Я сглотнула, села ровнее, ноги с дивана спустила и подол одернула так, чтобы вот вообще ничего видно не было. Нет, ноги у меня красивые. Я вообще своими ногами гордилась, и тонкими щиколотками и пальчиками изящными и маленькими, и икрами… Но моя гордость — это одно, а позволять всяким менталистам меня вот так беззастенчиво рассматривать — это другое.

— Вам нечего прозябать в этой вашей редакции, мисс Рианна, — продолжал Прэтт. Он положения не сменил и даже вида не подал, что мои маневры его чем-то задели. — И я определенно уверен в том, что вы достойны лучшего. Самого лучшего…

— Ни за что! — выпалила я, прежде чем он успел продолжить. Зажмурилась, головой мотнула и повторила. — И не уговаривайте.

— Это на что он тебя там уговаривает? — поинтересовался вдруг дядя Фил. — Это еще что такое? Я что сказал? Я сказал, чтобы вы не приближались к моей племяннице! Хватит, и так уже по всей столице слухи бродят, что она помолвлена, да еще и сразу с двумя. Не бывать этому!

— Почему? — и столько удивления в голосе лорда Прэтта, что мне даже на него посмотреть захотелось.

— Я не позволю!

Вот все-таки замечательный у меня дядя. Умный, добрый, понимающий. А как он этих вот лордов на место поставил. Двумя словами: «Я против!». И все, разговор окончен. Я даже загордилась дяей Филом. И гордилась им ровно до того момента, как распахнулась дверь и на пороге нарисовался Малкольм.

— Все готово, господин Сольер, — отрапортовал секретарь и разве что каблуками не прищелкнул.

Дядя Фил важно кивнул ему в ответ, подошел ко мне, в очередной раз небрежно так подвинул Прэтта, и, подхватив меня под мышки, ловко вздернул на ноги.

От неожиданности я пошатнулась и точно рухнула бы обратно, если бы дядя не поддержал меня за талию.

— Идти сможешь? — участливо поинтересовался он. — Голова не кружится? Может, тебя понести?

Я растерянно мотнула головой. Голова не кружилась, слабости не наблюдалось, пить вот только хотелось, и сердце колотилось чересчур быстро, но последнее было мной списано на близость лорда Прэтта. В остальном же, я чувствовала себя вполне нормально. Ну, это за исключением разыгравшегося любопытства. Только вот на последнее никто не собирался обращать внимания и все мои жалкие попытки отложить отъезд на пару минут, чтобы выяснить, что же вообще такого произошло, были решительно отметены в сторону.

— Все, хватит! — меня ухватили под локоть и потащили к Малкольму. — Пора и честь знать, а то наш сегодняшний визит в ратушу и так уже затянулся непозволительно. — На пороге, передав меня собственному секретарю, точно бы это не любимая племянница была, а… ну не знаю, папка с документами, дядя Фил чуть обернулся, смерил замерших каждый на своем месте лордов, отсалютовал им. — Все доброго господа аристократы. С вами мы еще пообщаемся.

Я тоже обернулась. Просто… ну обидно же было. Меня, можно сказать, толкнули под дуло револьвера, а объяснить, зачем сие было надобно, никто так и не удосужился. Но спросить я ничего так и не решилась. Во-первых, не успела, а во-вторых… Если Мартин просто смотрел нам в след и головой качал, вроде как неободрительно, то Прэтт…

Мне даже не по себе стало, когда я с ним глазами встретилась. Смотрел он на меня так… ну так, что у меня сердце дрогнуло и едва в коленки не удрало. Так кот смотрит на мышь, которая умудрилась у него кусок колбасы из миски стащить и у норку удрать. Вот точно такое выражение было на Прэттовском лице, и я ни капли не обольщалась. Этот аристократ уже все для себя решил, все необходимые выводы сделал и все… то есть мне теперь все. этот кот своего не упустит и даже если колбасы ему уже не достанется, мышка спокойно жить точно не будет.

А если вспомнить тот разговор, который я подслушала, то… очень все нехорошо выходило. Для меня нехорошо, потому что я уже была не уверена, что смогу не соблазниться. Совсем не уверена. Странные желания и чувства вызывает у меня этот мужчина. Странные и мне самой пока до конца непонятные. А это плохо.

Мои размышления были прерваны Малкольмом. Бывший кровный враг осторожно придерживал меня под локоток, направляя следом за дядей Филом, тихо произнес:

— Прости, это я виноват, что все так получилось. Не стоило мне упускать тебя из вида. Но… меня отвлекли и ты вдруг исчезла, а потом уже все закрутилось. Ты сильно пострадала?

Я качнула головой и даже попыталась улыбнуться. Вот кого-кого, а лично я Малкольма совсем не винила.

— Жива и даже не поцарапана, — шепнула ему в ответ.

— В тебя стреляли.

— Так мимо же. Лучше расскажи, как… что вообще произошло?

— Я не знаю. Только отошел от тебя, немного отвлекся, а потом… потом меня нашел господин Сольер, про тебя спрашивать стал. Мы отправились тебя искать и не нашли. Потом… потом уже лорд Прэтт появился и рассказал, что ты в обморок упала и он отнес тебя в одну из гостевых комнат на первом этаже. Меня тут же отправили за соланом. Вот и все.

— Ясно, — вздохнула я. — Ты ничего не знаешь, а из дяди теперь и слова не вытянешь.

Домой мы добирались в молчании. Меня впихнули на заднее сидение солана, рядом устроился дядя Фил, Малкольму пришлось ехать рядом с управляющим, что лично меня не очень радовало, поскольку соседство со злым молчаливым родственником несколько удручало. Но я держалась. Всю дорогу до дома держалась, сжимала кулаки и кусала губы, старательно затаптывая подступающую истерику.

А вот дома…

— Ришка, не дури, — предупреждающе произнес дядя, когда мы оказались в собственной гостиной, и я высказала ему все, что думаю по поводу собственно его поведения. — Это счастье, что ты сегодня не пострадала.

— Но не пострадала же! — воскликнула я, отворачиваясь и усаживаясь на диван. — Зато могла бы такой материал для статьи нарыть. А ты мне не позволил.

На самом деле, колени все еще подрагивали слегка. Я сильно перепугалась, но больше, конечно же, злилась, о чем не преминула сообщить родственнику.

— Материал?!!! — не выдержал дядя Фил. — Ты себе можешь представить, что я пережил, когда узнал, что тебя едва не убила эта умалишенная?

Я вздохнула. Дядя был прав. Наверное. Вполне возможно.

Но… с другой стороны…

— Они провинились! — не выдержала я. — И рассказали бы мне все-все. А теперь? Как мне статью писать? Вот как? Завтра все газеты в Тайре напечатают о том, что леди Ариэлла была убита своей кузиной, а «Голос»?

— Никто ничего не напечатает, — устало произнес дядя. — Никто ничего не знает, кроме нас. Эти два прохвоста все так обставили, что все тихо прошло. О том, что леди Милош арестована, не знает никто, кроме них и нас, — тут он на меня так посмотрел… ну так, что я поняла — битве быть! И уже приготовилась отражать удар, как мой родственник вдруг выдал: — Хм… а вот слова держать язык за зубами я им не давал…

— Что? — я даже про то, что колени подгибаются забыла. Когда с дивана вскакивала. — Это несправедливо!

— Несправедливо было меня расстраивать и вообще… — дядя фил вдруг успокоился, взгляд его чуть затуманился, лицо стало таким… задумчивым и вместе с тем чуть ехидным. Ну точно! Теперь он раздумывает над тем, как обставить меня. — Все, ступай. Спать ложишь. Скажу Джаральжду, чтобы тебе успокоительного накапал или лучше лекароя вызвать?

— Какого лекаря!!! — я сорвалась на крик и даже ногами затопала. — Ты… ты… не посмеешь! Это мой материал. Моя статья!!! Это я пострадала!!!

— Ты уж определись, — отмахнулся этот… этот… который по какой-то несчастливой случайности моим родственником назывался, — или ты пострадала или все с тобой в порядке.

— Это несправедливо, — мне так обидно стало. Так… что даже слезы на глазах выступили.

— Справедливости захотела? — дядя Фил чуть прищурился. — Я тебе покажу справедливость. Вот скажи, почему это все нормальные девицы на балу танцуют и кавалеров подыскивают, а ты… ты…

— Что я? — я даже кричать от возмущения не могла, только шипеть получалось, а еще в горле комок застрял, и я точно знала, что еще немного и буду плакать. А не хотелось. Слабость свою показывать не хотелось, хоть обида и выжигала изнутри.