– Просто размышляю вслух, Бесс, – отмахнулась она. – Вас ведь зовут Бесс?

Девушка кивнула, и ее щеки залило румянцем.

– Продолжайте работать.

Девушка замешкалась, и Ханна вопросительно наклонила голову.

– Я только хотела поблагодарить вас, мисс Фостер. Я получила работу, это очень поможет нам дома.

– Добро пожаловать. – Ханна знала о тяжелом положении их семьи. Отец Бесс был серьезно ранен, когда однажды его повозка перевернулась, а старший сын не вернулся с полей сражения во Франции. Мать почти все свободное время посвящала уходу за мужем, получая ничтожный доход от ремонта одежды, а второй сын, которому еще не было и четырнадцати, оказался единственным кормильцем в семье, долгие часы работая на шахте. Деньги, заработанные Бесс в поместье, действительно будут иметь огромное значение для них.

Бесс по-прежнему не уходила, и Ханна почувствовала, что девушка что-то еще хочет сказать.

– Что случилось?

Бросив осторожный взгляд по сторонам, горничная поклонилась еще ниже.

– Извините меня за то, что я спрашиваю, мисс, но хозяин… он хороший человек? Моя тетя работала у его отца и рассказывала ужасные истории. Она была очень расстроена, когда узнала, куда я иду работать, считая, что это небезопасно.

– Тебе не о чем беспокоиться, – заверила ее Ханна. – Этот лорд Блекторн настоящий джентльмен.

– Но разве он не покрыт ужасными шрамами и не выглядит диким? Люси подслушала на кухне, как миссис Поттс разговаривала с Тревором и…

– Достаточно, Бесс, – тон Ханны был тихим, но твердым. – Виконт был тяжело ранен на службе у короля и вполне понятно, что после изнурительной поездки он слегка растрепан. Однако по внешнему виду и манерам он вполне соответствует принятым нормам. Не нужно бояться, и я рассчитываю, что вы не будете пугать других девушек, распространяя сплетни.

– Да, мисс. – Бесс отвернулась и поспешила работать, отставив Ханну надеяться, что, благодаря ее спокойному тону и правильным словам, девушка преодолеет страх.

Ханна нашла Уильяма одетым в чистую ночную сорочку со свободными рукавами, аккуратно причесанными и собранным в хвост волосами, отчего ее сердце сделало двойной кульбит. Она не могла удержаться от мыслей, что молодым служанкам нечего бояться, кроме как влюбиться в своего удивительно красивого нового хозяина.

– Вам лучше после отдыха? – поинтересовалась она, и ее улыбка пропала, когда она заметила хмурый взгляд.

– Мне было бы лучше, если бы эта проклятая рука перестала чесаться, – виконт драл ногтями здоровой руки повязку так, словно хотел оторвать ее.

– Похоже, швы тянут, – Ханна подошла к кровати, стянула свободную рубашку с плеча виконта и принялась разматывать повязку.

Уильям поморщился.

– Как я снова смогу пользоваться этой рукой, если едва могу выдержать малейшее прикосновение?

– Всему свое время, милорд. Несколько дней назад вы были при смерти, вам следует проявить терпение. Подозреваю, что на некоторое время вы уже исчерпали свою долю чудес.

– Вы считаете, что со мной произошло чудо?

– А как еще вы объясните свое выздоровление? Умения Грейс, конечно, впечатляют, но они распространяются только на приведение раны в порядок. И конечно, не было недостатка в молитвах, посланных от вашего имени.

Уильям хмыкнул, и Ханна замолчала, вытирая оставшуюся на его руке мазь.

– Эти нити нужно убрать, – дочь викария подняла глаза и встретилась взглядом с виконтом. – Но сегодня утром Грейс прислала записку, что не сможет прибыть еще день или два. Боюсь, что в деревне снова произошел пожар. Жильцы дома сильно обгорели.

– Очень грустно это слышать, – Уильям нахмурился, но затем его взгляд стал умоляющим. – Вы можете удалить их?

– Полагаю, что могу, но раньше я только наблюдала за этой процедурой.

– Я доверяю вам.

Глаза Ханны расширились, а губы изогнула довольная улыбка.

– Что ж, хорошо, сейчас, когда рана почти исцелилась, вы почувствуете себя намного лучше, если стежки не будут тянуть кожу. Мои швейные ножнички помогут нам, – она указала на стол, где лежали ее швейные принадлежности. – Я спущусь на кухню и обработаю их кипятком.

– Это действительно необходимо? – Уильям поднял брови.

– Грейс считает, что так правильно, и я ей доверяю.

Ханна вернулась так быстро, как только могла, и сразу приступила к работе. Уильям поморщился, но промолчал. Приятно было осознавать, что он способен воздержаться от оскорбительных высказываний, если это требуется; не то чтобы она плохо подумала о нем, если бы он вдруг выругался. Удаление стежков было нелегким делом, приходилось выдергивать каждый свободный конец нитки из кожи, применяя силу. Бедняга дрожал, когда она закончила.

– Лучше?

Он пожал плечами, осматривая ужасную рану, обезображивавшую всю верхнюю часть левой руки.

– Мне нужно было позволить ампутировать ее. Вряд ли я смогу когда-нибудь полноценно пользоваться этой проклятой… заштопанной, – он бросил на Ханну извиняющийся за очередное ругательство взгляд, – уродливой штукой.

– Все не так уж и плохо, – Ханна пыталась говорить обнадеживающе, но со стороны травма действительно смотрелась страшно. – Некрасивый цвет сойдет, и рана не будет выглядеть так устрашающе. В общественных местах все будет закрыто рубашкой и жакетом, а по ночам сорочкой.

– Хорошо, что у меня никогда не будет жены, которая упадет в обморок при виде моей руки.

– Определенно. – Будучи тронутой несчастьем виконта, Ханна все же отказывалась потакать его склонности жалеть себя, прекрасно осознавая, насколько это может быть разрушительно. – Хотя, считаю, вы недооцениваете стойкость представительниц прекрасного пола, милорд. Ведь именно им нужно выдерживать суровые роды… ну, тем, кто благословлен такой возможностью. Не думаю, что лицезрение шрама вызвало бы большие страдания по сравнению с деторождением.

– Хорошо сказано, мисс Фостер, – пробормотал Уильям. – Мы отличная пара, не так ли?

От сострадания, отразившегося в его взгляде, у Ханны неожиданно начало покалывать веки, угрожая появлением слез.

Ханна порывисто кивнула. Она не хотела его жалости, и под видом необходимости избавиться от грязной повязки поспешила сбежать из комнаты.

Уильям с нетерпением ждал возвращения Ханны. Она была первой и единственной женщиной, о которой он не переставал думать. Виконт не прекращал наслаждаться каждым моментом их совместно проведенного времени, которое с каждой секундой становилось все печальнее от неизбежности завершения. Он был таким дураком. Его будущее казалось достаточно мрачным, и любви места в нем не отводилось. Призывая в свой разум здравый смысл, Уильям пытался оградить сердце от еще больших страданий. Несложно было догадаться, что лучшей защитой стала бы какая-нибудь найденная цель существования, она-то и заполнила бы его дни смыслом.

В первую очередь в его планах стояло выздоровление – это займет столько времени, сколько понадобится изувеченному телу, – затем восстановление вопросов наследства. До тех пор пока он не сблизился с Ханной, как Уильям убеждал себя, не было никакой опасности в принятии заботы от нее. Она явно была разумной женщиной, уважаемой в обществе, по крайней мере, так сказал ему Докинс, и наверняка знала, как помочь в достижении его планов.

Уильям фыркнул. Благородно было бы отослать ее, но он продолжал искать оправдания для удержания Ханны подле себя. В подтверждение его глупости, глаза виконта загорелись, стоило девушке войти в комнату.

– О, – заметила она поднос с обедом на кровати рядом с ним, – вы уже поели.

– Да, не хотелось вас беспокоить.

Выражение ее лица заставило Уильяма подумать, что она осталась недовольна его ответом. Отсутствие опыта общения со слабым полом почему-то заставляло его чувствовать себя неуверенно.

– Мне удалось покормить себя без посторонней помощи, – добавил он, поморщившись.