Достоинство Говорова-командира было в том, что он воевал с открытыми глазами и не зажмуривал их, когда, осмысляя сражения, в которых участвовал, находил собственные просчёты. В боях под Смоленском Леонид Александрович обратил внимание на парадоксальную вещь. На прямой наводке использовалась главным образом полковая артиллерия малого калибра, так называемые противотанковые пушки, обслуга которых действует по принципу: «Вижу – поражаю». Однако большинство дивизионов и батарей находилось на закрытых огневых позициях, с которых визуально невозможно наблюдать цель для стрельбы прямой наводкой. Она и называется «прямой» потому что, при отсутствии оптических приборов, наводить пушку можно непосредственно через ствол. А вот для того чтобы поражать танки с закрытых огневых позиций, необходима разведка визуальная, воздушная, звукометрическая. Он ругал себя за то, что не проверил, проводилась ли такая разведка или создавалась только видимость стрельбы по целям, а на самом деле палили в белый свет, как в копеечку.

Знакомство с дивизионной артиллерией тоже не привело Леонида Александровича в восторг. Главная полоса обороны строилась в виде районов и узлов сопротивления, насыщенных огневыми средствами, увязанных системой различных инженерных заграждений, но не связанных, однако, между собой. Оборона носила очаговый характер. Нужна была коренная перестройка системы артиллерийского обеспечения оборонительных боёв и контрударов.

Молва о появлении Говорова на фронте быстро разнеслась по частям. Услышал о нём и Сталин и возревновал к тому, что его прибрал к своим рукам Жуков. Верховный приказал генералу артиллерии отправиться в Харьков для организации противотанковой обороны на широком фронте. Но было уже поздно: фашистские войска прорвались в Донбасс, и Говорову пришлось возвращаться в Москву. Однако к этому времени немцы перерезали и дорогу, ведущую из Харькова в столицу. Пришлось пробиваться по просёлкам, лавируя между гитлеровскими постами. Одного неправильного движения могло хватить для того, чтобы фашисты получили в свои руки дорогой подарок.

А в Москве генерала ждало уже новое распоряжение. По приказу Ставки «кризисный менеджер» был направлен в Ленинград. Он попросил у Сталина взять с собой нескольких генералов, в том числе начальника артиллерии своего фронта. Иосиф Виссарионович разрешил взять всех, кроме Говорова. Заявив, что он ему нужен на московском направлении…

Июльский немец стал уже не тем, которым был в июне. В документах немецкого командования, направляемых в гитлеровскую ставку, в это время постоянно слышатся жалобы на то, что советский солдат мешает воевать вермахту так, как ему хотелось бы. Силёнки фрицев были уже не те, хотя гонор оставался. Наступать сразу на трёх главных направлениях, как хотелось фюреру, вермахт уже не мог. 30 июля Гитлер, видевший себя в Кремле, вынужден был подписать директиву, разрешающую группе армий «Центр» перейти к обороне. А оборона на чужой земле, вояки это знают, дело не сладкое. Она жжёт пятки завоевателям.

По приказу Гитлера основные усилия вермахта, который не получил ожидаемого преимущества на центральном участке фронта, были перенесены на фланги. В августе фюрер в первую очередь планировал завершить дела на Украине и совместно с финскими войсками блокировать Ленинград. Штурм Москвы на некоторое время откладывался. Потрёпанные танковые войска фельдмаршала Бока выводились из боёв для восстановления боеспособности. В журнале боевых действий сухопутных войск Германии отмечалось: «Таким образом, противник получил месяц времени, чтобы западнее Москвы организованно укрепиться для обороны при одновременном отражении наступления недостаточными силами. Тем самым он в конце концов достиг того, что для него очень важно. Постоянной угрозой нашим силам на флангах он расколол их единство. Одновременно ему удалось на несколько недель исключить непосредственную угрозу Москве и этим добиться большого политического успеха».

Зная, что Гитлер всеми силами будет добиваться захвата Москвы, Ставка Верховного Главнокомандования для усиления Центрального фронта создала новый – Брянский – во главе с генералом А. И. Ерёменко, развернув его между Центральным и Резервным фронтами, надеясь наступательными боями изматывать противника и уничтожать его силы. Самонадеянно заверив Сталина, что он непременно разгромит «подлеца Гудериана», Ерёменко меньше всего думал о московском направлении, а пытался выполнить своё обещание Верховному и смещался к Юго-Западному фронту, продолжавшему на последнем издыхании удерживать Киев. 30 августа Брянскому фронту была поставлена задача не на словах, а на деле разгромить танковую группу всё ещё живого «подлеца Гудериана», которая устремилась в тыл Юго-Западному фронту. Ерёменко запросил помощи, но не смог ни остановить Гудериана, ни помочь Кирпоносу, всё ещё топчась под Киевом, выполняя приказ Сталина удерживать столицу Украины до последней капли крови, хотя затея эта была абсолютно бессмысленна. Не хочется даже называть цифры погибших, окружённых и взятых в плен. В их числе были и бойцы, и командиры Брянского фронта, созданного с благой целью защиты Москвы, но оказавшегося жертвой самодурства Сталина, в чём уже не сомневается ни один историк, занимающийся изучением войны.

И вот теперь выясняется, зачем Сталину понадобился Говоров. Второго октября началась Вяземская оборонительная операция войск Западного и Резервного фронтов, оборонявших полосу шириной свыше 700 километров. Пять дней спустя войска противника вышли в район Вязьмы, окружив 19-ю и 20-ю армии Западного фронта, 24-ю и 32-ю армии Резервного. Окружённые армии под командованием генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина 10 дней сковывали боями 28 дивизий немцев, однако брешь в оборонительной линии надо было закрыть, для чего создавалась Можайская линия обороны. Ставка Верховного Главнокомандования назначила Леонида Александровича заместителем командующего войсками Московского военного округа, то есть генерал-лейтенанта П. А. Артемьева. Во избежание самостийных решений, которые могли бы осложнить ситуацию на московском направлении, в приказе, подписанном Сталиным и Шапошниковым, специально было оговорено, что «все войска Можайской линии обороны подчинены непосредственно Ставке». Тучи над Москвой сгущались…

Спрос на специалиста высокой артиллерийской квалификации усилился. В войска Западного и Резервного фронтов были направлены члены Государственного Комитета Обороны, в том числе от Генштаба – начальник Оперативного управления А. М. Василевский. По согласованию с Верховным и по договорённости с Говоровым, который, став заместителем командующего Московским округом, оставался начальником артиллерии Резервного фронта, Василевский уговорил Леонида Александровича помочь ему в организации обороны на Можайской линии.

«В момент моего прибытия в штаб Западного фронта, – вспоминал позднее маршал Василевский, – товарищ Говоров с частью офицеров артиллерийского управления Резервного фронта (чудеса в решете: командующий фронтом в это время обосновался в Ленинграде. – В. С.) уже находился в Можайске, с которым по моим указаниям была установлена телефонная связь. В период с 5 по 9 октября до образования Ставкой командования Можайской линии обороны Говоров находился в районе Можайска в качестве старшего военачальника, обязанного принимать все войска, направленные на эту линию, и в спешном порядке при их помощи создавать фронт обороны (какую недюжинную силу и остроту ума надо было иметь, чтобы в суете боёв не напортачить! – В. С). Для этой цели мною в его распоряжение была выделена часть офицеров Генерального штаба. При выполнении этой работы Говоров имел дело непосредственно со мной, исключительно успешно справляясь со своими обязанностями…» За время оборонительных и нечастых наступательных боёв под Москвой, которые длились всю осень и в зимний период, фронтовые обязанности Говорова менялись с непредсказуемой скоростью, но должности не позволяли повесить ему на погоны вторую генеральскую звезду. Кем только не был он за этот период. Два дня провёл в должности начальника артиллерии Западного фронта, слившегося с Московским резервным фронтом (12–13 октября), и когда раненого командующего 5-й армии генерала Д. Д. Лелюшенко в бессознательном состоянии отправили в тыл, Жуков на его место назначил Леонида Александровича, мотивируя свой выбор тем, что он «зарекомендовал себя не только как прекрасно знающий своё дело специалист, но и как полевой энергичный командир, глубоко разбирающийся в оперативных вопросах». И позднее, в воспоминаниях, подтвердил, что «выбор был весьма удачен».