— Зариель обсуждает богословские вопросы с отцом настоятелем, — по лицу дядюшки пробежала легкая тень.

«Терр возьми, надо же было дать человеку такое имя! Интересно, дядюшка недоволен тем, что не получает должного внимания от родственника или тут что-то другое?»

— С братом Наиром он тоже общался?

Эконом странно вскинулся, и его физиономия стала сосредоточенной.

— Да, Зариель всегда выделял брата Наира, — размеренно покивав головой, ответил он. — Их богословские беседы нередко заканчивались за полночь.

«Гхм» — я постарался не думать о том, чем, согласно многочисленным анекдотам, могли заниматься два монаха, или один монах с богословом, что, практически одно и то же, глубокой ночью. У сидевшего с блокнотом наискосок от меня Драйзена перекосило лицо, а Карилл даже зажал ладонью рот. Я сам едва удержался оттого, чтобы обернуться и кинуть насмешливый взгляд на монашку. Впрочем, ладно. Может, монаха с магистром, действительно, интересовали только богословские вопросы. Насколько я знал, один «Свод» занимал пятьсот страниц мелким шрифтом.

— Вы не подскажите, где я могу найти вашего племянника? — поинтересовался я у эконома.

— Насколько я знаю, он еще в Глорихейме, — на удивление охотно ответил тот. — Целые дни проводит в городской библиотеке. Через неделю в столице должен состояться королевский богословский конгресс. Будет присутствовать и Его Величество. Зариель собирается выступить с каким-то скандальным докладом, — добавил брат Шеор. По его мрачной физиономии на миг скользнула недобрая улыбка, но та тут же быстро приняла все то же сосредоточенное выражение.

— Скандальным?

— Я так предполагаю. Зариель держит его содержание в секрете, но проговорился, что тот потрясет едва ли не самые Основы, — недовольно выдал дядюшка богослова-революционера.

— И вы это не одобряете? — хмыкнув, заметил я. Брат Шеор не ответил, но всем своим видом демонстрировал, что я недалек от истины. Госпоже легату весь разговор не сиделось спокойно на месте — она то сопела, то егозила, то порывалась встать — видимо, из-за избытка чувств к подающему надежды богослову — однако я по-прежнему не обращал на нее внимания. Лишь эконом время от времени кидал на женщину презрительные взгляды.

В остальном он не смог сообщить ничего нового. Но вопрос, видел ли он брата Наира во время утренней молитвы, ответил, что скорее нет, чем да, хотя согласно своей должности должен был пересчитать монахов. Напоследок я попросил его предъявить ключи. Тот замялся, но сумел подавить бесполезное «Зачем?» и выложил связку на стол. Всеми ключами совсем недавно пользовались. И если причина постоянного использования ключа от молельного дома была очевидна, то зачем эконому потребовалось открывать ту самую дверь на кладбище или соседнюю с кабинетом настоятеля келью, мне было не понятно.

— В мои обязанности входит регулярно проверять все подлежащие моему ведению объекты, — правильно понял брат Шеор мой невысказанный вопрос.

«Да, удобно, ведь и настоятель тоже открывал ключницу совсем недавно. Теперь и не проверишь, чей ключ использовал Наир» — мрачно подумал я. Хотя связка «Наир-Кельпир-Шеор» сама по себе предлагала вполне определенную гипотезу. Кому как не племяннику проще, чем всем остальным, выкрасть ключи и передать те оболваненному им сообщнику. То, что последний был оболванен, не вызывало сомнений: богослов со степенью магистра должен был уметь внушить кому угодно что угодно. Единственное, что не укладывалось пока в эту картину, было то, что брат Наир похитил ключ от калитки в стене у настоятеля, а не у эконома, чтобы сбежать из монастыря.

Но это могло быть сделано намеренно, чтобы запутать следствие. Ведь никто из них, конечно же, не предполагал, что дело попадет ко мне.

Стоило отпустить эконома, как монашка снова попробовала накинуться на меня, рьяно защищая своего магистра, как в кабинет, как по заказу, вошел настоятель. А у меня к нему как раз осталось несколько вопросов.

— Оказывается, некий господин Кельпир был у вас частым гостем, монсеньор.

— Магистр Кельпир — подающий надежды молодой теоретик, — важно ответил монастырский начальник. — Но я не понимаю….

— Мне сообщили, что он проводил много времени, общаясь с братом Наиром, — перебил я его.

— К чему вы клоните? — нахмурился монастырский глава. — Брат Наир был достойнейшим членом обители, прекрасно разбирающемся в «Своде», и виртуозным собеседником. Это все…. Это все какое-то кошмарное недоразумение!

«Интересно, господин настоятель тоже засиживался с эти достойным монахом до полуночи, ведя богословские беседы?» — пронеслось у меня в голове. Теперь мне было понятно, почему остальные монахи не желали обсуждать очевидного любимчика своего главы.

— Следствие покажет, — выдал я стандартную формулировку и добавил: — На сегодня я здесь закончил. Считаю необходимым выставить охрану рядом со всеми выходами из монастыря.

— Господин Винтерфилд! — возмутился настоятель. — Окружить обитель святого Шания конвоем?! Неслыханно!

— Похищение реликвии и убийство монаха, тоже вещи неслыханные, не так ли? — я вопросительно на него посмотрел. Тот не нашелся с ответом, а я вышел из кабинета, а потом также быстро покинул особняк. Близилось к полуночи. Отдав необходимые распоряжения, я неспешно шагал к выходу и размышлял о том, что делать дальше. Эксперты уже покинули монастырь и в это время, наверное, вкушали ужин или видели второй сон. Мне сильно хотелось поступить аналогичным образом, но не давала покоя мысль о том, что повязанные предыдущей ночью заклинатели могли быть каким-то образом связаны с этим делом. В простое совпадение я не верил. Можно было, разумеется, допросить тех утром, но…. Разбуженные посреди ночи жмурики, по моему мнению, должны были куда охотнее пойти на контакт, чем жмурики выспавшиеся.

— Вы хотите ехать к нему, не так ли?! — с вызовом спросила нагнавшая меня госпожа легат.

— А вы только этого и ждете? — с не меньшим вызовом ответил я, хоть и удивлен был неимоверно.

— Вы…. Вы…. На что вы намекаете?!

— Я намекаю лишь на то, что уже за полночь, и приличным послушницам Ордена не следует в такое время находиться неизвестно где в обществе незнакомых мужчин, тем более, тревожить их сон.

— Я не…. — монашка не договорила и отвернулась. — Хорошо, отложим до завтра, — буркнула она обиженно, и мне почему-то захотелось объяснить ей, что дело не в моей вредности. Реальной причиной того, что я не мог явиться посреди ночи к этому магистру, было отсутствие ордера или элементарных улик, с которыми я мог бы оформить бумаги задним числом. Без этого разбуженный магистр был в полном праве выставить следователей на улицу, а позорить, таким образом, себя и Следственное Управление не хотелось.

— Не забудьте про предписание, господин Винтерфилд! — внезапно выдала госпожа легат во всеуслышание, не успел я произнести и слова. Даже пробегавший мимо монах остановился и прислушался. — Вы обязаны сообщить мне о том, когда отправитесь на встречу с магистром, — монашка таки пожелала оставить за собой последнее слово, после чего свернула в сторону оказавшегося на аллее, по другую сторону от молельного дома, мотодиля.

Видимо, с возможностями, что предоставляет Орден, этой даме было позволительно и в королевскую опочивальню в экипаже заехать, подумалось мне по дороге к выходу из монастыря. Главные монастырские ворота оказались распахнутыми настежь, и я не мог не вспомнить о том, как нас в отличие от бесцеремонной орденской посланницы в эту обитель то ли порочных тайных, то ли тайных пороков не хотели пускать. Оба моих помощника уже успели за ворота выйти, когда экипаж надсмотрщицы пронесся мимо, пройдя тараном через лужу, подняв тысячу брызг, которые остались в качестве стекающих капель на плечах и шляпах моих незадачливых сослуживцев.

«Ну, погоди!» — пронеслось у меня в голове вслед злопамятной монашке.

Помощников пришлось отпустить домой сушиться и греться, и в Управление яотправился уже в одиночестве. Рассадив задержанных заклинателей по разным допросным — кроме меня в Конторе следователей уже не было — и переходя из одной в другую, я быстро подтвердил, что главным в банде теологов был именно тот самый приятель Андреса Ковальтса, свалившийся в обморок при виде вызванного им демона. По словам товарищей, этот богослов по имени Коль Пертц славился тем, что у него всегда водились деньги, выпивка и, что интересно, запрещенная во всем королевстве дурман-трава. Последнее стало очередным штрихом не самым лестным образом характеризующим богословов. По крайней мере, я мог бы сказать, что маг ею увлекшийся, должен был о магии забыть, но для теологов та, видимо, служила источником божественных откровений. Не удивительно, что находились вдохновленные дурманом недоумки, идущие, употребив наркотик, на различные авантюры.