Главной катастрофой для Германии по Версальскому договору, считает А. Усовский, была потеря всего военно-морского флота, не успевшего проиграть ни единой битвы: «Союзники (разумеется, по настоянию Англии, не желавшей видеть у себя под боком флотилию, способную в течение суток экономичного хода оказаться у британских берегов. – В. С.) посчитали необходимым лишить Германию флота, – впрочем, как и армии. Интернировав сначала в гавани Скапа-Флоу 10 линкоров, 5 линейных крейсеров, 50 эсминцев и новейшие крейсера – потом, при подписании мирного договора в Версале, они уже не смогли от них отказаться. Германия лишилась своего линейного флота не в дыму сражений, не под грохот главного калибра – она потеряла эскадры простым росчерком пера… С 1919 года Германия навсегда (во всяком случае, так казалось победителям) лишилась военно-морского флота. Ей, правда, оставили какие-то антикварные броненосцы времён Русско-японской войны, десяток миноносцев и парочку крейсеров…» Немцам возбранялось строить конкурентоспособные военные корабли. О строительстве новейших видов морских вооружений, подводных лодок, которых в Веймарской республике было уже достаточно, и тем более авианосцев, не могло быть и речи. Впрочем, республике не на что было содержать и оставшуюся ей по договору корабельную рухлядь.
Союзническая экзекуция новорождённой Веймарской социал-демократической республики одновременно сопровождалась, видимо в назидание Советам, акциями британского, но отнюдь не диккенсовского юмора. В состав её флота англичане включили самые ветхие из оставшихся на плаву кораблей. «Ничего, кроме насмешек, – замечает А. Усовский, – эти корабли вызвать не могли не то что у британских моряков – у бразильских или аргентинских матросов они рождали лишь скупую мужскую слезу жалости… Германии разрешалось сохранить в составе флота 6 «линкоров» – (было 8, но два совсем уж утлых парохода списали в мишени) (все они были постройки начала двадцатого века. – В. С.). Ни о каких турбинных силовых установках на них не могло идти и речи – двигали их старые добрые паровые машины тройного расширения, в неимоверных количествах пожирающие уголь, с коэффициентом полезного действия в пределах 8 – 9 процентов: англичане решили, что турбины на военных кораблях для немцев – немыслимая роскошь». Скорость кораблей, доставшихся Веймарской республике, была в два раза ниже британских «броненосцев». Аналогичная ситуация была и с корабельным вооружением. По количеству орудий и калибру их, по весу залпа, дальности огня и скорострельности английские корабли многократно превосходили немецкий военный утиль. Как справедливо заметил автор книги «Кто натравил Гитлера на СССР», оставить эти посудины «в составе германского флота было не более чем злой шуткой британских адмиралов».
Даже из этих немногочисленных фактов совершенно очевидно, что британские «шутники», беспардонно усиливая свою военную мощь, всерьёз верили в то, что Германия смирится с этим унижением национальной гордости тевтонов, и не понимали, что играют с огнём, что выступают инициаторами очередного кровопролития. Страхуя себя от подобного сценария, Великобритания уже к моменту подведения итогов Первой мировой войны имела суммарный тоннаж своего военно-морского флота в три с четвертью миллиона тонн, то есть 42 линкора и линейных крейсера, 28 броненосцев, 4 авианосца, 120 крейсеров, 527 эсминцев, 147 подводных лодок. И более тысячи кораблей всех классов находилось на стапелях. Не в состоянии содержать эту армаду, в 1919 году Англия начала сокращать её за счёт устаревших модификаций, не отвечавших новым требованиям ведения морских войн, и вводить в строй наиболее перспективные, отвечающие духу времени и тактико-техническим данным вооружённых сил предполагаемого противника.
Вот тут-то, почувствовав, что Англия без зазрения совести усиливается за счёт европейских противников и американских кредиторов, и боясь упустить собственную выгоду, к корректировке версальских договорённостей подключились Североамериканские Соединённые Штаты. Тем более что и победители, и побеждённые активно использовали в Первой мировой американское оружие. Долг платежом красен.
«Договор пяти держав», подписанный в Вашингтоне 7 февраля 1922 года, обязывал Францию и Англию, должников дяди Сэма, по-братски уступить ему земли, которые пришлись по вкусу кредитору. К ним американцы относили ни много ни мало Китай, всю Юго-Восточную Азию, Скандинавские страны и Ближний Восток. Должники для порядка поупрямились, но тем не менее были вынуждены не только согласиться на то, что заокеанский дядя получил право распоряжаться в зонах исконно английского влияния, но и подписать договор о том, что оба англосаксонских государства могут иметь военно-морские силы в объёме, не превышающем тот, которым владел их благодетель-дядюшка. То есть тоннаж их линейных сил не мог быть более 525 тысяч тонн, причём водоизмещение одного линкора не должно было превышать 35 тысяч тонн. Есть разница между этим числом и 3 250 тысячами тонн? Есть. И весьма существенная! Этак раз в шесть.
На эту «квоту» британцы могли построить не более 15 линейных крейсеров. А куда девать оставшиеся 985 кораблей, которые уже находились на стапелях? Вот что значит жить на деньги экономного родственника, почти что брата по крови. Но и это ещё не всё. Дядя Сэм внёс раздор и во взаимоотношения своего племянника Томми с японцами, похоронив англо-японский морской договор, посчитав его направленным против Америки. Так что после вашингтонских «правок» к Версальскому миру даже Англия могла считать себя ограбленной. И не кем-нибудь, а своим благодетелем. Таковы нравы олигархического капитализма, в чём скоро убедятся (если ещё не убедились) и партийно-хозяйственные «совки», которым довелось стать колонизаторами нефтегазовых пространств России.
Разумеется, и Великобритания, и кайзеровская Германия, не ставшая ещё нацистской, без долгих раздумий начали искать пути к восстановлению своего военно-политического положения не только в Европе, но и в целом мире. Как ни строга была Америка по отношению к своему британскому союзнику, наделав ему пакостей и убедившись в собственном военном и экономическом превосходстве, она в качестве требовательного, но отходчивого папаши на многое закрывала глаза, сосредоточившись главным образом на контроле версальско-вашингтонских договорённостей со стороны Германии. В результате бритты вместо дозволенных 15 линкоров в период с 1926 по 1939 год ввели в состав своего флота 15 тяжёлых и 33 лёгких крейсера, всего 48 единиц крейсерского состава. Ровно в два раза больше, чем за всё это время построила кораблей разных типов Германия. Так кто же из этих двух государств больше готовился к войне? Ответ, по-моему, очевиден…
Понимая, что в возможной морской войне между Англией и Германией немцы могут стать «мальчиками для битья», немецкие адмиралы сели за разработку тактических схем так называемой «пиратской», или рейдерской, войны, оснащая свой флот кораблями соответствующего Версальскому договору тоннажа и в обход этого договора – подводными лодками. Дело в том, что после мира в Версале Германии было разрешено строительство линкоров водоизмещением не более 10 тысяч тонн, крейсеров – 6 тысяч тонн, а эсминцев вообще – 800 тонн. Для океанической войны эти «лилипуты» по сравнению с британским флотом были непригодны, а навести шорох в Балтийском море и на английских торговых путях вполне могли. Так что к рейдерской войне немцев подтолкнули сами англичане, получив уже в период Второй мировой серьёзную головную боль. Немецкие адмиралы не стремились к столкновению с основными военно-морскими силами Англии, считая для себя это дело безнадёжным, и довольствовались тем, что смогут поставить под контроль основные коммуникации противника. Опровергая сложившиеся в исторической науке антигитлеровские мифы, А. Усовский справедливо отмечает, что «войну с Англией на её коммуникациях немецкие адмиралы планировали задолго до прихода к власти нацистов – это была, что называется, idée fx германских флотоводцев. Так что обвинять Гитлера в том, что он начал планировать военно-морское единоборство с Великобританией, значит однозначно погрешить против истины. Гитлер всего-навсего не мешал своим адмиралам готовиться к такому единоборству – и не более того».
