В двадцатых числах января положение на этом направлении осложнилось. Немцы нанесли контрудар в районе Сухиничей, куда Жуков вынужден был направить полевое управление 16-й армии Рокоссовского, потому что изъятие 1-й ударной армии почти наполовину сократило боевой состав правого крыла Западного фронта. В результате советские войска, которым было велено «окружать и уничтожать», сами оказались отрезанными от линии фронта, без продовольствия и боеприпасов. «Продовольствие искать на месте, – последовал приказ Жукова, – подавать его не будем, нет самолётов, искать снаряды также на месте». А кто их растерял?

Выручали партизаны, активизировав деятельность на коммуникациях и совершая рейды за боеприпасами на фашистские склады, но калибры советского вооружения не всегда совпадали с немецкими. Справедливости ради следует сказать, что 3-я и 4-я армии, которые были «подарены» Сталиным Калининскому фронту как слабо проявившие себя на северо-западном направлении в порядке компенсации 1-й ударной армии, проявили себя в новом подчинении с лучшей стороны. Но к середине февраля 1942 года, немногим менее двух месяцев наступательных боёв, по мнению военных историков, «войска Калининского и Западного фронтов из-за больших потерь утратили своё относительно небольшое превосходство над противником. Подавляющая часть дивизий обладала малочисленным составом, а поступавшее пополнение, плохо подготовленное, зачастую не могло использовать выданного ему оружия, не зная, как с ним обращаться. Артиллерия при остром недостатке боеприпасов резко снизила свои возможности по огневому подавлению вражеской обороны, авиация лишилась господства в воздухе, а личный состав войск… был предельно измотан. Всё свидетельствовало о том, что наступательный потенциал войск Западного направления себя исчерпал»[11].

Однако Сталин не хотел давать передышки ни гитлеровским войскам, ни своим, ещё более усложнив задачи Западного фронта. В ночь на 16 февраля он отдал приказ, по которому войскам Западного и Калининского фронтов необходимо было до 5 марта «разгромить и уничтожить ржевско-вяземско-юхновскую группировку противника», и в этот же срок аналогично поступить с «болхово-жиздринско-брянской группировкой», занять Брянск и закрепиться «на нашем старом оборонительном рубеже». Короче говоря, восстановить диспозицию до наступления немецких войск на Москву. Этим же приказом Сталин передавал в распоряжение главкома западного направления 5-й гвардейский стрелковый корпус (три дивизии), 9-ю и 214-ю воздушно-десантные бригады, 60 тысяч маршевого пополнения, 200 танков и 40 самолётов. Но одновременного наступления советских войск, как обычно, не получилось, так как вооружение поступило вовремя, а маршевое пополнение задерживалось. Бои местного значения не привели к решающему успеху. В назначенный Иосифом Виссарионовичем срок Красная Армия добилась незначительного продвижения, и 5 марта наши войска освободили город Юхнов.

Сталин с маниакальным упрямством настаивал на продолжении наступления, надеясь, по всей вероятности, доказать свою правоту и утереть теперь нос своим военачальникам, которые были не согласны с его оценкой боеспособности гитлеровских войск и в целом с его стратегической авантюрой. 20 марта он вновь потребовал разгромить уже известные вам группировки немецких войск, удлинив срок наступательной операции до 20 апреля. Чуда не произошло. Более того, к концу марта 39-я армия, которой командовал генерал-лейтенант М. Г. Ефремов, попала в окружение под Вязьмой. Немцы предъявили командующему ультиматум о сдаче армии в плен. Безвыходное положение усугубила весенняя распутица. В ночь на 14 апреля Ефремов предпринял марш на соединение с главными силами фронта, которые находились в 25 километрах от окруженцев. В голове колонны шли офицеры. Замыкали её подводы с тяжелоранеными. Арьергард составляла 113-я стрелковая дивизия. На рассвете фашисты обрушили на выходящих из окружения шквальный огонь. От обозов практически ничего не осталось. Ничтожное количество радиостанций было разбито. Связь со штабом фронта прервалась. В последующие дни немцы наращивали силу ударов. Войскам пришлось рассредоточиться и пробиваться к своим самостоятельно. В бою возле деревни Слободка Михаил Григорьевич был тяжело ранен и, чтобы не попасть в плен, 19 апреля застрелился.

Через линию фронта прорвалось немногим более тысячи человек. Часть из них влилась в партизанский отряд. Часть соединилась с остатками 4-го воздушно-десантного корпуса.

После этой трагедии Иосиф Виссарионович согласился с предложением Г. К. Жукова о прекращении наступления и переходе к обороне. Но ждал устойчивой летней погоды, чтобы продолжить осуществление своего замысла.

Осенне-зимние события на московском направлении в современной историографии оцениваются по-разному, но непротиворечиво. Никто из историков не подвергает сомнению конечный успех наших войск. Расхождения только в нюансах эпитетов, которыми награждается этот успех. Но они зависят только от впечатлительности авторов и их отношения к Верховному Главнокомандующему. Некоторые вслед за Жуковым называют битву в Подмосковье «крутым поворотом» в войне, другие «великим», «коренным» или просто поворотом. Я предпочитаю более скромную оценку, потому что в «крутости» вы, по-моему, только что убедились. Немцы ещё никуда не повернулись, а только пошли на попятную. И это, кажется мне, было лишь началом перевала, который случится только в феврале 1943 года. А крутой перелом и того позже, после Курской битвы, когда фашисты повернули в ту сторону, с которой пришли, утратив все надежды на возврат утерянных ими советских территорий. После Курской битвы ход Великой Отечественной войны стал необратимым. А за сталинское крупномасштабное, специально оговариваю – многоцелевое, наступление, начатое в конце первого года войны, нам пришлось расплачиваться и в сорок втором, и в сорок третьем, и даже в сорок четвёртом годах.

Да и о каком «крутом повороте» можно было говорить, если сталинский наступательный экспромт не принёс удачи Красной Армии ни на одном направлении, о чём и предупреждал Верховного Жуков. Почувствовав, что советские войска намерены вернуть себе Крым, который, по словам Гитлера, был непотопляемым русским авианосцем, находившимся в 10 часах корабельного ходу от Румынии, снабжавшей Германию нефтью, немцы всполошились и сами от обороны перешли в наступление.

Крымский полуостров имел для Советского Союза огромное стратегическое значение на пути гитлеровцев на восток. Укрепление этого участка советско-германского фронта началось уже в августе, после разгрома нашего Южного фронта. Ставка приняла решение создать в Крыму отдельную 51-ю армию с правами фронта и оперативным подчинением ей Черноморского флота. Командующим армией был назначен генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, перед которым была поставлена задача не допустить немцев в Крым через Перекопский перешеек и Сиваш и воспрепятствовать высадке фашистских морских и воздушных десантов. В состав 51-й армии вошли 106-я, 156-я, 271-я, 276-я стрелковые дивизии и четыре кавалерийских. Ещё четыре дивизии были созданы из местных призывников и ополченцев. В распоряжении армии находилось более 90 тысяч человек, свыше 100 танков и авиация флота. Однако генерал Кузнецов допустил просчёт, рассредоточив армию по всему побережью полуострова, чем вскоре и воспользовался матёрый волк-полководец генерал-полковник Эрих фон Манштейн, принявший 17 сентября командование 11-й армией. Звания у обоих командующих были одинаковые, но знания разные. Манштейн был одним из крупных теоретиков вермахта, прошел хорошую фронтовую школу ещё до вступления на русскую землю. Старый воробей, которого на мякине не проведёшь.

Гитлер, учитывая опыт Манштейна, не выделил ему ни танков, ни авиации, надеясь, что он может справиться с советскими войсками одними стрелковыми подразделениями. Даже артиллерии у него было существенно меньше, чем у 51-й армии. И штурмовать Крым он начал не с каких-то обходных направлений, а прямо в лоб, на Перекопе, где у нашей армии была хорошо подготовленная оборонительная линия, но войск, по указанной мною причине, оказалось недостаточно. Начав наступление 24 сентября, при всём упорстве советских войск, немцы уже 26 сентября прорвали оборону и захватили Армянск, оттеснив через три дня остатки советских дивизий к Ишуню. Но брать город Манштейн не стал, не будучи уверен в успехе, потому что понёс значительные потери. Было убито и ранено около 3 тысяч человек. Мы потеряли 135 орудий, 112 танков, в плен было взято 10 тысяч человек.