Кэти

Мать Кэти, Андреа, прислала электронное письмо, в котором сообщила, что приедет на следующей неделе, и когда она приехала, Кэти сразу привезла ее из аэропорта ко мне в офис.

Андреа оказалась милой ухоженной женщиной за шестьдесят, которая словно была окутана неизбывной печалью. Она сказала, что сильно обеспокоена тем, что произойдет дальше, но сделает все, чтобы помочь дочери. Я заверила ее, что предстоящий сеанс вовсе не был задуман как «встреча для бичевания Андреа», и поблагодарила за то, что она смогла приехать. Готовясь к этой встрече, мы с Кэти посвятили целый сеанс отработке тех фраз, что она хотела произнести, и я попросила ее начать.

Она открыто говорила о сексуальном насилии и о том, что годами злилась оттого, что ее никто не защищал. Она сообщила Андреа, что очень нуждается в материнском признании происходивших тогда гнусностей. Кэти смело, решительно и четко выразила все, что хотела и требовала от матери. Вот фрагмент из того, что она говорила:

Кэти: «В нескольких неотправленных письмах, написанных во время курса терапии, я вылила на тебя больше гнева за свое нелепое детство, чем когда-либо проявляла раньше. Когда насилие продолжается в течение длительного периода, становишься очень злой. Ведь ничто не может оправдать психологическую или физическую жестокость по отношению к невинному ребенку. То, что я не особо проявляла гнев по отношению к тебе, не значит, что его не было.

Правда в том, что во время и после всех этих ужасов, что он вытворял со мной, ты его защищала. Это делает тебя соучастницей. Мне почему-то кажется, что ты всегда знала это и чувствовала вину. На твоем месте я бы тоже чувствовала себя виноватой. Он преступник, но так и не ответил за свои злодеяния, потому что ты покрывала его, лгала и притворялась, чтобы защитить его. И себя тоже. Если не вмешиваться, то не придется, как ты говоришь, смущаться, отвечая за его поступки.

Тебя больше волновало то, что тебя могут смутить, чем то, что меня надо защищать. Ты не знала меня как обычную маленькую девочку. Ты не дала мне возможности быть таковой. Ты лишилась многого, мама, и все из-за страха, захватившего твою жизнь. А я и вовсе осталась без нормального детства.

Я хочу, чтобы ты взяла на себя ответственность за это, мама. Кроме ненависти, я не испытываю никаких чувств к отцу, но, думаю, если ты возьмешь на себя ответственность за свою причастность, то мы с тобой сможем начать все заново. Потому что, несмотря ни на что, я все еще люблю тебя, мама. Я хочу, чтобы мы обе излечились».

Андреа слушала молча, не поднимая головы и сцепив руки на коленях. Я сказала ей, что понимаю, как ей сложно, и спросила, что она хочет сказать дочери в ответ.

Андреа: «Что бы я ни сказала, этого будет недостаточно после всего ужаса, что с тобой сотворили. Тогда я думала, что защищаю тебя как могу, но я была полна страха и сомнения в том, что он действительно мог проделывать все это с тобой. У меня не было уверенности. Я не знала, что делать. Поэтому я не делала ничего. Я позволяла ему причинять тебе боль. Годы шли, а я даже не старалась стать сильнее…

С отвращением я осознала, насколько просто было мной манипулировать. Наверное, я думала о том, как это ужасно и что никто не должен знать, иначе все будут смеяться… Но тебе я делала только хуже. Я никогда не прощу себя за это. Я так виновата, дорогая. У меня нет слов, насколько я виновата. Не знаю, понятно ли я выражаюсь… Я люблю тебя, Кэти. Защищать ребенка – материнский долг, а я лишила тебя этого. То, что произошло с тобой, – не твоя вина. Пожалуйста, поверь моим словам. Не знаю, сможешь ли ты меня простить, дорогая. Позволить ему издеваться над тобой было самым ужасным поступком в моей жизни, и каждый день я проживаю с чувством вины. Из-за этого у меня низкая самооценка и нет самоуважения. Прости меня…»

К этому моменту и Кэти, и Андреа плакали, и я вместе с ними. Андреа наконец раскрылась перед дочерью, не просто сказав «прости, я была плохой матерью», а конкретно перечислив то, что сделала, и полностью взяла на себя ответственность за свои действия. Это было важно для нее и особенно для дочери, которую она заверила, что та не была в ответе за пережитое насилие. Готовность Андреа сказать все это помогла Кэти впоследствии освободиться от сомнений и чувства вины, мучивших ее всю жизнь. Теперь у матери с дочерью появилась возможность создать отношения, основанные на искренности. И дальше они будут потихоньку продвигаться вперед.

На протяжении многих лет работы для меня всегда остается удивительным то, какие именно матери способны раскрыться перед дочерьми на таких сеансах. Иногда это матери, от которых ты меньше всего ожидаешь, что они вообще придут, потому что их тяготит чувство вины за собственные поступки и они совсем не хотят возвращаться в те темные воспоминания, чтобы рассказать правду. Одним словом, не узнаешь, пока не обратишься с просьбой. Если к вам применялось физическое или сексуальное насилие и вы хотите разобраться, возможны ли отношения с матерью, важно, чтобы вы прибегли к помощи психотерапевта. Ваша мать, как и мать Кэти, должна ответить за то, что натворила, и сама пройти курс терапии или сходить с вами на несколько сеансов.

Я хочу, чтобы вы это знали: вы обязательно сможете преодолеть темное прошлое сексуального домогательства. Я помогла сотням женщин (и мужчин) с похожей травмой. И вы тоже сможете – если получите хорошее, действенное лечение, сочувствие и поддержку, вне зависимости от того, что делает ваша мать. Вы либо сблизитесь с ней в конце концов, либо нет. Важно, что вы сделаете все, чтобы создать отношения, полные сочувствия и любви, с самой собой.

Вариант третий: Отношения «для чаепития»

Если ваша мать противится вашим изменениям или всем видом показывает, что ей неинтересно идти вам навстречу, то могу предложить вам один из способов сохранить общение, не нанося вреда своему психологическому здоровью. Это, как я их называю, отношения «для чаепития». Они поверхностны. Вы не упоминаете ни о чем, что могло бы дать вашей матери повод задеть или покритиковать вас: таким образом, вы не будете уязвимы.

Этот вариант выбирают многие дочери, потому что он позволяет защитить себя, продолжая хоть какое-то общение, и устраивать встречи, не мучаясь так, как в прошлом. Они полагают, что в некоторых случаях искусственные отношения лучше, чем никаких.

Джен, чья мать с переменным успехом то поддерживала ее растущую актерскую карьеру, то подрывала уверенность, критикуя, соревнуясь с ней и сравнивая ее с другими женщинами, очень старалась установить связь с «хорошей матерью», изредка проявлявшей себя (мы встречались с ней в главе о нарциссических матерях). Но никакие установленные границы не смогли удержать родительницу от неизбежного возвращения к критике и сравнениям.

Джен: «Дела потихоньку пошли на лад, но мама верна себе. У нее всегда наготове пара острых фраз, и она может вонзить их в меня, как нож, в любой момент. Когда я говорю ей, что больше не собираюсь принимать ее критику, она смотрит на меня, кивает и говорит “Понимаю”, но тут же нарушает слово и берется за старое. Я показываю ей несколько фотографий со съемок, а все, что она может сказать, это – “Мило, дорогая. Кстати, твои волосы смотрелись бы лучше, будь они на пару оттенков посветлее”. Честно, ее рот нужно зарегистрировать как смертельное оружие. Но уж такая она, и не думаю, что она когда-либо изменится.

Знаю, вы скажете, что нужно держаться от нее подальше, но я совсем не готова полностью убрать ее из своей жизни. Она – моя мать. И у меня столько добрых воспоминаний о ней. Она может быть милой, если захочет».

Я сказала Джен, что понимаю ее желание оставаться на связи с матерью. Но настоятельно рекомендовала ей немного отстраниться и ограничить участие мамаши в своей жизни. «Не говорите о том, чем собираетесь заниматься, о надеждах и мечтах, – сказала я ей. – Не зовите ее на мероприятия, связанные с работой, потому что вы знаете: она будет соперничать с вами за внимание. Создайте поверхностные отношения для необременительных разговоров, во время которых вы будете обсуждать фильмы, книги, погоду, и никогда не открывайтесь для критики, которой она вас обязательно польет, если ей понадобится улучшить себе настроение за счет вашего унижения. Вы находитесь на территории, где подавляется чувство собственного достоинства, и меньше всего вам нужно, чтобы ваша мать подрывала вашу уверенность».