Растущему большими неприятностями это не грозило.

Основные заботы достанутся Гиганту, так как больше всего языковых связей сходится на нем. Поначалу эти события в какой-то степени волновали Растущего, но вскоре пришло Большое Знание, и он уяснил, что, даже если распылятся все вместе взятые собратья, то нарушится равновесие только этого, ничтожно малого измерения, в котором они бытуют, а в том, другом, которое на много порядков огромнее, это вызовет всего лишь ощущение слабого дуновения ветра вечности. Подобное случится, но когда это еще произойдет!

С момента прихода Большого Знания Растущий уже не столь много тратил сил и внимания на поддержание равновесия. Но это не означало, что смысл своей жизни он реализовывал спустя рукава. Теперь он стал профессионалом и языковые связи поддерживал почти автоматически. Так корова пережевывает траву, не задумываясь о том, когда и откуда эта трава берется. Теперь для Растущего наступило время Внутреннего Познания, и оно оказалось во много раз сложнее всего того, что постиг он за каких-то несколько миллиардов лет до этого.

То, что он сам – система, догадаться было нетрудно, и наличие основных органов не вызывало недопонимания: сердце – источник энергии и средоточие языковых связей; многослойное туловище и внешняя оболочка, она же и приемник энергии Центра, и излучатель энергии сердца. Двусторонний фильтр, одним словом.

Растущему не надо было изучать историю своей жизни, как и любому из нас, так как каждый неплохо ее изучает, перекочевывая изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год и дальше. Правда, тут многое уже зависит от свойств памяти и значительности событий. У Растущего память была идеальной. Войдя в период Внутреннего Познания и обнаружив, что многое изменилось на поверхности его тела, он тотчас вспомнил, каким образом происходили эти изменения в то время, когда он был совсем юным: в его коже шли какие-то неведомые и не вызывающие интереса преобразования. Растущий не знал, полезно это для него или опасно. Но, видно, понять это ему было еще не пора, и молодой организм Растущего испугом отреагировал на это.

Сердце его дало сильный импульс, что привело к разрывам в теле, но Растущий, как это ни странно, не развалился, а всего-навсего увеличился, и изменения в коже приостановились. Растущий теперь узнал, что никакой это был не испуг, а всего лишь естественная стадия роста. И обычным было то, что познание его обратилось вовнутрь. Изменения на поверхности его тела снова были значительны, и Растущий (не зря же он сам по себе представлял миллиарды ЭВМ, во много раз совершеннее созданных людьми) узнал, что процессы, протекающие в его оболочке, могут его и убить, а могут и намного продлить жизнь. Определив это, он приостановил свое познание.

Весь ужас положения для него был в том, что в этом, довольно солидном возрасте, он способен только познавать, но хотя бы что-нибудь изменить было не в его силах и не в силах кого-то из собратьев. В стадии Внешнего Познания находилась Туманная, она ему не помощница; Гигант, судя по всему, так и пребудет в возрасте младенца; Каленый и Кровавый его просто-напросто не смогут понять, да и никто другой не проявит особого желания познать его, ведь у каждого из них на всю жизнь своя собственная индивидуальность. Их идеальное взаимопонимание проявляется только в ежесекундном устремлении к гармонии Равновесия. Растущий не захотел сразу же узнать свое будущее, но так как процесс познания неудержим, он перевел его на иной уровень. Мы бы о себе выразились, что обратились к познанию закономерностей в мире бесконечно малых величин.

Растущий, как если бы он был человеком, словно бы в раздумье остановился перед фактом: пить или не пить воду, не зная, отравлена она или нет, хотя ему так и так грозит смерть – от жажды тоже. Пить не стал, но начал представлять бесконечность деления молекул воды на атомы водорода и кислорода, затем деление атомов на ядра и электроны, а тех, в свою очередь, на более мелкие частицы. И так бесконечно. Но в том-то все и дело, что вся эта бесконечность кончалась у стенок стакана, у его дна и у поверхности воды. И была бесконечна?

Обложили, как волка! Конечно, никто этого, кроме меня, пока не ощущает, потому что никто такой целью не задавался – обложить со всех сторон. Это случилось не от умысла, а случайно. Надо что-то делать… Черт! Но почему же – меня? Я же ничем не хуже других. Работаю себе и работаю, бывает, чуть лучше или чуть хуже, но работаю же! Ничего такого, чего не было бы у других – ошибки, завихрения помалу, – за мной не водилось. Ну, подумаешь, в потребсоюзе чайку или баночку кофе растворимого урву – ничего ж этого нигде нет! – так это же за свои кровные и не внаглую, как некоторые, пару раз в месяц, и не для кого-то, а для семьи… В ресторанном буфете по знакомству, в любое время суток, примешь порой сто пятьдесят «Пшеничной». Так нас там таких всегда целая очередь выстраивается. А теперь и это в прошлом. После указа о пьянстве ударил по тормозам. Ну – было! Ну и на работе принимали, и не по сто пятьдесят, и не только в конце работы. Но я-то один из немногих, кто всегда знает меру!

И к тому же еще я, когда впервые пришел на радио, даже не помышлял ни о каких таких «каналах», по которым можно что-то достать, купить. Меня, можно сказать, к этому, как и любого другого наивного юнца, усиленно подталкивали, даже, наверное, ни о чем плохом и не помышляя. Об этом надо чуть издалека…

Я ведь, когда был нештатником, а потом и корреспондентом на договоре, развил было критическую деятельность. Ну, когда ходил в нештатниках, еще куда ни шло – давали в эфир кое-какие мои штучки, они были поверхностными, глубоко не копал. Да и куда копать – не с той же сопляче ской информированностью! Так, проходился по поводу жалобных книг в магазинах да о некомплектности столовых приборов в общепите… А вот когда взяли «на договор», прошелся и по строителям, и по ЖЭКам. Пил, как говорится, из реки по имени факт. И никаких эмоций. Их к делу не пришьешь. Обыкновенно все было, пока не «закрутил» фельетон вокруг торговли с пирожками. Передача еще не сделана, а меня уже вызывает шеф:

– Что же вы, Черепанов, нашу организацию подводите?

– Не понял, – говорю.

– Вы только что были в городском управлении торговли…

– Да, только что… Но он со мной и говорить не стал!

– Не перебивайте, пожалуйста! (Ну и проститутки, эти сталинские гибкохребетники! А вежливые – жуть!) Вели там себя, мягко говоря, неэтично.

– Да что вы! Ничего такого не было!

– Допустим… Но обманывать там меня не станут. Вот что, принесите мне черновой текст этой передачи.

Принес ему через пару дней текст. Он посмотрел, вычеркнул одну фамилию, мол, заслуженный человек, ветеран войны. Во, блин! А моя бабка по матери – кто? У нее пятеро детей хрен знает где разметаны по полям сражений!.. Ох-хо-хо… Сдержался я. Мою бабулю, худо ли бедно, но мы, родичи, чтим, и не столько чтим, сколько подкармливаем – жалко, столько пережил человек… Да и немощна она…

Ребята после прикалывали: «Нашел кого на чистую воду выводить! Год назад о его делишках в центральной прессе была статья, после которой, мы думали, его снимут, и не только его – там присосалась целая военно-тыловая компашка, они не только гречку мешками куда-то девали, но и медалями груди свои осыпали! И ничего, работают. А ты со свиным рылом да в калашный ряд!»

Это они, конечно, резковато… Мало ли что было, но тоска меня одно время ела поедом, пока не решил: было – ушло. Теперь есть то, что есть. Я не генерал и отвечаю только за свои рядовые дела. Пусть шефы мои меня поворачивают, а куда оно, их управление, всех нас выведет, – это мы потом посмотрим и обсудим. А пока я работаю не на собственном огороде, а в довольно-таки солидной организации, а уж она-то знает или должна знать, перед кем и за что держать ответ!

Передача моя без той фамилии не стала хуже. Мало того, позвонили из управления общественного питания и в шутку, наверное, пообещали выдернуть ноги. Позже они разнюхали, что нам для семьи из продуктов надо, привезли домой. Ольга тогда догадалась за все это отдать деньги. Хотя, конечно, если что, они бы запросто вывернулись и сказали бы, что никаких денег не было…