Вы можете сказать: “Мама, я благодарна за все, что ты сделала для нас, но наши взаимоотношения не складываются. Они разрушают мой брак. По словам Брента, он не хочет быть женатым на двоих: на тебе и на мне. Я тоже не ожидала, что мы будем жить, как три мушкетера. Поэтому я хорошо все обдумала и готова рассказать тебе, что отныне остается приемлемым, а что – нет.

Знаю, это может быть неприятно, но я разрываюсь, и мне не нравится такое состояние. Ты мне небезразлична, но мы должны распутать наши жизни. Мы слишком завязаны друг на друге, это не нормально ни для кого из нас.

Я не хотела поднимать эту тему, потому что боялась ранить твои чувства, но сейчас положение дел таково, что Брент готов уйти, если ничего не изменится. Я вижу, сколько неприятностей принесло нам то, что я скрывала свое недовольство по поводу наших взаимоотношений. Нам нужно, чтобы у нас была собственная жизнь, отдельная от тебя. Ты никогда не принимала тот факт, что я пришла в этот мир не для того, чтобы составить тебе компанию. И всем станет лучше, если ты его наконец примешь. Ты умная, способная женщина, но все, что ты делаешь, – это нянчишь детей”».

Я сделала паузу, чтобы обратить внимание Стейси на то, что ее речь может быть доброй и уважительной, не переходя на извинения и оборону. В первой части переговоров нужно было изложить факты без каких-либо обвинений. Следующим шагом должна была стать четкая формулировка своей позиции, состоящая из фраз «Я хочу сделать то-то», «Я не хочу делать того-то» или «Я хочу, чтобы ты сделала то-то».

Я сказала ей, что четко сформулированные позиции могут звучать следующим образом: «Мы будем рады видеть тебя у нас за ужином, когда нам это будет удобно, то есть раз в неделю или в две. Но не каждый вечер, мама. После свадьбы мы с Брентом проводили очень мало времени наедине. Это нужно менять.

Больше недопустимо, чтобы ты критиковала моего мужа, приходила в гости, когда вздумается, и оставалась насколько захочется. Если по телевизору будут показывать что-нибудь интересное, что всем захочется посмотреть, – ладно, но после ты должна уйти.

Я очень ценю все то, что ты делала для наших детей. Но они теперь задерживаются в школе дольше, поэтому я буду стараться либо уходить пораньше с работы, чтобы успеть к приходу детей, либо просить кого-нибудь с ними посидеть. Также я хотела бы забрать у тебя ключ от нашего дома. Я слишком зависела от тебя, а ты слишком зависела от меня. Я взрослая здоровая женщина, у меня есть своя семья, мне не нужно, чтобы ты стояла у меня над душой. У тебя должны быть свои увлечения и друзья».

Стейси определила для себя крайний срок разговора с матерью – до следующего сеанса со мной, а при встрече через неделю рассказала о результатах переговоров.

Стейси: «Сначала мама была возмущена. Она сказала что-то вроде: “Не могу поверить, что ты это делаешь. Что с тобой случилось? После всего, что я для вас сделала и через что мы прошли, не могу поверить, что твой муж заставляет тебя так поступать”. Сердце колотилось, но я сделала несколько глубоких вдохов и сказала: “Недопустимо, чтобы ты позволяла себе так со мной разговаривать, мама. Я взрослый человек, и инициатива идет от меня, а не от Брента. Это то, чего хочу я”.

Она просто смотрела на меня. Ее лицо побледнело и выразило страдание и обиду, будто я ударила ее в живот. Потом она спросила: “Что я такого сделала? Я просто хотела помочь”. Было очень трудно. Я просто повторила: “Это то, чего я хочу, мама. Нам нужны перемены”. Наконец она сказала: “Не могу представить, что тебя не будет в моей жизни”. Я сказала: “Мы не об этом говорим, мама. Мы говорим о зрелых отношениях двух взрослых людей – взрослой дочери и взрослой матери. У меня есть партнер. Знаю, ты бы хотела, чтобы я была твоим партнером всю жизнь, но этому не бывать”.

Она очень удивилась. А потом сказала: “Значит ли это, что ты не хочешь, чтобы я виделась с внуками?” Я сказала: “Конечно нет”. А дальше был самый трудный момент, но я сказала: “Мама, я думаю, будет лучше, если ты отдашь ключ от нашего дома прямо сейчас”. И мы обе расплакались, когда она вытащила ключ из связки и протянула мне. Потом она сказала: “Мне пора идти”. Это было ужасно. Я чувствовала себя такой виноватой… Но случилось кое-что забавное. Я знала, что должна сразу рассказать все Бренту, и позвонила ему. Он сказал: “Дорогая, я так тебя люблю. Я так тобой горжусь. Знал, что ты справишься”. Это явно принесло ему облегчение. И впервые я почувствовала, что мы прекрасно справимся самостоятельно, как семья. Знаю, мама расстроилась. Но я чувствую себя достаточно сильной, чтобы справиться с этим. Как-никак я замужем за Брентом, а не за ней. И для нее это может стать толчком к началу новой жизни – для себя, не ориентируясь на нас».

Теперь Стейси работает над тем, чтобы ввести в привычку поведение, направленное укрепить ее дух и ее брак.

Помните, что договориться с человеком, который выходит из себя, ведет себя нерационально, оскорбляет или агрессивно критикует, невозможно. Если ваша мать была воинственно настроена против всего, что вы предприняли до этого, то она лишила себя возможности переговоров. Если же она в состоянии прислушаться к вам, но вы беспокоитесь, что не сможете донести свое послание спокойно и четко, вы также можете послать ей письмо в том формате, что я предлагала Стейси: сначала представить факты без осуждения или извинений, а затем перечислить четко сформулированные позиции. Если будете сомневаться, воспользуйтесь поддержкой психотерапевта.

Кэти: «Ты должна признать свою причастность к насилию надо мной»

Кэти дошла до заключительного этапа нашей терапии. Она много работала над собой, выполняя все задания и упражнения. Ее стремление почувствовать себя лучше и вылечить депрессию, которую она получила вследствие сексуального насилия в детстве, принесло свои результаты. Она стала сильно отличаться от той замкнутой и замученной женщины, какой я увидела ее впервые, и вся семья, муж и дети, выиграли от произошедших в ней изменений.

Кэти: «Мне еще предстоит кое-что сделать. Я держала связь с мамой через письма и редкие звонки по телефону, но мы так и не разобрались со “слоном в комнате”. Теперь, когда я намного сильнее, я хочу прощупать почву и в последний раз попытаться понять, сможем ли мы хоть что-то спасти из руин наших отношений. Знаю, что ей тоже больно, было больно все эти годы. Мы никогда не говорили о той роли, которую она играла, позволяя моему отцу издеваться надо мной. Можно ли попросить ее прийти сюда? Не могли бы вы провести совместный сеанс для нас двоих?»

Я ответила, что это отличная идея, но предостерегла ее, чтобы она себя сильно не обнадеживала. Ее мать могла отказаться прийти, лишив таким образом Кэти необходимой пищи для размышлений о вероятности близких отношений. Или же она могла прийти, но занять оборонительную, закрытую позицию. Кэти сообщила, что готова к любому развитию событий, и решила попробовать.

Она написала письмо матери, живущей на Среднем Западе (США), и перед отправкой сделала копию для меня. Вот отрывок:

Дорогая мама,

Я почти готова завершить курс терапии и сейчас я на том этапе, где ты могла бы сильно мне помочь. Нужно, чтобы ты приехала хотя бы на один сеанс, чтобы мы смогли узнать, сможем ли мы спасти все хорошее, что было у нас, и избавиться от всего неприятного, чтобы улучшить наши отношения. Я люблю тебя, мама. Я хочу, чтобы у нас обеих все было хорошо. Пожалуйста, приезжай в Калифорнию, и мы проведем доверительную встречу с моим психотерапевтом. Она поможет нам встать на правильный путь и перестать быть жертвами. Мне очень нужно, чтобы ты приехала. И тебе это нужно больше, чем ты думаешь. Это возможность сделать что-то хорошее для меня. Буду ждать ответа.

С надеждой,