Он знал, что лет через шесть такая больница будет построена, и все одно уперся: «За эти годы сотни детей получат квалифицированное лечение».

Больницу он открыл, каким-то чудом в бывшем детсаду провелремонт, набрал где-то кадры, организовал даже несколько отделений. Убедил и мою жену уйти из специнтерната, где работа была «не бей лежачего», и принял ее невропатологом. Уже полгода Ольга не может прийти в себя от привалившего счастья: любимая работа, любимая работа… За гроши!

И вот, на первом же году работы больницы состряпана анонимка. Назывались факты мелковатые, но много: лабораторная служба работает ни к черту, на «койках» лежат «мертвые души», главврач сухарь, грубиян, придира, старшая медсестра мухлюет с лекарствами… В общем, все – навоз. Кузнецов попросил помочь – сделать радиопередачу о конфликте в коллективе. Занимался я этим делом целую неделю и подготовил материал в защиту… анонимщика. Такой расклад вышел. Всплыл кое-кто из облздравотдела. Спешили рапортовать в министерство, мол, ура! мы для детей – все, что хотите.

Да и Кузнецов при коллегах не раз на крик срывался. Сказал ему, мол, самый из нас интеллигент, а тут – грубишь, изводишь придирками. Он: «В душе что-то разломилось…» И попросил передачу не делать. Ну нет уж! Как это вообще он себе представляет «отменить передачу»? У нас ведь тоже технология, которой уже не одно десятилетие – умри, а за пять дней передачу подготовь! Я уже должен ломать голову над другими темами. Тут своих трудностей, хоть плюнь на все и напейся, как свинья! Мог бы Звонарь хорошо помочь, он в своем турбюро не одну собаку съел в этих самых сюжетных поворотах да и меня понимает с полуслова. Поздновато я к нему кинулся. А ведь никуда он и не собирался. Зубами скрипел, а про отдых и думать себе не позволял…

А теперь и кузнецовская передача дышит на ладан, ко всему прот-чему… После летучки шеф попросил меня чуть задержаться и свойски так, на «ты»: «Чуть не забыл, хорошо, что ты на глаза попался… Брось-ка ты эту затею с больницей, у них там, в облздравотделе, сам черт ногу сломит». Откуда он узнал, ведь передача в звуке еще не готова?! Да и текст есть только у меня. Может, уже кто позвонил?.. Ишь ты! – «чуть не забыл, хорошо, что на глаза попался»! Вроде бы вскользь, незначаще… А может, и в самом деле это для него малозначительный факт?

При предыдущем председателе такой намек был равносилен настоятельной рекомендации. А как понимать просьбу этого?..

Надо бы в этой колготе не забыть разыскать сегодня Иннокентия. Кузнецов просил достать икры для своей Натальи Дмитриевны. Интеллигент! Не знает, что Кеша – самый надежный канал в этом деле. Да и зачем ему знать. Пусть со своей больницей разгребается, да и его Наташка что-то там такое вытворяет… Надо бы как-нибудь всем нам схлестнуться, а то все никак. Как специально кто растащил нас по разным углам. Ведь не расползлись же сами! Не раки…

Сдается мне, сейчас такая каша везде заварилась! Не знаешь, с какого боку к ней подступиться, чтобы не обжечься. Вот тебе и «до мелочей продумано ЦеКаКаПеСеСе»… Вот такой расклад. К какому берегу прибиваться? Да и где они, эти берега, чтоб гранитные, а не так, чуть что и – подмыло? Мою лодку от берега еще в детстве, в пятьдесят восьмом, оторвало, когда за одну ночь памятник, что стоял в центре поселка, исчез, как его совсем и не было. А памятник не столб, его по обычной надобности не спиливают. И ладно бы только это…

Но когда чуть что названия городов менять стали, да портреты – один на другой, один за одним, дух перевести не давая, кто теперь узнает – где эта самая моя лодка?

Этот рейд, в отличие от предыдущего, неудачного, Ефимов готовил в тайне не только от речных служб, но и от сотрудников отдела. Он взял на себя функции, не свойственные руководителю его ранга: ездил на невзрачной лодчонке к тем местам, где чаще всего появлялись ловцы осетров, работал под начинающего рыбака: несколько раз побывал у причалов речного вокзала, переговорил вроде бы ни о чем с дежурными матросами, намекая вскользь на то, что, мол, непрочь бы купить икры, и те, не зная пока в лицо нового начальника водного отдела, кое о чем ему рассказали; покружил на лодочных станциях, якобы прицениваясь к разным модификациям лодок, и снова намекал на икру, и опять же собрал кое-какие крупицы информации.

В конце концов у него сформировалось твердое убеждение в том, что этот рейд надо провести утром, а не в ночь, как это делалось прежде, и не на служебных катерах, а на самых обыкновенных «казанках», припрятав в них по дополнительному мотору на случай погони. Три «казанки» кружили по Волге ранним утром, то устраивая сногсшибательные гонки, то, рискуя врезаться в медленно идущие теплоходы и самоходные баржи, проскакивали перед самым их носом. Мало кто из тех, кто наблюдал эту сумасшедшую пляску на воде, сомневался в том, что голые по пояс катальщики приняли накануне хорошие дозы горячительных напитков. Одна из лодок отделилась от общей группы и на высокой скорости направилась к песчаному берегу, к тому месту, где сидели два человека, вышедшие из кустов ивняка. Ефимов, неловко выпрыгнув из «казанки», разыгрывая из себя крепко выпившего человека, покачиваясь, направился к незнакомцам.

– Мужики, – прорычал он, приблизившись к сидящим, – «каша» есть?

Мужики смотрели исподлобья, недоверчиво молчали.

Поздно вечером накануне Ефимов наблюдал за этим местом в специальный прибор-бинокль, видел мертвенно зеленые тени кустов, людей и убедился, что снасти поставлены. И рано утром, прежде чем начать рейд, он рассматривал в мощный бинокль этот же участок берега и собственными глазами видел, как браконьеры вынули снасти, на которых метались три осетра. За время «катания» оперативников икра наверняка уже просолилась и покупатели оказались бы для рыбаков очень кстати. Но и на повторный вопрос об икре они продолжали молчать и смотреть исподлобья.

Ефимову ничего не оставалось делать, как подать сигнал остальным. Примчали еще две лодки, люди, вышедшие из них, разбрелись по зарослям в поисках рыбы, икры, запрещенных снастей. Поиски оказались почти бесплодными: ни снастей, ни икры, ни рыбы нигде не было, словно все это в воду кануло, да, собственно говоря, так оно и было. В рыбацкой лодке лежали обычные снасти и единственная зацепка для оперативников – темляк, стальной крюк для подхватывания осетра в воде, изготовленный конечно же не в квартире: его никелированные бока смешно отражали, растянув вширь до неузнаваемости, лицо Александра Валентиновича…

По пути в отдел Ефимов пытался разгадать причину этого столь тщательно продуманного рейда. Выкристаллизовывались две версии. По одной из них получалось так. что среди участников рейда у браконьеров есть свой осведомитель. По другой – браконьеры попались опытные, из тех, что в контакты «купли-продажи» вступают только с хорошо знакомыми людьми. Если верна вторая версия, то получалось так, что Ефимов, как неопытный мальчишка, просто-напросто опростоволосился, не сумев до начала рейда предположить подобный его исход. Но и первую версию отметать он не собирался, были для того основания, да и в большей степени она в данной психологической ситуации ему импонировала. Ефимов нарушил тягостное молчание сотрудников:

– Какие есть предположения?

– Упредил кто-то, – вздохнул следователь, пришедший в отдел совсем недавно.

«У дураков мысли сходятся!» – хмыкнул про себя Ефимов. Он еще разок поочередно прокрутил обе версии и остановился на первой, считая, что ничто в мире быстро не меняется. Штат водного отдела был сменен почти полностью, но и новые люди для него были таким же чистым листом бумаги, как если бы ему пришлось работать со старыми кадрами. Слишком мало прошло времени для того, чтобы можно было разобраться в коллегах, понять то, насколько каждый надежен, – люди-то были не каким-то особым призывом сюда собраны, а те же самые ребята из «времен застоя», которые, судя по характеристикам, имели такие достоинства, если это можно достоинствами считать: исполнительность, сдержанность, примерное поведение в быту. Попробуй тут разгляди человека за казенными словами служебных характеристик. Взять такой пример из его прежней работы: звонят из управления, называют паспортные данные неизвестного человека и указывают его вещи пропустить без досмотра. Спрашивается, чего здесь больше всего от получившего «задание» потребуется, – сдержанности, исполнительности?..