяца в одиночку организовать продуманную до мельчайших деталей, успешно завершённую операцию, в которой каждый род войск в синхронной связке с другими сумел максимально использовать своё функциональное назначение. В этих боях с особым блеском проявила себя артиллерия, которая обычно фигурирует на задворках танковых войск, хотя продуманное применение её в сухопутных сражениях зачастую бывает эффективнее, нежели танки, которые могут стрелять только в одной плоскости. И хотя я имел достаточное, на мой взгляд, представление об организаторском таланте Георгия Константиновича, я усомнился в том, что у него не было столь же способного помощника, хорошо знающего тактические особенности современной войны. И только совсем недавно, узнав, что в этом сражении участвовал Леонид Александрович Говоров, артиллерист от Бога, человек чрезвычайно интересной судьбы, я перестал удивляться.

По своему возрасту (он родился в 1897 году) Говоров не подлежал первому мобилизационному набору, объявленному на следующий день войны. Самыми старшими в том потоке были родившиеся в 1905 году. Девятнадцатилетний же Леонид, студент кораблестроительного отделения Петербургского политехнического института в 1916 году, когда царской армии не стало хватать пушечного мяса, был призван на Первую мировую войну, но попал не в строевые войска, а по божьей воле оказался в Константиновском артиллерийском училище, где через полгода получил чин подпоручика и был направлен на службу в Томск, в мортирную батарею, но после большевистского развала армии уехал к родственникам в Елабугу, где захватившие осенью 1918 года город белые поставили молодого офицера-артиллериста под своё ружьё и отправили служить во 2-й Уфимский корпус адмирала Колчака. Через год он дезертировал и вернулся в Томск, где вступившие в конце 1919 года в город части Красной Армии поставили его под своё ружьё, зачислив в 51-ю стрелковую дивизию, которой командовал Блюхер. Воевать ему пришлось в Крыму. Там он и остался после Гражданской войны и в 1934 году уже командовал артиллерийским полком в той же самой дивизии.

Леонид Александрович был человеком дотошным и любознательным, скрупулёзно изучавшим артиллерийское дело, оказавшееся его призванием. Во всех служебных характеристиках Говорова двадцатых годов отмечаются его инициативность, склонность к самостоятельному принятию решений, умение разбираться во фронтовой обстановке, безукоризненная тактическая подготовка. Неоднократно подчёркивается, что «для старшего общевойскового начальника явится надёжным сотрудником и ценным помощником». В конце двадцатых годов он окончил оперативный факультет Академии имени М. В. Фрунзе. А в 1936 году, будучи комбригом, стал слушателем Академии Генерального штаба, но окончить её не успел, так как в 1938 году его назначили преподавателем тактики в Артиллерийскую академию имени Дзержинского. В 1939 году вышла в свет книга Говорова, посвящённая роли артиллерии при прорыве укреплённого района. В 1940 году Леонид Андреевич в качестве командующего артиллерией 7-й армии участвовал в советско-финляндской войне. Его деятельность, по воспоминаниям К. С. Москаленко, «способствовала успешному прорыву линии Маннергейма». На Западный фронт он прибыл через месяц после начала Великой Отечественной войны с должности начальника Артиллерийской академии имени Дзержинского и первоначально командовал артиллерией западного направления, а потом Резервного и Западного фронтов. В Гжатске, в штабе Резервного фронта Жуков и Говоров появились почти одновременно. Говоров днём раньше. И стал, как аттестовали его в служебных характеристиках, «надёжным и ценным помощником» общевойскового начальника. Жуков был рад его появлению. «Начальника штаба Резервного фронта генерал-майора П. И. Ляпина и командующего артиллерией фронта генерал-майора Л. А. Говорова, – вспоминал Георгий Константинович, – я знал давно и хорошо. Это были мастера военного дела высокого класса, и я был очень рад, что буду работать с ними». В тот же день, 30 июля, не теряя времени на сентиментальные разговоры, Жуков с Говоровым и несколькими офицерами отправились в штаб 24-й армии для ознакомления с новейшим артиллерийским оружием, которое должно было быть испытано в экспериментальной батарее. Об этом оружии – реактивных миномётах – они пока только слышали, но не видели в действии.

На следующий день после стрельб удалось выбраться на территорию, которая подвергалась контрольному обстрелу, чтобы узнать результаты эксперимента. Говоров остался доволен результатом – все снаряды попали точно в цель. Восхищаться Леонид Александрович не умел, зная, что любое дело не имеет предела совершенствования.

Но с нескрываемым удовлетворением делился своими впечатлениями с командующим фронтом:

– Точность поразительная. Дальность удовлетворительная, миномёт может соперничать по этому параметру с дальнобойной артиллерией, уступая, естественно, бомбардировочной авиации дальнего действия. Теперь мы можем встречать врага залповым огнём на дальних подступах. Подготовка к бою не требует много времени, как и быстрая смена позиции, не позволяющая противнику пристреливаться и перейти на поражение. Дал залп и тут же стремительно покинул позицию: ищи ветра в поле! Скорострельность существенно превышает современную оружейную артиллерию. Эта штучка будет хороша для артподготовки и может быть особенно эффективной в уничтожении пехоты. С бронированными войсками ей будет труднее, но можно подыскать разные тактические варианты…

Для советских войск главным бичом были танковые армады фашистов. Чтобы закрепиться на занимаемых рубежах, необходимо было создать мощную систему огня артиллерии разных калибров. При встрече с начальником штаба артиллерии группы резервных войск Западного фронта Говоров поинтересовался:

– Известно ли вам, что резервным армиям выделены морские 100-и 152-миллиметровые пушки?

Начальник штаба ответил, что командованию известны только номера эшелонов и сроки их прибытия, но что следует в этих эшелонах, они не знают.

Говоров недовольно поморщился и приказал своему адъютанту:

– Проверьте, в чём дело. – А потом продолжил, почему заинтересован в этом вооружении: – Нам важно так поставить эти пушки в системе противотанковой обороны, чтобы они, обладая высокой начальной скоростью снаряда и бронепробиваемостью, могли поражать фашистские танки ещё на дальних подступах.

Под руководством генерала Говорова систему артиллерийской противотанковой обороны стали строить на глубину не менее 5–6 километров от переднего края. Для уничтожения вражеских танков были использованы орудия тяжёлых калибров во взаимодействии с 45- и 76-миллиметровыми орудиями. Огневые позиции дивизионной и корпусной артиллерии, как правило, располагали в районах, близких к вероятным направлениям танковых атак, с учётом возможной стрельбы прямой наводкой с дистанции 1000 – 1500 метров.

Говоров во всём любил точность и много внимании уделял разведке на местности, подготовке данных для стрельбы. Перепроверял их непосредственно накануне стрельбы, чтобы внести изменения в карту. «Неприцельная стрельба, – говорил он за несколько дней до наступления под Ельней, – вряд ли может поколебать, расстроить, а тем более уничтожить этот укреплённый район, созданный противником в ельнинском выступе. Почему же бьёте не по реальным целям, а предполагаемым? У немцев учитесь? Они всегда шпарят по площадям. Но так стрелять – не в традициях русской артиллерии… Потрудитесь всеми средствами организовать тщательную артиллерийскую разведку».

Разработав план Ельнинской операции, штаб Резервного фронта ознакомил с ним командующего артиллерией. Замысел разгрома 20-го артиллерийского корпуса немцев, сосредоточенного на «выступе», двусторонним охватом и уничтожением по частям, Говорову понравился. Но он понял, что 24-й армии, которая должна была осуществлять этот замысел, может не хватить сил. Её необходимо не только пополнить артиллерийскими соединениями и материально-техническими средствами, но и отработать систему взаимодействия всех частей армейского механизма.